Когда два года назад Медников вышел на него и предложил честную сделку: свобода, деньги и новая жизнь в обмен на СТ – 575, тот не стал ломаться и согласился без колебаний. Оставалась самая малость: заполучить препарат. На это ушло много времени.
– Было очень трудно вынести пробирку за пределы лаборатории, из подземного хранилища, – сказал Ермоленко. – У нас ведь строжайшая отчетность. СТ – 575 сейчас, как вы знаете, не производят. Но в то время, когда его синтезировали, проверялись все исходные материалы, которые мы использовали. До сотых миллиграмма. А уж про конечный продукт и говорить не стоит. Конечно, сегодня контроль не тот. Но спереть десять миллилитров СТ – 575 это все равно, что украсть со сталеплавильного комбината эшелон в сто вагонов, груженных готовым прокатом. Даже труднее.
– Я знаю, – кивнул Медников. – Если бы это было легко, я бы сам вынес паршивую склянку из лаборатории. Кстати, рано или поздно пропажи хватятся.
– Не раньше чем через месяц, – ответил Ермоленко. – Все просчитано. К тому времени я буду далеко. И все-таки было очень трудно все это провернуть.
– Сергей Алексеевич, милейший мой человек, торговаться бесполезно. Мы уже обсуждали цену, и вы тогда сказали «да». Я всего-навсего посредник. Я передаю деньги и паспорт, вы оставляете мне это дерьмо.
– Вы привезли наличные?
– Разумеется. Как вы просили. Кстати, почему вы не захотели, чтобы эти деньги положили на счет в каком-нибудь из западных банков?
– Я не верю западным банкам и вашим хозяевам, которых даже не знаю. Я верю только наличным.
– Где остановились?
– Там, где вы велели. В туристической гостинице «Клязьма».
– Хорошо, увидимся завтра. Встретимся в общежитии текстильной фабрики, это в пригороде, точнее в поселке под Владимиром. Полчаса езды от автовокзала. Ориентировочно в семь тридцать вечера, в это время там уже начинается дискотека.
– Общежитие? Это странное место.
– Вы все поймете. Там тихо, не случится никаких неожиданностей. Вы спокойно пересчитаете деньги. Хоть десять раз. Завтра погуляйте по городу, чтобы не привести за собой хвоста. Посмотрите фрески в Успенском храме, пообедаете в ресторане, покрутитесь по центру, меняя маршруты.
– Я знаю, что делать. Вы меня инструктировали.
Медников подробно объяснил, как доехать до фабрики и найти общежитие. Очутившись на месте, Ермоленко спустится в подвал. Навесного замка на двери уже не будет. Пройдет по длинному коридору в самый его конец. Медников вытащил из кармана трубку мобильного телефона, открыл её.
– Ждите моего звонка в районе шести вечера. И сразу же выезжайте. В случае опасности нажмите две эти кнопки. Когда услышите в трубке мой голос, скажите какую-нибудь общую фразу. Это будет сигналом об опасности. Значит, наша встреча откладывается на день как минимум. Вопросы есть?
Ермоленко спрятал в кармане плаща трубку. Отрицательно покачал головой и, припав к кружке, обмакнул в пиво усы.
…Медников явился в гостиницу около полуночи. Усталый и голодный, он протянул Марине букетик мокрых хризантем и коробочку мармелада, купленного в палатке у вокзала.
– Это и есть твой сюрприз? Вот эти жалкие кладбищенские цветочки? Ради этого я ждала тебя целый вечер?
– Я объездил весь город, – начал Медников.
Марина не стала слушать. Бросила хризантемы и мармелад на подоконник, погасив свет, нырнула в постель и разрыдалась в подушку. Медников решил не тратить время на утешения. Он стянул промокшие ботинки, устроился за столом, раскрыл пакет с пирожками, завалявшимися в сумке, откупорил бутылку пива. Он сидел в полной темноте, слышал, как всхлипывает любовница и жевал резиновые пирожки, не чувствуя их вкуса.
Медников успокаивал себя тем, что дела идут неплохо. Завтра СТ – 575 будет у него, а это главное. Но душу омрачали мысли о Дьякове, который облажался в Лондоне. Обстоятельства происшествия на квартире Джейн Уильямс Медников знал из газет, которые получал на службе. Лондонские таблоиды придумали слезоточивую историю о двух разбитых мужских сердцах, историю, которая не имела ничего общего с действительностью. Но приходилось довольствоваться и этими газетными отбросами, потому что на совещания в кабинете генерала Антипова, которые проходили два-три раза на дню, его не приглашали.
Сегодня утром Дьяков дал знать, что Джейн ушла, а он был ранен в плечо. Ничего серьезного, рану подлатали и теперь Дьяков готов довершить начатое: найти Джейн Уильямс и больше не повторить прошлых ошибок. Нужна наводка, информация о том, где скрывается эта потаскушка. Только наводка… Несколько слов, адрес или номер телефона. Сегодня же Медников нашел возможность отправить своему партнеру кодированное сообщение через интернет. Судя по всему, Дьяков не засветился ни перед русской разведкой, ни перед англичанами. Но в Россию ему лучше не возвращаться. По крайней мере, в ближайшее время. Пусть остается в Лондоне, а проблема с наводкой станет проблемой Медникова. Он найдет эту змею, под каким бы камнем она не пряталась.
Дожевав последний пирожок, Медников почувствовал, что сил, чтобы умыться на ночь, тем паче принять душ, уже не осталось. Он дошагал до кровати, на ходу скидывая одежду, повалился на матрас и мгновенно заснул.
Город Владимир. 24 октября.
Фабричный поселок по субботам засыпал поздно. В восемь вечера на втором этаже общежития, в актовом зале, начинались танцы под пластинки или музыку самодеятельных музыкантов. Мероприятие заканчивалось далеко за полночь. «Волга» Медникова медленно прокатилась вдоль центральной улицы, плохо освещенной, застроенной деревянными домами, и остановилась у конечной остановки автобуса напротив магазина «Продукты», тесного, как трансформаторная будка. Сквозь витрину, забранную решеткой, можно увидеть очередь, выстроившуюся у прилавка и продавщицу, едва успевавшую считать деньги. Лампочка над входом светилась, как путеводный маяк, на который слетались веселые девушки, чтобы запастись горючим до утра.
Медников выбрался из машины, подошел к остановке и, задрав голову, стал изучать расписание движения автобусов. Итак, в шесть с четвертью Ермоленко выехал из гостиницы, значит, если ничего не случится, здесь он будет около восьми или чуть позже. От магазина доносился женский смех, матерные словечки и собачье повизгивание. Судя по всему, дискотека обещала быть веселой. Прикурив сигарету, Медников вернулся к машине, постоял, осматриваясь по сторонам, и, открыв багажник, достал кейс и лопату, завернутую в мешковину. Выплюнув окурок, зашагал вверх по улице к общежитию. Мокрые тополя, шуршали ветвями, сбрасывая с себя последние листья, по левую сторону за штакетником заборов, за голыми палисадниками светились окнами темные домишки, справа через дорогу тянулась трехметровая кирпичная ограда ткацкой фабрики. За ней поднимались корпуса мануфактуры, построенные ещё в начале прошлого века, дымили трубы котельной.
Попались навстречу девушки, спешившие в магазин, они, даже не взглянув мужчину в темной куртке, побежали дальше, переговариваясь на ходу. Обветшавшее пятиэтажное здание общежития, сложенное из кирпича, почерневшего от времени, стояло на возвышенности, на высоком берегу Клязьмы. Медников свернул с асфальтовой дороги на едва приметную в темноте тропинку, которая петляла между скрюченными яблонями.
Когда-то вокруг дома разбили сад, который потом за ненужностью забросили, и он зарос кустами и сорным осиновым подлеском. Обогнув общежитие сзади через сад, чтобы миновать парадное крыльцо, где уже собралась молодежь, Медников, споткнувшись о пустую бутылку, остановился возле торцевой стены. В темноту подвала уходили выщербленные ступеньки, которые заканчивались возле железной двери, запертой на навесной замок. Сверху слышался перезвон электрогитар и стук барабана, музыканты заканчивали репетицию. Медников спустился вниз, прислонив лопату к стене, поставил кейс на ступеньку, открыл его, сжал ручку молотка и в два удара сбил замок. Он достал фонарик, подхватил лопату и кейс.
Петли чуть слышно скрипнули, дверь отворилась. Медников, освещая дорогу фонарем, прошел по коридору. В подвале было жарко, латаные трубы парового отопления, протянувшиеся вдоль стен, пускали пар, сочились ржавой водицей. Коридор заканчивался стеной, перед которой высилась куча какой-то деревянной рухляди, поломанных стульев и шкафов, направо облупившаяся дверь. Медников освободил лопату от мешковины, спрятал её за деревяшками, толкнув дверь, вошел в комнату, пошарив рукой по стене, повернул выключатель. На тот случай, если лампочку вывинтили, Медников захватил с собой запасную, но она не понадобилась.
Двадцатиметровая комната с земляным полом провоняла запахами, от которых слюна во рту густела и подкатывала тошнота. Единственное окошко под самым потолком, узкое, как крепостная бойница, закрытое почерневшим стеклом, выходило в заброшенный яблоневый сад, где люди вечерами боятся ходить. Слева у стены, разрисованной похабными картинками, стоял пружинный полосатый матрас в желтых разводах мочи, у другой стены колченогий стол, застеленный владимирской газетой «Призыв», пожелтевшей от времени, и пара чудом уцелевших стульев. Под столом несколько грязных посудил из-под водки и пива.
