Сергей Донской - Сотрудник отдела невидимок

– Бежим!

Призывный крик Юрьева нарушил эфемерное равновесие. Первые камни посыпались на дорогу, как горох, подскакивая на бетонных плитах, вздымая пыль на обочинах. Один из них, величиной с дыню, едва не задел Агату, выведя ее из ступора. Подчиняясь Юрьеву, схватившему ее за руку, она сделала несколько шагов назад, но тут включились таинственные механизмы человеческой психики.

С Агатой произошло то, что происходит порой с детьми, чинно стоящими на тротуаре возле светофора. Какая сила заставляет их внезапно бросаться вперед, не дождавшись зеленого света? Почему они вырываются из родительских рук и выскакивают на мостовую, чтобы стремглав бежать наперерез мчащимся автомобилям?

Возможно, Агата вспомнила, что до начала камнепада они шли в сторону Албены, и решила продолжить движение в прежнем направлении. Возможно, ей показалось, что впереди безопаснее, чем позади, куда ее тащит спутник. Но, скорее всего, она просто потеряла голову от страха. Как бы то ни было, а побежала она прямо навстречу опасности.

Целые ручьи и потоки клубящегося щебня стекали на дорогу, куда выскочила Агата. Десятки и сотни камней устилали бетонные плиты, но это была гранитная мелочь, тогда как первые по-настоящему тяжелые валуны только-только докатились до края обрыва, чтобы вместе и поочередно срываться вниз.

Окликать Агату, звать ее обратно не было времени. Чертыхнувшись, Юрьев устремился следом. На бегу он не смотрел вверх, но видел вокруг стремительные тени пролетающих камней и ощущал ногами дрожь земли, негодующе вздрагивающей при падении каждой глыбы.

Трах! Бах! Та-ра-рах!

Почти оглохший от грохота, ослепший, задыхающийся от пыли, Юрьев настиг Агату, развернул, поволок обратно и толкнул под отвесную стену, а сам навалился сверху, принимая на спину камни. Он понятия не имел, имеется ли над головой что-то вроде гранитного козырька, способного защитить их от лавины. Но инстинкт самосохранения выбрал правильный вариант. Валуны падали не отвесно – прежде чем обрушиться с горы, они подпрыгивали на уступах, и это изменяло траекторию их полета. Один из них, громадный и квадратный, как сейф, расколол бетон в нескольких сантиметрах от ступни Юрьева. Поспешно подтянув ноги, он прижимал к земле вопящую Агату, между тем как в голове возникали быстрые, лихорадочные, нелепые мысли.

Который сейчас час? Сколько времени пройдет, прежде чем в Москве узнают о нелепой гибели Ивана Юрьева? Как воспримут там известие о срыве операции? Обзовут незадачливого сотрудника болваном или все же найдут для него пару добрых слов, которые будут высечены на надгробии?

Господи, что за чепуха лезет в голову! Вокруг темно, как в дождливые сумерки, а мир грохочет и трясется, словно железнодорожный состав, мчащийся сквозь тоннель.

Когда-нибудь это кончится?

И если кончится, то чем?

Прикрывая ноздри от едкой, как дым, пыли, чтобы не чихнуть ненароком, Аркан снова посмотрел вниз и убедился, что зрение его не обмануло. Проклятый русский шпик со своей девкой копошились возле груды камней, может быть, слегка раненные, но безусловно живые. Неужели этого потребовал от Аркана Казаев? И как теперь быть? Стрелять запрещено, гранату бросить запрещено, а разве возможно расправиться с двумя противниками голыми руками? Так бывает в кинобоевиках, однако Аркан не артист и не каскадер, он самый обычный человек. Человек, которому очень не хочется умирать.

– Аллах всемогущий, за что я так страдаю? – прошептал Аркан, спускаясь ниже.

Осторожно выглядывая поверх истерзанных камнепадом кустов, он подумал, что если смело спрыгнуть с четырехметровой высоты и ринуться на Юрьева, то, пожалуй, используя преимущество внезапности, можно раскроить ему башку булыжником. Хотя, с другой стороны, у русского не меньше шансов обойтись с Арканом точно таким же образом. А много ли навоюешь с проломленной башкой? Особенно если ноги при прыжке хрустнут, как спички?

Задавая себе эти риторические вопросы, Аркан прикоснулся к заткнутому за пояс пистолету, потом взял в дрожащую руку телефон, но не выстрелил и не позвонил, а насторожил уши.

После грохота обвала в округе воцарилась мертвенная тишина, даже цикады умолкли. До Аркана отчетливо доносилось каждое произнесенное внизу слово. Появилась надежда умилостивить Казаева. Важная информация – вот что может спасти Аркана от расправы. Очень важная и полезная информация. Достоверная.

Эти двое внизу разговаривали. Все правильно. Почему бы не обсудить свое положение, пока возле завала не собрались люди и автомобили? И почему бы Аркану не намотать на ус все, о чем говорят Юрьев и его роскошная девка? Он, Аркан, прекрасно понимает русский язык, хвала Аллаху. И когда, выведав планы противника, он позвонит Казаеву, тот не сможет не оценить смекалку своего верного слуги. Лишь бы ничего не напутать. Лишь бы ничего не упустить и не забыть.

Просунув голову сквозь листву, Аркан, затаив дыхание, слушал и смотрел, смотрел и слушал, боясь пропустить хотя бы словечко, хотя бы полсловечка.

К его огромному удовольствию, Агата не поправляла купальник, обнаживший половину ее сочной, налитой, как персики, груди. Ей было не до того, как она выглядит. Она жаловалась, что у нее вывихнуто плечо, и просила Юрьева вправить сустав, однако тот не соглашался:

– Я бы с радостью, Агата, но у тебя не вывих, у тебя перелом.

– Глупости! – возражала она. – Я могу шевелить и рукой, и пальцами. Вот, смотри… Ой!

Ее лицо, покрытое серой пудрой пыли, исказила гримаса боли. Она полулежала на земле, бережно поддерживаемая Юрьевым за здоровое плечо и спину. Он не мог видеть выглядывающего из кустов Аркана, а Агата была слишком поглощена своими переживаниями, чтобы воспринимать что-либо еще.

– Моя сумка, – простонала она. – Ее завалило камнями. Деньги, телефон, документы… все пропало.

– Здесь она, – успокоил Агату Юрьев, высвобождая пляжную сумку из-под камней. – Но мобильнику действительно хана.

Он не подозревал, что примерно так же выразился Сидоров, обнаружив, что сеанс прослушивания оборвался. Как он полагал, вместе с жизнью обладательницы телефона и ее напарника. Потянувшись, он сделал несколько энергичных упражнений, разминая позвонки. У него был вид славно поработавшего и заслужившего отдых человека.

Слышал бы он, о чем говорила чудом уцелевшая Агата Дичева!

– Какой ужас, – пожаловалась она, разглядывая пальцы. – На ногти просто страшно смотреть.

– О эти женщины! – пробормотал Юрьев. – Ее чуть не завалило камнями, а она думает о маникюре!

– Маникюр ни при чем, – возразила Агата. – Просто ногти синеют. Это значит, что я умираю?

– Это значит, что у тебя сломано не только плечо, но и кисть руки.

– Почему же тогда она двигается? И почему я… ох-х… почему я почти не чувствую боли?

– Шок, – пояснил Юрьев. – Через полчаса ты будешь выть от боли, не переживай.

– Ты говоришь так, словно радуешься этому! – улыбнулась Агата сквозь слезы.

– Если я чему-то и рад, то только тому, что ты не успела добежать до эпицентра лавины. Хм, что же все-таки произошло? – Юрьев неожиданно задрал голову, пытаясь разглядеть что-нибудь в измочаленной камнями чаще. – Почему камни посыпались?

Аркан, не успевший полностью спрятаться за покровом зелени, зажмурился и оцепенел, как суслик под взглядом коршуна.

– Спроси у них, – предложила Агата.

– У кого? – рассеянно поинтересовался Юрьев.

– У камней. Их тут полным-полно вдоль берега валяется. Они расскажут тебе, отчего бывают камнепады и как больно бывает девушкам, которых изо всех сил толкают на землю.

Упрек заставил Юрьева переключить внимание на Агату.

– Если бы я не сделал этого, – сказал он, – то вряд ли бы мы сейчас с тобой беседовали.

– Да знаю, знаю, – в сердцах произнесла она. – Просто обидно. Сейчас приедет «Скорая», меня заберут в больницу, а ты останешься один на один с врагами. Господи, как я буду тревожиться за тебя! Ночью глаз не сомкну, честное слово.

– Я тоже. – Учитывая предстоящий ночной заплыв, это было чистой правдой. Юрьев подмигнул. – Ничего, завтра отоспимся.

– Когда оно еще наступит, завтра…

– Завтра и наступит.

– Все шутишь?

– Таким уж я уродился.

– Дай честное слово, что придешь проведать меня утром.

– Вряд ли, – осторожно поставив Агату на ноги, Юрьев завертел головой по сторонам, выискивая людей или машины.

– Почему? – жалобно спросила она.

– Скорее всего тебя увезут в Варну, а мое место здесь. Кроме того, я ненавижу больничные запахи.

– Иван, милый…

– Что?

Вместо того чтобы ответить, Агата всхлипнула, размазывая по лицу слезы. Юрьев дернул кадыком и отвернулся.

– Кто-то едет, – хрипло сказал он, кивая в сторону Албены. – Сейчас тебя отвезут в больницу и займутся твоей рукой. Очень больно?