– Два штыка, – выпятила грудь Люба.
Смотреть там было особо не на что. Бюст у нее мало чем отличался от мальчишеского. Но Юрьев смотрел не на бюст, он запоминал размалеванные лица девушек, готовящихся выйти на тропу войны.
– Не опоздайте, – погрозила пальцем Люба. – Мы ведь раздельно поселились, а я вас по всей Албене искать не намерена.
– Есть, товарищ главнокомандующий, – отдала честь Надя.
К пустой голове руку не прикладывают, вспомнил Юрьев расхожую поговорку, бытующую среди военных. Но промолчал. Момент вступления в игру еще не настал, хотя был близок.
– Как мы будем добираться до яхты? – спросила Люба, разглядывая пустые бутылки на свет. – На вертолете?
Чувство юмора покинуло Веру вместе со способностью мыслить трезво и изъясняться членораздельно.
– На вртлт… на вертолете дорого, – помотала она растрепавшимися волосами. – Нас на катере отвезут.
– Кто? – спросила Надя.
– Конь в пальто, – ответила Люба в рифму.
– Какое еще пальто? – скривилась Вера. – Жарища стоит несусветная, а она: пальто. Ты кого-нибудь на пляже в пальто видела?
– Пляж? – изумилась Люба, опьяневшая не меньше подруги. – При чем тут пляж, если мы у входа в «Базар» встречаемся?
– Короче, так. – Вера поискала взглядом официанта. – Сейчас по домам – и баиньки. Завтра отсыпаемся и отъедаемся. В шесть часов вечера сходимся к торговому центру. Оттуда вместе идем на пляж. – Она изобразила обеими руками шагающих человечков. – Подходим к этому… как его?
– К кому? – спросила Надя, забрасывая на плечи то одну сползающую бретельку, то другую.
– К кому? – повторила вопрос Люба, отплевываясь от пряди волос, липнущей к губной помаде.
– К этому… – Вера поморщилась, шевеля пальцами. – Как же его зовут? Папаша? Нет, не Папаша… Папаня?.. Батя?.. Отец?..
– Папá, – подсказал присоединившийся к нетрезвой компании Юрьев. – С ударением на последнем слоге, как у французов.
Это было попадание в точку. Но, машинально кивнув, Вера недоверчиво уставилась на незнакомого человека, непринужденно усевшегося на четвертый свободный стул.
– Ты кто такой? – грубо спросила она.
– Симпатичный мужчина, – пробормотала Люба.
Надя достала сигарету и принялась вертеть ее перед губами, молча намекая, что ей не мешало бы дать прикурить. Однако Юрьев не спешил лезть в карман за зажигалкой. Вместо этого он подозвал официанта и заказал бутылку шампанского.
– Выпьем за знакомство, – улыбнулся он девушкам с таким видом, словно всю жизнь мечтал пообщаться с тремя пьяными в дым проститутками.
– Я спрашиваю, кто ты такой? – повысила голос Вера.
– Иван, – ответил он.
– Чего тебе надо, Иван? Мы сегодня не обслуживаем.
– Санитарный день? – полюбопытствовал он.
– Переучет. Короче, приходи завтра.
– Послезавтра, – поправила Веру Надя. – Завтра у нас напряженный день.
– Я в курсе, – сказал Юрьев. – Вы поплывете поднимать жизненный тонус экипажу яхты, которая стоит на рейде в двух километрах отсюда.
– Он подслушивал, – догадалась Люба.
– Проваливай, сыщик поганый, – процедила Надя, оскорбленная тем, что ей не дают прикурить.
Сначала Юрьев щелкнул зажигалкой. Затем обворожительно улыбнулся всем девушкам поочередно. И лишь после этого соизволил объясниться:
– Я не сыщик, я напарник Папá. Завтра повезу вас я, а не он. И не с пляжа, а от причала. Того, что возле рыбацкой таверны.
– Что еще за новости? – нахмурилась Люба. – Это же на краю света.
– До причала топать и топать, – поддержала подругу Надя. – Чего ради?
– Чем докажешь, что знаешь Папá? – поинтересовалась Вера.
Она была самой пьяной, но самой рассудительной. Неформальный лидер. Если Юрьеву удастся убедить Веру, то остальные безропотно подчинятся ее решению. Когда официант принес бутылку, он налил ей шампанского в первую очередь. И, салютуя бокалом, посмотрел в ее мутные глаза:
– За успех нашего предприятия.
Вера, поколебавшись, сделала глоток. Надя с Любой последовали ее примеру и не остановились, пока не опустошили свои бокалы. Юрьев, который терпеть не мог шампанское, слегка прищурился и заговорил:
– Не надо смотреть на меня как на врага народа, девочки. Я действительно работаю с Папá. И вашим экскурсоводом завтра тоже буду я. Такой расклад.
– Доказательства, – коротко произнесла Вера.
– Ему за сорок, – сказал Юрьев. – Он никогда не снимает черные очки и носит мобильный телефон на плавках. На плече татуировка. Эйфелева башня. Знаете ее историю?
– Хочу в Париж, – мечтательно вздохнула Люба, облизывая губы.
С помадой, размазанной по подбородку, она бы прекрасно вписалась в парижский интерьер. Где-нибудь под мостом через Сену или на задворках «блошиного рынка». Что еще мог сказать о ней Юрьев? Глаза у Любы были широко открыты, что свидетельствовало о ее заинтересованности и доверчивости. Надя то и дело «занавешивала» взгляд густо накрашенными ресницами, выдавая усталость и апатию. Вера глядела прищурившись, недоверчиво. Несмотря на хмель, ударивший в голову, она сохранила способность критически оценивать ситуацию. Ну, это дело поправимое. Немного достоверных штрихов, и Верино недоверие улетучится как дым.
– Историю башни? – спросила она, кривя рот.
– Татуировки, – уточнил Юрьев, вновь наполняя бокалы. – Папá три года отсидел в парижской тюрьме за драку с ажанами в бистро. Отсюда, кстати, и прозвище. Он был самым пожилым в камере.
Чем чудовищнее ложь, тем легче в нее верят, говаривал Геббельс. Реакция Любы была лучшим тому подтверждением. Детали, придуманные Юрьевым на ходу, были достаточно яркими, чтобы показаться правдоподобными. Проститутки успокоились, поочередно поднося бокалы к губам. Юрьев заговорил снова, перемежая властные интонации с увещевающими, чтобы окончательно сбить слушательниц с толку.
– Но Папá завтра занят, ясно? Теперь я отвечаю за транспортировку. Чему… – он доверительно положил ладонь на запястье Веры, – чему безмерно рад. Не каждый день выпадает удовольствие прокатить таких красоток, как вы. Но дисциплина прежде всего. Если не явитесь к причалу в назначенный срок, то придется вам добираться до яхты вплавь. – Юрьев нагло ухмыльнулся. – Что получится у вас вряд ли, а чеченцы – серьезные заказчики, и шутки с ними плохи. Знаете, что они с вами сделают, если вы не явитесь в срок?
– Что? – попыталась изобразить презрение Вера.
– Вставят вот такие штуковины, – Юрьев щелкнул ногтем по бутылке, – в естественные отверстия каждой. Куда именно – догадывайтесь сами. – Не давая проституткам времени опомниться, он встал, резко отодвинув стул. – Жду на катере с шести часов вечера до пяти минут седьмого. Потом не взыщите. – Он развел руками. – Оплата пойдет по двойному тарифу. А в пятнадцать минут седьмого я вообще отчалю один и поплыву докладывать Казаеву, что девочки не явились.
– Явились, явились, – поспешила заверить Юрьева Надя, поглядывая на бутылку из-под шампанского.
– Симпатичный мужчинка, но вредный, – разочарованно прокомментировала Люба.
– Двойного тарифа не будет, – отрезала Вера. – Папá получил деньги, а больше мы не заплатим ни копейки.
Юрьев заглянул ей в глаза. Блефует? Похоже на то. Зрачки ускользают то влево, то вправо, пальцы сложенных на столе рук нервно сплетаются и расплетаются, напоминая клубок бледных змей. Но в поведении Веры угадывается также уверенность в своей правоте. Частичная. Половинчатая.
– Вы дали только задаток, – молвил Юрьев и увидел по реакции, что не ошибся.
Вера кивнула.
– Ну задаток, – неохотно согласилась она. – Пятьдесят левов до, пятьдесят после. Это по-честному.
– По-честному, – согласился Юрьев. – И все же не опаздывайте. Мне перед чеченцами за вас отвечать неохота. И еще… – Уже направившись к выходу, он приостановился. – Не вздумайте похмеляться завтра с утра по русскому обычаю. Слушайте рецепт Папá. Одна бутылка ледяного пива, плотный завтрак и крепкий сон: вот что возвратит вас к жизни.
– Твой Папá ничего не понимает в загадочной русской душе, – сказала Люба, подпирая щеку ладонью.
«Зато он неплохо преуспевает в области сводничества, – мысленно возразил Юрьев, покидая не просто теплую, а тепленькую компанию проституток. – Жаль, что этот благообразный с виду мужчина занимается столь грязными делишками. Зато ради денег он готов на все, а это мне на руку. Легче будет убедить Папá уступить мне катер и место за штурвалом».
Это была последняя связная мысль, пришедшая в голову Юрьева. С трудом переставляя ноги, он кое-как добрался до отеля, поднялся в номер, разделся и рухнул на кровать.
Было раннее утро. Солнце еще не выглянуло из-за смазанного дымкой горизонта. Кругом было серо и сыро. Стелющийся над пляжем туман сочился влагой. Отряхиваясь от капель и увязая в песке, Юрьев шел вдоль моря. Он знал, что нужно поторапливаться, но не мог прибавить скорость. Помимо песка, мешал встречный ветер. Налегая на него грудью, Юрьев продолжал идти.
