— С помощью взрыва.
— Ха-ха-ха-ха-ха!
— Вам будет не до смеха, Ливен. Всем вам. Вы производите косметику, не так ли?
— Да.
— Выпускаете так называемый «Бьюти милк», верно?
— Да, и что?
— Пять дней назад упаковка этого препарата-убийцы со страшной силой взорвалась в спальне генерала Лайнтона. Только по счастливой случайности в это время никого поблизости не оказалось. Совершенно ясно: под видом косметики вы подсунули взрывчатку. Ну что, заткнулись? Парни, наденьте на него наручники…
1
— Мне и в голову не могло прийти устроить взрыв у почтенного генерала Лайнтона, — говорил Томас Ливен. За три дня допросов он повторял эту фразу уже в одиннадцатый раз. Сначала с веселой улыбкой, потом с бешенством и с горечью Томас отвергал все подозрения в свой адрес. А в ответ:
— Вы лжете! — говорил следователь военной полиции Джеймс Парнем. Повторял одиннадцать раз за три дня. Упрямый арестованный раздражал его все больше и больше. Из-за центрального отопления в комнате для допросов стояла сухая жара, Парнем потел, у него разболелась голова.
— Я не лгу, — говорил Томас Ливен.
— Послушайте-ка, Ливен…
— Господин Ливен!
— Послушайте-ка, господин Ливен: я вами сыт по горло! Я заканчиваю этот допрос, вы будете сидеть под замком, пока не посинеете.
Томас вздохнул.
— Мне больно видеть, как вы потеете, мистер Парнем. Но, если хотите удержаться на должности, вам придется меня немного послушать. Ибо если вы меня не выслушаете и если в ваших помещениях и дальше будет нестерпимо жарко, то я могу предсказать целую серию подобных покушений.
— Целую… серию…
— Итак, начнем, — продолжал Томас подобно терпеливому учителю, втолковывающему урок дебильному школьнику, — вы арестовали меня, моего друга Бастиана Фабра, мою деловую партнершу Кристину Тролль. За что? На налаженной по временной схеме фабрике родителей фрейлейн Тролль мы производили косметику. В том числе и «Бьюти милк». Флакончик этого молочка для очистки кожи взорвался в спальне генерала Лайнтона…
— Да, черт побери. Ваших рук дело, Ливен, и ваших гангстеров из «Вервольфа».
— Нет, не моих, а грибка плесени с углекислым газом.
— С ума сойду, — простонал следователь.
— Прежде чем вы доставите мне такое удовольствие, настоятельно прошу ответить на мой вопрос: уважаемый генерал делит спальню со своей уважаемой супругой?
Парнем сглотнул, уставился, как бык, на Томаса и прошептал:
— Теперь и этот свихнулся.
— Этот не свихнется, — успокоил Томас. — Я лишь перебираю возможные варианты: туалетный столик генеральши находился в спальне. С зеркалом и тому подобным. Стоял он возле окна…
— Откуда вы это знаете?
— Потому что батареи центрального отопления обычно находятся под окнами…
Слушая лекцию Томаса, Парнем нервно моргал. «Бьюти милк», продолжал тот, изготавливается по старинному рецепту фирмы «Тролль»: лимоны, снятое молоко и немного жира. Но условия работы недостаточно стерильные. И флаконы, в которые разливают средство, оставляют желать лучшего — плохая старая стеклотара.
— Видите ли, мистер Парнем, не случайно на каждую упаковку наклеивается этикетка: хранить в прохладном месте. Уважаемая генеральша Лайнтон этого не сделала и поставила «Бьюти милк» на туалетный столик. Рядом с центральным отоплением…
— Опять вы за свое!
— Пожалуйста, не перебивайте. Поскольку мы не можем гарантировать стерильность, в раствор с молочком попали и грибки плесени. При высокой температуре они вырабатывают углекислый газ. От него возникло давление внутри флакончика уважаемой генеральши. Давление нарастало, нарастало и — баммм! Мне продолжать?
— Обман и ложь, — сказал, побледнев, Парнем. — Не верю ни одному вашему слову.
— Ну, тогда подождите еще немного, мой дорогой! Вскоре наверняка рванет следующий флакон еще у одного генерала…
— Замолчите! — заорал Парнем.
— У немецких дам, приобретающих наше средство, такого точно не случится, — сказал Томас. — В эту третью послевоенную зиму немецким дамам не остается ничего другого, как держать свою косметику в холоде.
Зазвонил телефон. Парнем снял трубку, представился и некоторое время слушал. Его лицо налилось краской, он вытер пот со лба. Наконец он сказал:
— О'кей, босс, сейчас же выезжаю. Но не будем говорить о «Вервольфе» и тому подобном — боюсь, мы с этим оскандалимся.
Он повесил трубку и, криво усмехнувшись, взглянул на Томаса.
— Позволю себе вопрос, уж не взорвался ли еще один флакон? — осведомился тот.
— Да, на военном аэродроме Нойбиберг. Четверть часа назад. В квартире майора Роджера Раппа.
2
Три дня спустя Томаса Ливена привели к следователю — умному старому полковнику. В его кабинете (жара стояла несусветная) Томас и увидел своих друзей: Бастиана Фабра, в прошлом мошенника из Марселя, и черноволосую черноглазую Кристину Тролль. Заговорил полковник:
— Мистер Ливен, химический анализ проб «Бьюти милк», взятых на фабрике «Тролль», подтвердил правильность вашей теории о плесени. На основании этого вы и Бастиан Фабр немедленно освобождаетесь из-под стражи.
— Минуточку, — спросил Томас, нервничая, — а что с фрейлейн Тролль?
— По отпечаткам ее пальцев, — ответил полковник, — мы установили, что Кристина Тролль под именем Веры Фросс больше года была членом печально известной банды Кайзера, действовавшей в Нюрнберге. Молодые гангстеры угоняли машины, нападали на солдат и грабили американские виллы. Женская часть банды специализировалась на офицерах, которых они опаивали, подсыпая снотворное, а затем грабили…
Томас уставился на Кристину Тролль, эту мягкую, хорошо воспитанную девушку из приличной семьи, такую чистую, порядочную, моральную, на свою деловую партнершу, в которой он уважал даму и с которой обращался как с невинной девушкой. Кристина резко повернулась. Ее бледное, с правильными чертами лицо мадонны было перекошено, и говорила она теперь громко, с вульгарными интонациями:
— Ну чего пялишься, как идиот? Думаешь, почему я тебя подцепила?
— Подцепила… — слабо повторил Томас, подумав про себя: «Я что, старею? Наверняка, если меня способна обвести вокруг пальца желторотая шпана».
— Ясное дело! Подцепила! Когда Нюрнберг накрылся, пришлось лечь на дно. Взяла себе прежнее имя. Поступила на работу к американцам и ждала, когда появится придурок вроде тебя, который даст мне денег на фабрику!
— Кристина, — произнес Томас, — что я вам сделал плохого? Почему вы так со мной разговариваете?
Молодая девушка вдруг как-то сразу постарела, она выглядела безжизненной, опустившейся и циничной:
— Я сыта по горло всеми вами! Всеми мужиками! Американцами и немцами! Свиньи вы все, подлые свиньи! — ее голос сорвался.
— Заткнись, — грубо сказал полковник. Кристина умолкла. Полковник обратился к Томасу:
— Фабрика, все доходы и все производство будут, безусловно, конфискованы.
— Но послушайте, это же не только ее собственность! Фабрика возобновила производство на мои деньги.
— Сожалею, мистер Ливен, в торговом регистре фабрика значится как собственность только Кристины Тролль. Боюсь, тут вы совершили ошибку.
Томас подумал: и снова судьба наказует его за то, что он пытался быть порядочным и честно работать. Денежки — фьють. Вот если бы он провернул сомнительное дельце, то наверняка бы обогатился, его бы награждали, хвалили, любили — но нет, он, идиот, решил попытаться действовать честно. «Ничему тебя жизнь не научила», — вздохнул он.
Вечером того же дня Томас с Бастианом сидели у пылающего камина в холле своей виллы. Оба пили пасти — водку, на которой они заработали во Франции именно те деньги, большую часть которых только что потеряли.
— Я тебя с самого начала предупреждал, — говорил Бастиан. — И вот теперь мы почти на мели. Что будем делать? Продавать виллу?
— Ни в коем случае, — возразил Томас и потянулся. — Теперь мы отправляемся на поиски урана.
— На поиски чего?
— Ты верно расслышал, старина. У американцев я сидел в одной камере с очень интересным человеком. Его зовут Вальтер Липперт. Он поведал мне одну историю. Фантастическую историю…
3
Огорченным, бледным и тощим был Вальтер Липперт, когда судьба свела его в камере с Томасом Ливеном. Личностью он был высокоинтеллигентной. С безупречным характером. Писатель. Убежденный антифашист. Просидел не один год в концлагере Дагау. Голодал. Мерз. Подвергался пыткам. Был на грани гибели. В 1945 году освобожден американцами. И американцами же снова брошен за решетку.
— Из-за Черной Люси, — объяснил он Томасу Ливену.
— Что за Черная Люси?
— Королева контрабанды и черного рынка на юге Германии, — ответил Вальтер Липперт. И рассказал: до своего ареста он жил в городе на юге Германии. В том же самом городе проживала и Черная Люси, красивая, темпераментная женщина, за которой толпами бегали американские офицеры.
