Еще никто не осмеливался оскорблять его подобным образом. Ему жали руки послы и министры, он был вхож в лучшие дома Лондона. И вдруг какой-то шелудивый русский пес тявкает на него! Находясь на волоске от смерти! Связанный по рукам и ногам!
– Га, – передразнил Юрьев. – Что ты тянешь шею, как гусак, Казаев? Что лопочешь? Если тебе есть что сказать, то говори. Или подойди сюда и убей меня. Ты ведь у нас настоящий мужчина, а? Не побоишься прикончить пленника в наручниках?
– Убью, – прохрипел побагровевший чеченец, нашаривая рукой «беретту». Не отрывая глаз от пленника, он все никак не мог ухватиться за пистолетную рукоятку, бормоча при этом невнятные ругательства.
Лали застыла у ног Казаева. Проститутки в кубрике запели «Выходила на берег Катюша», что, по всей видимости, приказали им удовлетворившие первую похоть боевики. Вокруг прожектора кружили летучие насекомые, отбрасывая на палубу быстрые тени, напоминающие мельтешение черного снега. Кровь стучала в висках Юрьева. Доза опиума, которую он выкурил, проникла в вены и мозг, происходящее казалось нереальным.
– Ну? – поторопил он Лали. – Ступай сюда.
Не меняя позы, она встретила его взгляд. Удерживаемая за волосы, она смотрела с животным отчаянием. Казаев судорожно открывал и закрывал рот, напоминая рыбу, вытащенную из воды. Его лицо приобрело лиловый оттенок. Пальцы согнулись на манер когтей и сделались такими же окостеневшими.
Стоящий на коленях Юрьев звякнул цепями.
– Отличный вечер, – сказал он. – Сейчас у твоего облезлого старикашки случится припадок, а мы с тобой займемся любовью. Не на этой вонючей яхте. Сядем в лодку и поплывем к берегу. Я забираю у тебя девушку, Казаев. Отныне она будет танцевать для меня.
Чеченцу наконец удалось завладеть пистолетом, но пляшущий ствол устремлялся куда угодно, только не на Юрьева. Кисти рук Казаева сводила судорога. Его запястья выгибались под самыми невероятными углами. Издав протяжное бульканье, как при полоскании горла, он поднялся с шезлонга.
– Сиди-сиди, – снисходительно произнес Юрьев. – Можешь не вставать, чтобы проводить меня к трапу. Побереги силы и здоровье. Их у тебя ненадолго хватит.
Казаев дернулся. Дико сверкнули белки закатившихся глаз. Запрокинув голову так, что стали видны его подбритые подбородок и шея, он повалился обратно, растянувшись на шезлонге лицом вверх. Пистолет выпал. Пятки заколотили по доскам.
– Возьми ключи от наручников и освободи меня, – сказал Юрьев Лали. В его голосе не было просительных интонаций.
– О всемогущий Аллах, – прошептала она. Украшения на ней мелко дрожали, производя тихий перезвон.
– Не такой уж всемогущий, раз вынужден мириться с существованием ублюдков, – повысил голос Юрьев. – Твой Казаев – психопат и садист. Как только приступ закончится, он тебя прикончит. Хотя бы за то, что ты стала свидетельницей его унижения. Ты это отлично знаешь, поэтому поторопись.
Лали не шелохнулась. Брыкающиеся ноги чеченца едва не задевали ее, но ничто не могло вывести девушку из транса.
Юрьева охватило отчаяние. Он добился своего, он вывел из строя вооруженного противника, но все равно проиграл – проиграл из-за глупой нерасторопной турчанки, слишком перепуганной, чтобы действовать. Через некоторое время Казаев очнется, или его прихвостни выберутся на палубу подышать свежим воздухом. Юрьева швырнут в воду, и он моментально пойдет ко дну, не имея возможности двигать руками и ногами. Возможно, при падении за борт он инстинктивно наберет полную грудь воздуха, но это лишь продлит агонию. На сорок секунд? На пятьдесят? На минуту? Вполне достаточно времени, чтобы раскаяться в своей опрометчивости.
Лали плохо знала английский язык. Но еще хуже она соображала. Калейдоскопическая смена событий заворожила ее, парализовала. Образно выражаясь, в ее голове произошло короткое замыкание. Ей требовался импульс. Встряска. Шок.
Таким шоком послужили конвульсии, начавшиеся у Казаева. Издав хрип из сузившейся до размеров коктейльной трубочки гортани, он прикусил язык и, выгибаясь дугой, стал сползать с трясущегося шезлонга. Зрачки исчезли. Багровое лицо утратило привычные черты. Из косо разинутого рта повалила отвратительная пена с розовыми прожилками.
– Ай, – вскрикнула Лали, когда грузное тело Казаева рухнуло на палубу, колотясь об нее спиной и затылком.
Его скрюченная рука била девушку по бедру, как бы стремясь достучаться до ее сознания. Раздался резкий звук, напоминающий треск разорванной материи, воздух наполнился зловонием. Под Казаевым начала шириться и разливаться ручейками обширная лужа.
– Твой господин обмочился, – прокомментировал Юрьев. – Он пи-пи, понимаешь? Ты умрешь, потому что Казаев не потерпит, чтобы его репутация оказалась подмоченной.
Лали обнаружила, что уже не сидит на месте, а отползает от бьющегося в судорогах тела, причем в какой-то несуразной манере. Уподобившись огромному крабу, она пятилась, упираясь в доски ступнями и ладонями, развернутая грудью вверх, метя волосами палубу. Один ручеек, вытекающий из-под Казаева по щели между досками, стремительно гнался за босыми ногами Лали. Вскрикнув, она вскочила и отбежала.
«Тах-та-да-дах, – колотил конечностями дергающийся Казаев, – тах-та-да-дах».
Этому не было ни конца, ни края. Словно через господина Лали пропустили ток высокого напряжения. Он скрежетал и лязгал зубами столь неистово, что рисковал раскрошить их до самых десен. И это мокрое пятно на его брюках! Эта грязно-белая пена! Этот омерзительный запах!
Не зная, чем помочь Казаеву, где искать спасения самой и что делать, Лали повернулась к Юрьеву. Скованный наручниками, стоящий на коленях с руками, заведенными за спину, он… он улыбался…
Как?! Он улыбается?! В самом деле?!
Это потрясло девушку до глубины души. Второй шок возымел благотворное действие. Разомкнутые контакты ее сознания щелкнули, включаясь в привычную работу. Она услышала слова, адресованные ей. Знакомые слова.
– A key. The death. The danger. Help me. Quickly.
– What? – переспросила Лали, еще не вполне оправившаяся от потрясения.
– Ключ, – коротко произнес Юрьев. – Наручники. Мы должны бежать. Иначе смерть.
– Да, да…
Опасливо обогнув уже едва-едва подрагивающего Казаева, Лали схватила со стола маленький ключик и подбежала к Юрьеву.
– Поторопись, – взмолился он. – Сюда идут.
– Что?
– Шаги! – рявкнул Юрьев, не в силах долее сдерживаться. – Скорее! Не то нам конец!
Крик подействовал на Лали, как укол шилом. Вздрогнув, она склонилась над оковами.
– Ахмед… – послышалось из затененного проема двери, ведущей в трюм.
Остальное было произнесено с вопросительной интонацией по-чеченски, но Юрьеву не требовался переводчик. Кто-то из боевиков спрашивал позволения проветриться на палубе. Они там совсем запарились в своем кубрике и хотели сделать небольшой перерыв.
Одна пара наручников валялась на полу, а вторая никак не поддавалась усилиям Лали. Заслышав мужской голос, она сделалась излишне суетливой, что сделало простую задачу невыполнимой. Оттолкнув ее свободной рукой, Юрьев упал на бок и покатился к двери. Он подоспел туда как раз в тот момент, когда турок замер на верхней ступеньке, потрясенный открывшейся его взору картиной. Крутнувшись ужом, Юрьев пнул его в промежность, а потом добавил обеими ногами – в живот.
Ловящий его за щиколотки противник охнул, всплеснул руками и с грохотом покатился вниз.
– Лали! – выдохнул Юрьев, переворачиваясь лицом вниз.
Девушка склонилась над ним, поскуливая от ужаса. Лишь только раздался тихий щелчок последнего разомкнувшегося браслета, Юрьев ринулся к столу. Лали, решившая, что ее бросают на произвол судьбы, пронзительно заверещала. Из надстройки, служащей входом во внутренние помещения яхты, слышалась чеченская речь, лязг передергиваемых затворов и возня мешающих друг другу мужчин.
– Падай, right now! – крикнул Юрьев Лали, мешая русские и английские слова. – Ложись, дура. Lay down!
Услышав первый выстрел, девушка рухнула как подкошенная. Юрьев, вооружившийся трофейной «береттой», пальнул сначала по светящемуся пятну, тающему на месте огнестрельной вспышки, а потом разбил пулей прожектор на мачте. В надстройке раздался звериный вой раненого и удары катящегося кубарем тела. Кто-то из девушек рыдал, причитая:
– Мама, мамочка!
На нее заорали по-чеченски. Следя одновременно за дверью и распростертым Казаевым, Юрьев залег за мачтой. Долго ли он сможет противостоять целому отряду боевиков, затаившихся внизу? С минуты на минуту они придут в себя и пойдут в атаку, наверняка имея в своем распоряжении не только автоматы, но и гранаты. Юрьев же был вооружен легкой «береттой 959 ВS» двадцать пятого калибра. Идеальное оружие для скрытого ношения под одеждой, однако не слишком надежный пистолет для ведения ночного боя. Прицельные выстрелы возможны с расстояния, не превышающего десяти метров. Пули, из которых две уже израсходованы, вылетают со скоростью 210 метров в секунду. Этого слишком мало для того, чтобы остановить взрослого мужчину попаданием в плечо или в конечности. Требуется непременно поразить его жизненно важные органы, а дальность прицельной стрельбы мизерна.
