Раздался скрежет. Сверхпрочная сталь вспорола упаковку героина и пробила тонкий баллон, как пивную банку. Не дожидаясь, пока противник высвободит нож, Юрьев пробкой выскочил из воды и наполнил грудь живительным воздухом.
Но времени отдышаться как следует не было. Надсадно хрипя, Юрьев перешел на кроль, отрываясь от погони. Теперь, когда он плыл на поверхности, у него появилось преимущество в скорости, поскольку он не только яростно работал ластами, но и безостановочно махал руками. Всякий раз, когда Юрьев поворачивал голову для вдоха, он видел сквозь мокрое стекло маски огни Албены.
Шестое чувство подсказало ему, что погоня прекратилась, однако он плыл размашистым кролем до тех пор, пока не коснулся ластами дна. Силы закончились. Юрьев выложился. Изнемог. Его руки шевелились вяло, как перебитые крылья, а ноги не выдерживали вес тела. Он понимал, что необходимо как можно скорее выбраться из моря, однако двигался, словно сомнамбула, не в состоянии ускорить шаг. Маска тянула голову вниз, как гиря, ласты цеплялись за песок. Кое-как добравшись до мелководья, Юрьев упал на четвереньки, захлебнулся и с трудом пополз.
Вода стекала с него потоками, руки и ноги дрожали, глаза не улавливали разницы между огнями отелей и их отражениями, пляшущими на волнах.
Его стошнило. Сместившись правее, он прополоскал рот соленой водой и с удивлением понял, что жив. Но он устал, смертельно устал. А задание осталось невыполненным. Теперь у Юрьева не было ни водолазного снаряжения, ни героина, ни напарников. Он остался один, совсем один. И ущербная луна смотрела на него свысока, снисходительно и сардонично.
Переодевшись, приведя себя в порядок и похоронив гидрокостюм глубоко в песке, Юрьев долго сидел на скамье, бездумно глядя на непроницаемо черное море, сливающееся с таким же черным небом. Когда усталость прошла, он стал осмысливать свое положение и пришел к выводу, что оно безнадежно.
Противник поставил ему мат в два хода. Сначала перехватил курьера и выведал у него информацию, затем выпустил из баллона почти весь сжатый воздух, напялил желтую фуражку и явился к Юрьеву под именем Павла Меркулова. Браво. Победа получилась полной и безоговорочной. Юрьев лишился возможности незаметно пробраться на яхту «Тысяча и одна ночь», чтобы выложить там свой главный героиновый козырь. У него нет даже оружия для проведения более радикальной акции. Только кубинский ром и несколько сигар в гостиничном номере. Да мобильный телефон для связи с болгарской разведкой.
Он без труда припомнил четырехзначный номер, по которому следовало сообщить, что задание выполнено. Сотрудники НРСБ с нетерпением ожидают звонка. У них все готово, чтобы нагрянуть к Казаеву с обыском и арестовать его за хранение наркотиков. Но без героина, спрятанного в условном месте, обыск не даст результатов. Скорее всего, на яхте имеются другие наркотики и даже оружие, однако при появлении полицейского катера все это будет выброшено в море. Доказать ничего не удастся, а адвокаты террористов поднимут шум на весь мир, обвиняя болгарские и российские власти в противозаконных действиях. Попрание демократии, ущемление свободы личности, наследие кошмарного социалистического прошлого.
Бу-бу-бу, ду-ду-ду.
Поморщившись, как от зубной боли, Юрьев достал телефон и четырежды нажал на кнопки набора. Вместо зуммера вызова прозвучали вступительные такты «Марсельезы», затем прорезался приятный женский голос, произнесший по-английски:
– Hello? Can I be of any help to you?
В голове Юрьева включился анализатор человеческой речи. Все имело значение: темп, тембр, модуляция, интонация, артикуляция. Первая же фраза убедила Юрьева, что он имеет дело с уравновешенной, выдержанной, исполнительной особой, не испытывающей робости и не таящей задних мыслей. Произношение свидетельствовало о дисциплинированности и педантичности – необходимые качества для секретаря или диспетчера разведуправления. Отлично. И совсем хорошо будет, если Юрьев не ошибся, доверившись Агате. Ведь исполнительными и педантичными могут являться служащие любых спецслужб. Не с неба же свалился брюнет в желтой фуражке, подстроивший ловушку.
– Yes, – осторожно сказал Юрьев. – I have important information for you.
– Nothing you can say but you can learn how…
Женщина умолкла, дожидаясь продолжения строчки из песни «All You Need Is Love». Судя по тому, что ей был известен пароль СВР, она действительно представляла лагерь союзников.
– How to play the game, – произнес Юрьев.
– It’s easy, – подвел черту бесстрастный мужской голос, прозвучавший в телефонной трубке после довольно продолжительной паузы. – Кто говорит? – спросил он уже по-болгарски.
– Друг Агаты, – представился Юрьев.
Собеседник перешел на русский язык:
– Нам известно, что она заболела. Несмотря на это, вы справились с работой на три часа раньше, чем мы предполагали. Я не ошибаюсь? Вы ведь получили посылку?
Рассказать ему о последних событиях? О том, что камнепад вряд ли был случайным? О подозрительном турке, носящем болгарское имя? О кислородном баллоне с подвохом? Это значит расписаться в собственном бессилии и быть отозванным в Москву, где ближайшие несколько недель пройдут в составлении рапортов и докладных записок. А Казаев преспокойно уплывет в неизвестном направлении, посмеиваясь над незадачливой русской разведкой. Язык не поворачивался произнести слова капитуляции. Сжимая трубку в руке, Юрьев выдавил из себя:
– Я получил посылку.
– Костюмы и… аксессуары, верно?
– Верно.
– Следовательно, вы предприняли… гм, прогулку?
– Предпринял, – сказал Юрьев.
– Примите мои поздравления. И благодарю за службу.
– Не стоит благодарности, – буркнул Юрьев. Это вырвалось у него машинально.
– Не скромничайте, – снисходительно произнес собеседник. – Работа проделана блестяще. К сожалению, она оказалась бесполезной.
– Что такое?!
– По имеющейся информации, послезавтра в десять часов утра по Гринвичу наш клиент получит, м-м…
– Индульгенцию? – предположил Юрьев.
– Как вы сказали?
– Индульгенцию? Юридическое отпущение грехов?
– Вот именно. – Смех собеседника напоминал квохтание снесшейся курицы. – Отпущение грехов. Таким образом, совместное предприятие теряет всяческий смысл. Моя организация разрывает соглашение.
– В одностороннем порядке?
– Зачем же, – обиделся мужчина. – Мы согласовали свое решение с вашей конторой. Вам предлагается немедленно вернуться домой. Соответствующее распоряжение отправлено вам электронной почтой. Во сколько и куда прислать машину? Она доставит вас в аэропорт.
– Не надо, – сказал Юрьев.
– Что такое? – насторожился мужчина.
– Я немного задержусь в Албене.
– Это невозможно!
– Возможно, – возразил Юрьев. – У меня отпуск.
– При чем тут отпуск? – занервничал собеседник. – Вы мне не верите? Тогда прочтите письмо из Москвы.
– Обязательно, – сказал Юрьев, решив про себя, что в электронный почтовый ящик лучше не заглядывать.
Приказы руководства необходимо выполнять, верно. Но лишь в том случае, если ты ознакомлен с приказом. Юрьев не обязан подчиняться сотрудникам болгарской разведки. Если же дело дойдет до разбирательств, то никто не докажет, что сегодняшний собеседник сообщил о письме и распоряжении возвращаться в Россию. Может быть, он склеротик. Или маразматик. Или то и другое одновременно.
– Отъезд откладывается на двадцать четыре часа, – произнес Юрьев.
– Как? – гаркнула телефонная трубка. – Повторите! Вас плохо слышно!
– Отъезд откладывается на двадцать четыре часа.
– Что произошло? – Мужчина сорвался на крик. – Вы отдаете себе отчет в своих действиях?
– Да, – коротко подтвердил Юрьев.
– Тогда почему вам понадобилась отсрочка? Какие-то непредвиденные обстоятельства?
– Да.
– Серьезные проблемы? – всполошился мужчина.
– Пустяки, – сказал Юрьев, наконец выбравший линию поведения.
– Пустяки? И это в условиях, когда ваше пребывание в стране становится не только бессмысленным, но и нежелательным?
Мужчина задохнулся от возмущения.
– Я сказал, через сутки, – отрезал Юрьев.
– Но почему не раньше?
– Во-первых, я пребываю в Болгарии на совершенно законных основаниях. Во-вторых, у меня повреждена нога, а после сегодняшнего заплыва на нее ступить больно. Если вы не забыли, то я с напарницей попал под камнепад.
– Дичева в больнице, я помню, – перебил мужчина. – Травма серьезная?
– Двойной перелом руки, – ответил Юрьев. – Один открытый.
– Ничего не понимаю… Вы сказали, что у вас повреждена нога!
– Я говорю про Агату.
– Не морочьте мне голову, черт подери! – заорал мужчина. – Состояние здоровья Дичевой мне известно без вас. Что с вами? Что с ногой? Может быть, вам требуется медицинская помощь? Учтите, лечение в Болгарии вам дорого обойдется. – В голосе мужчины прозвучала неприкрытая угроза. – Советую обратиться к российским врачам. Очень настоятельно советую.
