– Какой мне смысл тебя жалеть? – спросил Нолин.
– Кто-то идет, – трагически прошептал озирающийся Банщиков. – Нас арестуют.
Геркулес использовал выпавший ему шанс. Попытавшись лягнуть Нолина в живот, он перевернулся на четвереньки и сорвался с места, как спринтер, услышавший выстрел.
– Стой! – прошипел Нолин.
Оклик подстегнул беглеца лучше всякого хлыста. Делая огромные прыжки, он пересек открытое пространство и скрылся за углом, произведя совершенно неизгладимое впечатление на компанию подвыпивших британских матросов.
– Что с ним? – спросили они, не отваживаясь приблизиться к «Лендроверу». – Кто его так?
– Мы ничего не видели, – поспешно заявил Банщиков.
– Драка или поножовщина, – сказал Нолин по-английски. – Вы здесь поосторожнее, ребята. Это настоящие джунгли.
Возбужденно переговариваясь и озираясь, матросы пошли своей дорогой.
– Нам тоже нужно сматываться, – произнес Банщиков. – Если этот раненый буйвол вернется…
– Он уже забился в какую-нибудь нору, скулит и гадает, как избежать расправы, – сказал Нолин. – Способность мыслить логически восстановится не раньше, чем заживут синяки и ссадины, а это произойдет не скоро. Так что ничего не бойтесь, ждите меня и не вздумайте уезжать один. Я скоро.
Банщиков, который еще несколько минут назад не пожелал оставить джип без присмотра, испустил горестный вздох и покорился. В другой день он, возможно, не проявил бы такой сговорчивости, но не сегодня. Расправа над чернокожим детиной еще слишком живо стояла перед глазами Банщикова. Единственное, о чем он попросил, было:
– Постарайтесь не очень задерживаться, ладно? И возвратите мне очки, если они вам больше не понадобятся.
– Надеюсь, – улыбнулся Нолин и был таков.
В тупичке, где находился бар «Черный лев», остро воняло мочой и отбросами. В мусорных баках, выставленных на улицу, шуршали то ли бродячие кошки, то ли крысы. Дверь была закрыта, и это давало надежду на работающий кондиционер.
Действительно, внутри оказалось прохладно. Войдя в бар, Нолин был вынужден остановиться, привыкая к полумраку. Среди разноцветных кругов, плавающих перед глазами, вырисовались очертания заурядного питейного заведения со стойкой, высокими табуретами и круглыми столиками. Посетители присутствовали, но сперва Нолин заметил призрачное сверкание зубов и белков глаз, а потом уж стал различать темные лица. Он был единственным светлокожим посетителем. Странное место для посиделок выбрал Витков. Даже если ему, непьющему, вдруг страстно захотелось угоститься пивом.
За стойкой стоял жирный мулат. Учитывая его габариты, можно было предположить, что скудный ассортимент спиртного в баре объясняется дефицитом свободного места. Толстяк едва умещался в тесном пространстве между стойкой и стеной. Одно неверное движение – и разноцветные бутылки посыплются с полок на пол.
– Что будет пить месье? – осведомился бармен. Его французский язык заставил бы позеленеть от зависти завсегдатаев светских салонов Петербурга девятнадцатого века.
– Месье будет пить охлажденный апельсиновый сок, – тихо сказал Нолин. – И он заплатит пятьсот местных франков за угощение.
– О? – Бармен вздрогнул, зацепив полку с бутылками.
Если он будет вести себя так импульсивно, то запасы алкоголя в его заведении значительно сократятся. Предостерегающе вскинув руку, Нолин уточнил:
– При условии, что вы сообщите что-нибудь занимательное.
Бармен произвел несложные расчеты и решил, что лишние двадцать баксов ему не помешают.
– В Дакаре великое множество отличных музеев, – произнес он, наполняя стакан. – Я бы порекомендовал вам исторический музей на площади Совето Хаусиз. Там хранится уникальная коллекция масок, музыкальных инструментов и скульптур.
– Я не настолько любознателен, – сказал Нолин, вертя стакан на стойке.
– Понимаю, – кивнул бармен. – Признаться, я и сам не люблю шляться по музеям. Все равно там не купишь понравившуюся вещь. Зато на рынке Кармел, что неподалеку от порта…
– Нет, нет. Меня интересуют одушевленные объекты.
– Гм? Не сувениры?
– Не сувениры, – подтвердил Нолин, выкладывая деньги перед барменом.
Тот потупился, как монах, приготовившийся взять грех на душу.
– Тут у нас в квартале, гм, сестрички живут, – заговорил он, покашливая. – Такие проказницы. Младшая…
– Не надо, – поспешил вставить Нолин.
– Предпочитаете зрелых женщин?
– Я не за женщинами сюда притащился, милейший!
– Ага! В таком случае… – Бармен показал глазами в угол зала, где сидели темнокожие парни, хохочущие каким-то своим незамысловатым шуткам. – Обратитесь к Мамаду. Он с пониманием относится к запросам мужчин вроде вас. Мы идем в ногу со временем. Устаревшие табу отброшены за ненадобностью.
Нолин залпом выпил сок, поставил стакан, едва не расколошматив его о стойку, и раздраженно произнес:
– Когда мне хочется секса, я обхожусь без посредников. И без понятливых ребят типа Мамаду.
– Вы меня совсем запутали, – пожаловался бармен. – Может быть, вы рыбак? Нет? Тогда охотник? В нашей саванне водятся буйволы, антилопы, львы и леопарды.
– Вас как зовут? – устало спросил Нолин.
– Александр Луи Эспри Гастон.
Это прозвучало торжественно, как на церемонии инаугурации.
– Александр Луи, а русские туристы в саванне встречаются?
– Конечно, – просиял бармен. – Они охотятся на зверей.
– А в промежутках между сафари, – сказал Нолин, – они заходят в этот бар угоститься пивом, не так ли?
В заплывших глазках бармена вспыхнули искорки понимания.
– Бывает, – согласился он.
– Поздно вечером в четверг пиво заказал одинокий пожилой мужчина, который вскоре ушел.
Бармен скрестил руки на груди, уподобившись статуе. Его физиономия приняла отрешенное выражение.
– Припоминаю, месье, – произнес он, неохотно шевеля губами.
– Наш общий знакомый, – подмигнул Нолин, – провел здесь ровно столько времени, сколько нужно для того, чтобы выкурить пару сигарет.
– Общий знакомый? – насторожился бармен.
– У нас их даже двое.
– Вы не ошибаетесь?
– Один из них – комиссар Абу Фейяд.
– Не знаю, о ком вы говорите.
– Неважно. Просто расскажите мне, что делал русский турист.
– Я не обязан следить за своими посетителями, – насупился бармен.
– Комиссар Абу Фейяд, с которым вы незнакомы, направил меня сюда, – терпеливо пояснил Нолин. – Он объяснил, как найти ваше заведение, и охарактеризовал вас как человека наблюдательного, прозорливого и сообразительного. Приятно ли будет ему узнать, что он в вас ошибался?
Вздохнув, бармен принялся отсчитывать сдачу. Нолин остановил его протестующим движением руки:
– Оставьте деньги себе. Я ведь не о бесплатной услуге прошу.
– Но месье Фейяд…
– С которым вы незнакомы.
– С которым я незнаком, – повторил бармен, – он может разгневаться, узнав, что я взял с вас деньги.
– Это будет наша маленькая тайна, – сказал Нолин. – Итак? Чем занимался здесь русский турист?
– Пил пиво, – принялся перечислять бармен, – глазел по сторонам. И… и курил.
Реплика про пару сигарет не ускользнула от его внимания.
– Дымил, как паровоз, верно? – подзадорил собеседника Нолин.
– Отличное сравнение, ха-ха! Да этот тип не выпускал изо рта сигарету. Я еще подумал, что он непременно заработает себе рак легких.
Щелк! Нехитрая ловушка сработала. Бармен подтвердил версию, подсказанную полицией. Нолин вроде как развесил уши, однако на самом деле держал их на макушке и подловил собеседника. Тот купился на деньги и мифические сигареты, якобы выкуренные Витковым. Оставалось сделать вид, что ложь проглочена и усвоена.
– Вы случайно не видели, куда направился мой соотечественник из бара? – Нолин достал из кармана деньги. – Есть подозрение, что он нанял лодку и уплыл из Дакара.
– Врать не буду, – ответил бармен, внимательно следя за процессом пересчитывания денег. – Чего не видел, того не видел. Но месье, интересующий вас, действительно отправился в сторону причала.
– Из окна вроде причала не видно, – усомнился Нолин, обернувшись.
– Один мой приятель шел следом, – не растерялся бармен. – Русский месье свернул направо, так мне было сказано.
– К океану?
– Точно.
– Угу, угу… То же самое мне сообщили в полиции.
– Вот видите!
– Да, – вздохнул Нолин. – Печально.
– Увы! – бармен развел руками.
Его глаза были прикованы к деньгам в руке Нолина. Только что они были щедро распущены веером и вдруг сошлись в аккуратную стопочку. Обескураживающий фокус. Не способствующий поднятию настроения.
– Признаться, я надеялся услышать иное, – сказал Нолин. – Я был готов заплатить сто долларов за обнадеживающую весть о том, что мой соотечественник повернул налево, а не направо.
Бармен сглотнул и задышал так, словно пробежал стометровку.
