Придя к такому заключению, майор Ершов приказал Малиновкину срочно прибыть в Аксакальск и, связавшись с местными органами госбезопасности, усилить засаду вокруг дома Арбузова.
Прибытия Малиновкина следовало ожидать не раньше, как через час. За это время нужно было обезопасить себя от Арбузова: он мог подать сигнал Жанбаеву.
На улице было уже совсем темно, но Ершов все еще не зажигал света. Впотьмах он нащупал рацию и, включив ее, связался с подполковником Ибрагимовым, радист которого по просьбе Ершова находился теперь на пятиминутном приеме каждые четверть часа.
«Как только Арбузов выйдет из дома — возьмите его», — радировал Ершов Ибрагимову.
Выключив рацию, майор вышел из своей комнаты и позвал Арбузова.
— Я только что связался по радио с Жанбаевым, — сказал ему Ершов. — Вам нужно будет встретить его на, вокзале. Знаете вы его в лицо?
— Нет, не знаю, — равнодушно отозвался Арбузов.
— Это, впрочем, не имеет значения. Вы возьмете такси и ровно в одиннадцать будете ждать его на углу Железнодорожной и Советской. Он подойдет к машине и спросит:
«Вы, случайно, не из промартели „Заря Востока“?» Ответьте на это: «А вы, случайно, не товарищ Каныш?» И если все произойдет именно так — возьмите его в вашу машину и везите сюда.
— Слушаюсь, — коротко ответил Арбузов и не спеша стал одеваться.
Когда он вышел, Ершов зажег свет в своей комнате. Это было сигналом местным оперативным работникам госбезопасности. Они должны были дать возможность Арбузову уйти подальше от дома и там арестовать его, не привлекая ничьего внимания.
Томительно тянулось время. Наверно, Малиновкин прибыл уже в Аксакальск и находился теперь где-нибудь поблизости от дома Арбузова (лейтенанта должны были доставить в Аксакальск самолетом). Входить ему в дом Ершов не разрешал: Жанбаев мог бродить где-нибудь поблизости, высматривая, насколько безопасно будет войти в дом своего сообщника.
Ровно в полночь Ершов включил рацию и настроился на волну, на которой обычно поддерживал связь с Жанбаевым. Хотя было очевидно, что Жанбаев сегодня не свяжется с ним по радио, он все же пробыл на приеме около пятнадцати минут. А стрелка часов все двигалась вперед, и до условленного часа оставались уже считанные минуты. Вдруг негромко, но довольно решительно кто-то постучался в окно.
Ершов подошел к дверям и, не открывая их, спросил:
— Кто там?
— Товарищ Арбузов тут живет? — услышал он приглушенный голос.
— Тут, — ответил Ершов, инстинктивным движением нащупывая пистолет в заднем кармане брюк.
— Я от Жанбаева, — продолжал тот же голос. — Мне поручено передать вам письмо и привет от него. — Входите, пожалуйста, — проговорил Ершов и торопливо открыл дверь.
На улице и в коридоре было так темно, что майор не мог разглядеть, кто стоял перед ним. А посланец от Жанбаева (или, может быть, сам Жанбаев) поспешно вошел в коридор и спросил:
— Вы — Мухтаров?
— Так точно, — ответил Ершов, чувствуя, как учащеннее стало стучать его сердце.
— Погасите свет во всем доме и проводите меня поскорее к радиостанции.
Ершов вошел в дом первым и потушил свет. Затем он провел ночного гостя в комнату, в которой стояла рация, и прикрыл за ним дверь. Спустя некоторое время за дверью послышался глухой торопливый стук ключа радиотелеграфа.
Ершов тотчас же поспешил к входным дверям, которые он оставил открытыми. Осветив карманным фонарем коридор, майор увидел Малиновкина.
— Весь дом надежно окружен, Андрей Николаевич… — срывающимся от волнения шепотом доложил лейтенант.
— Поставьте людей у всех окон! — приказал Ершов. — Сами идите во двор и станьте у среднего окна. Два человека пусть осторожно войдут со мной в дом.
Когда Ершов вернулся в комнату, за закрытой дверью все еще раздавался стук радиотелеграфного ключа. Лишь спустя десять минут щелкнули контакты выключателей рации — и все стихло.
— Мухтаров! — раздался повелительный голос. Майор торопливо вошел в комнату и стал возле выключателя.
— Я сейчас должен уйти, Мухтаров… — продолжал все тот же голос.
Но Ершов, не дав ему договорить, быстро включив выключатель.
Нет, никуда вы не уйдете, господин Призрак! — проговорил он громко.
В ярком свете электричества Ершов увидел перед собой средних лет мужчину, одетого в казахский национальный костюм, и тотчас же узнал в нем Темирбека, хотя внешне это был уже совсем другой человек: исчезло прежнее угрюмое выражение лица, выпрямилась сутулая спина, расправились плечи. Неузнаваемо изменился и голос, но для Ершова не было теперь никаких сомнений, что Темирбек и Жанбаев — одно и то же лицо. Да он и не очень удивился этому. С тех пор как стало известно, что Темирбек поставил мину на тормозной площадке поезда с аммонитом, он допускал такую возможность.
Жанбаев же, казалось, растерялся на какую-то долю секунды. Но в следующее мгновение неуловимо быстрым движением вскочил на подоконник и, прикрыв лицо полой широкого халата, высадил плечом оконную раму. Со звоном посыпались во двор осколки стекла, и тотчас же раздался звонкий голос Малиновкина:
— Стой, мерзавец! Теперь-то ты никуда не ускользнешь от нас, хоть ты и Призрак!..
1955
