– Нет, мой повелитель, – прерывисто произнесла девушка, не переставая втягивать и выпячивать живот в ритме «Карсиламы».
– А мне кажется, ты мечтаешь сделать небольшой перерыв, – заявил Казаев, с хрустом разламывая гранат.
По его пальцам побежал липкий рубиновый сок, напоминающий кровь.
– Нет, нет, – пропыхтела Лали, не смея прекратить волнообразные движения живота.
– Напрасно, красавица, – насмешливо сказал Казаев. – Почему бы тебе не искупаться? – Он откусил гранат прямо вместе с кожурой. В кармане его белых брюк завибрировал мобильник. Глянув на высветившийся номер абонента, Казаев вскинул руку:
– Стоп! Замри, Лали, не мельтеши перед глазами.
Подчинившись, она застыла в позе индийской статуи, на полусогнутых ногах, с ладонями, обращенными к небу. В этой неестественной позе ей предстояло дожидаться следующего приказа. И небеса оставались глухи к ее молитвам.
Если бы не припадки эпилепсии, Казаев давно бы переплюнул Березовского, таково было его убеждение. Втайне он всегда мнил себя величиной вроде бен Ладена, например. Почему бы и нет? Непыльная работенка и, главное, хорошо оплачиваемая. Стоит приключиться в США политическому кризису или экономическому спаду, как тут же на телеэкранах возникает террорист № 1, угрожая американцам поголовным истреблением. Те, понятное дело, возмущаются, негодуют и нервничают, забывая о подорожании бензина и прочих житейских мелочах. А бен Ладен, ласково улыбнувшись в седую бороду, куда-то исчезает, настолько таинственный и неуловимый, что все спецслужбы мира не способны его найти.
Призрак терроризма бродит по планете.
Казаев не отказался бы занять место бен Ладена. Но мешает болезнь, будь она проклята! Какая из эпилептика телезвезда? Только устроишься в студии «Аль Джазиры», только приготовишься припугнуть неверных, а из глотки повалит пена, и, вместо того чтобы произнести впечатляющую речь, повалишься ты на пол и будешь биться там в корчах, покуда твое эфирное время не истечет.
Однажды с Казаевым приключилась подобная неприятность, и он не хотел еще раз оказаться в таком идиотском положении. Припадок мог начаться когда угодно и от чего угодно. В том числе от яркого света, направленного в глаза. От чрезмерного умственного напряжения. От сильного волнения.
Вот и сейчас Казаев ощущал озноб, слышал непрерывный гул в голове и видел мелькание цветных пиявок перед глазами. Имелись и другие симптомы, предупреждающие о приближении кризиса. Постоянная жажда, отсутствие аппетита, резкие смены настроения, нарушение восприятия предметов. Когда Казаев вытаскивал из кармана телефон, тот казался ему неправдоподобно большим, а когда трубка была поднесена к уху, она вдруг сделалась совсем крошечной, того и гляди провалится в ушную раковину.
– Алло, – произнес Казаев, уставившись в пупок стоящей напротив Лали.
Только две вещи в этом мире успокаивали в периоды обострения эпилепсии. Юные девушки и танцы. Вот почему всегда и повсюду рядом с Казаевым находилась очередная танцовщица. Это была его панацея. Универсальное средство, позволяющее удержаться на краю черного провала беспамятства. Если Казаев примерно накажет Лали, то где взять другую девушку, которая будет веселить днем и ублажать ночью? В полудикой Болгарии не купишь танцовщицу, здесь не торгуют дочерями и не сдают их напрокат. Отсталая страна, темный народ, невежественный. Сколько веков турки приучали болгар к культуре, а они как жили по старинке, так и живут. Ни мечетей, ни гаремов…
Задумчивый транс мешал адекватно воспринять сбивчивую речь Аркана. Но, уловив имя Ивана Юрьева, Казаев переложил телефонную трубку в другую руку и распорядился:
– Не трещи, как сорока. Говори четко и ясно. Он и его девка остались живы? Почему, сын ослицы и шакала? Ты не способен сбросить несколько камней куда следует?
– Способен, – поспешно ответил Аркан. – Видели бы вы, сколько камней обрушилось на их головы!
– И?
– Их спасло чудо.
– Тогда ты тоже уповай на чудо, – проскрежетал Казаев, преодолевая головокружение, готовое затянуть его в водоворот обморока. Его меркнущий взгляд наткнулся на серьгу, вставленную в пупок Лали. – Скорее иди ко мне, радость моя, – позвал он, еле ворочая заплетающимся языком. – Сядь у моих ног и возьми меня за руку.
– Я могу больше не танцевать? – не поверила своим ушам девушка.
– Как же я сяду у твоих ног? – с отчаянием воскликнул Аркан, решивший, что хозяин обращается к нему. – Чтобы добраться до яхты, нужно найти катер.
Казаев промолчал, скрипя зубами. Но прикосновение девичьей руки принесло облегчение. Предобморочная одурь отступила, в ушах прекратился трансформаторный гул, перед глазами больше не мельтешили яркие точки и запятые. А мысли вновь обрели привычную ясность.
Криво усмехнувшись, Казаев погладил Лали по склоненной к его коленям голове и предложил:
– Расскажи все сначала. Не перескакивая с пятого на десятое. Подробно, спокойно, обстоятельно. А если ты не способен сделать это, то зачем тебе язык? Прикажу вырвать его – и дело с концом. Понял, безмозглый баран?
Аркан никогда не считал себя бараном, хотя голос его то и дело срывался на жалобное блеяние, особенно когда он взялся объяснять, почему не сработала его ловушка. Но Казаеву это было безразлично. Упущенного не воротишь. Не получилось прихлопнуть назойливого комара с первого раза – нужно повторить попытку, вот и все.
Узнав содержание разговора между Юрьевым и Агатой, Казаев уяснил для себя несколько вещей.
Первое: русский намеревается проникнуть на яхту с целью устроить диверсию. Второе: поплывет он ночью, поплывет один, воспользовавшись переданным ему в отеле «Кардам» водолазным снаряжением. Третье: нельзя ни в коем случае допустить, чтобы лазутчик добрался до яхты и возвратился на берег. Четвертое: избавиться от него легко и просто.
– Вот что, Аркан, – процедил Казаев в телефонную трубку. – Даю тебе возможность реабилитироваться. Свяжись с Керимом и Мамедом, соберитесь втроем и сделайте вот что…
Медленно, словно диктуя приказ, Казаев изложил свои пожелания, уточнил некоторые детали, а потом выключил телефон и уставился в небо, лениво перебирая шелковистые волосы Лали.
Болезнь отступила, это хорошо. Только бы не свалиться с припадком эпилепсии, потому что команда моментально выйдет из-под контроля, и тогда жди беды.
– Ты не затаила на меня обиду, радость моя? – ласково спросил Казаев у Лали.
Она изумленно захлопала ресницами, густыми, как два миниатюрных веера.
– За что, господин? Танцы – моя работа. Я готова танцевать для тебя сколько нужно, только скажи.
– Скажу, – пообещал Казаев. – Но в другой раз. А сейчас мы с тобой спустимся в каюту и предадимся заслуженному отдыху.
Он и в самом деле полагал, что заслужил отдых. Он действительно считал себя нормальным человеком, имеющим неотъемлемое право есть, пить, спать, любить женщин. А еще он верил в бога. В своего бога, покровительствующего убийцам, насильникам, садистам и террористам. Если во вселенной имелся такой, то он мог быть доволен Казаевым. Тот полностью оправдывал свое предназначение.
Аркан стоял на тротуаре оживленной улицы, поджидая Керима и Мамеда. Глаза у него были как две мокрицы, влажно блестевшие на солнце. Этими непроницаемо черными глазами он провожал очередную девичью попку, едва умещающуюся в шортах, и размышлял, что, как и куда он запихнул бы этой сучке между ног, попадись она ему в горах.
Сперва он сунул бы туда автоматный ствол, затем собственный член, а под конец – разрывную гранату с вытащенной чекой.
Именно эти предметы и именно в такой последовательности, никак иначе. Удовольствие должно возрастать постепенно, только тогда наслаждаешься им в полной мере. Тем более что взрывы порождали в Аркане состояние, превосходящее по остроте любой оргазм. Разложи перед ним самую пышную блондинку, но лиши его при этом гранаты, и ощущение восторга оказалось бы неполным. Собственно говоря, восторга могло не возникнуть и вовсе. Устоявшиеся привычки порой играют с мужчинами скверные шутки.
В прежние времена его любимое развлечение представляло собой чеченский вариант «русской рулетки». Всякий раз, когда у Аркана выдавалась свободная минутка, он принимался жонглировать двумя гранатами с разогнутыми и наполовину вытащенными чеками. В тот момент, когда чека одной из «лимонок» выскакивала окончательно, Аркан успевал поймать обе гранаты, на ощупь определить взведенную и зашвырнуть ее подальше: Аллах акбар!
Поразительная реакция, учитывая то, что замедлитель горел не дольше четырех секунд. Но представления Аркана не пользовались популярностью у соратников по джихаду, особенно после того, как одного из них контузило взрывом. Хаттаб тогда во всеуслышание назвал его «зубб-эль-хамиром» – «ослиным членом» – и запретил ему жонглировать гранатами в расположении отряда.
