— Что-то такое слышал.
— Мне потребовалось много времени, очень много, чтобы дослужиться до начальника отдела в Федеральном резерве.
— Я убежден, что ваше начальство сильно ошиблось с выбором. С учетом всех обстоятельств.
— А я думаю, что нет.
— Вы также мните себя великим экономистом.
— Не просто великим. Величайшим. Я — единственный человек в мире, который понял, что происходит с американским долларом, а следовательно, и с мировой экономикой.
— На самом деле вы — экономист, готовый уничтожить мировую экономику ради того, чтобы доказать верность ваших экономических прогнозов.
Сидя в кресле, Пол Сэнки пробежался взглядом по графикам.
— Вы — не экономист, Флинн.
— Согласен. Не экономист. Но приходилось гораздо чаще, чем хотелось бы, иметь дело с различными пророками, оракулами и прочими идиотами. Да спасет нас Господь от всех тех, кто начинает реализовывать свои собственные представления об истине.
— Экономика Свободного мира не может постоянно опираться на американский доллар, — гнул свое Сэнки.
— И вы решили это доказать, так?
— Это доказано. Естественным ходом событий. Никто меня не слушал. Я — простой чиновник в Федеральном резервном банке. Так? Мне не было нужды что-либо доказывать. Потому что время работало на меня. Единственное, что я сделал, так это открыл людям глаза. Теперь все понимают, что в экономике мир сбился со столбовой дороги и произошло это много лет тому назад. Я остановил мир. Дальнейшее движение в этом направлении невозможно.
— Подозреваю, ваше лекарство похуже того, что мы принимаем от простуды.
— Иногда без этого нельзя. Приходится применять сильнодействующие снадобья.
— Деньги разбрасывают по всей стране?
Сэнки кивнул.
— Вам меня не остановить, Флинн. Человеческая жадность утоляется от побережья до побережья. Последние два часа самолеты разбрасывают деньги над шестью десятками самых крупных городов Америки. Миллиарды и миллиарды долларов. Выведенных из обращения долларов, но настоящих.
— Как вы подбили столько пилотов к участию в вашей авантюре?
— Деньги.
— Я вам не верю.
— Деньги и ложь. Им заплатили вперед. Они не знали, что будут разбрасывать купюры. Им дали запечатанные мешки, еще одно мое изобретение. Они раскрывались ветром только после того, как покидали борт самолета.
— И что вы сказали пилотам?
— Я сказал, что в мешках политические листовки. Между прочим, в этом я даже и не солгал.
— Вы хоть отдаете себе отчет, что вы — сумасшедший? — спросил Флинн.
— Я знаю, что мир сошел с ума.
— Скорее все-таки вы, а не мир. — Флинн достал из кармана трубку и кисет. — Ваша жена и дочери погибли неподалеку от Национального аэропорта под колесами трехосного армейского грузовика, который спешил привезти в Пентагон двенадцать дюжин свежесрезанных роз. Я ничего не перепутал?
— Это лишь один пример неоправданных государственных расходов. Государство тратит все больше денег, добиваясь при этом все меньших результатов.
Набивая трубку, Флинн смотрел на Сэнки.
— Мне очень жаль вас. Но вы приложили столько усилий, чтобы превратить нашу жизнь в ад…
— Это все, Флинн? — Сэнки сунул руку в зазор между спинкой и подлокотником кресла. — Или хотите сказать что-нибудь еще?
— Хочу, — кивнул Флинн. — Думаю, вы потерпели неудачу.
Если в глазах Сэнки и мелькнуло любопытство, то лишь на секунду.
Он согласно кивнул.
А потом достал револьвер, приставил дуло к виску и нажал на спусковой курок.
— Вы обогнали меня, Флинн. Прибыли сюда первым.
Флинн склонился над Полом Сэнки.
— Он мертв, как «зелененькие». — Флинн выпрямился, повернулся, сунул руки в карманы пальто.
Дуся Уэбб, сунув руки в карманы пальто, стояла в дверях маленького домика Пола Сэнки.
— Стоило ли его убивать?
— Он покончил с собой, — пояснил Флинн. — В целеустремленности ему не откажешь. Маленький обиженный человечек, как сказала одна моя знакомая.
— Поворачивая в проулок, я услышала выстрел…
Мертвое тело ее нисколько не смущало.
— Дуся Уэбб, — продекламировал Флинн.
Она молча смотрела на него.
— Вы — роскошная женщина.
— Благодарю.
— Манящая и загадочная.
Она предпочла промолчать.
— И очень умная, как я слышал. Первая во всем. Что ни возьми. Ум. Красота. Способности. Умение манипулировать людьми. На одиннадцати языках, и каждый что родной. Собрать бомбу — раз плюнуть. И блестящее знание литературы, искусства, направлений моды. По крайней мере, мне так говорили.
Выражение лица Дуси не менялось — каменная маска.
— Колледж К. может вами гордиться, милая моя. Скажите мне, родились вы в Америке?
— Вы слишком много знаете, Флинн.
— Много где бываю, вот и узнаю всякое. Дуся Уэбб. Дьявол во плоти, плетущий свою паутину. Правда, есть два ограничения, которые могут оборвать вашу карьеру: редкая красота и разные глаза, хотя каждый из них — само совершенство.
— Вы не поверили, что меня послал президент, так?
— Не поверил. Ваше исчезновение на полчаса в тот день, когда вы ехали следом за мной по Техасу, что-то означало. Я до сих пор не знаю, что именно. И потом, вы должны понимать, что рекомендательное письмо, написанное собственноручно президентом Соединенных Штатов, — это перебор, хотя отсутствие подписи — очень милый штрих. А ведь могло хватить и простого: «Привет, Флинн. Что это вы тут делаете в такой чудесный день?»
Ее глаза затянуло туманом.
— Такие вот дела, крошка. Это ошибка молодости. Как говорится, грех стрелять из пушки по воробьям.
— Спасибо за науку.
— Пустяки, деточка. Вы только четыре года как закончили колледж. Так что вся учеба еще впереди. Но как вы связали падающие с неба деньги с этим милым мужчиной, который отдыхает в кресле, лишившись половины головы?
— Я знала, что вы уже виделись с Полом Сэнки в этом самом доме. Поэтому выяснила, кто он. А когда всю страну завалили деньгами, я поняла, что у них может быть только один источник.
— Федеральный резервный банк.
— Да.
— Так много денег. — Флинн покачал головой. — Слишком много денег. Но скажите мне, девочка, если вы такая умная, почему связались с К.? Вот что мне хочется знать. Вы против мира и процветания?
— Так уж получилось, что вы и я верим не в одно и то же.
— Ах, девочка, я абсолютно ни во что не верю. Кроме того, что день надо начинать с завтрака и чашки хорошего чая.
— Ерунда.
— Дело в том, что я стараюсь не верить, но понять.
— Тогда вы можете понять меня… и К.
— Я понимаю. Чуть-чуть. Но принять не могу. Вы понимаете, большинство людей этого мира хотят продвигаться вперед медленно, получив образование, наслаждаясь всеми теми благами, что несут с собой хорошее здоровье, мир и процветание. Бомбы, падающие на них со всех сторон, отвлекают от главного. Чего-то можно достичь войной и насилием. Даже чего-то хорошего. Но К. пытается изнасиловать весь мир, пытаясь сделать его таким, каким он видится тем нескольким людям, которые стоят во главе К.
— Вы понятия не имеете, кто стоит во главе К.
— Но я знаю, что ваша организация имеет очень древнюю историю и всю свою энергию тратит на то, чтобы превратить людей в маленькие винтики одной огромной машины.
— Вы все очень упрощаете, — возразила Дуся Уэбб. — Голодными людьми проще управлять.
— Я знаю. Еще как знаю. Можно сказать, за свою короткую жизнь я сталкивался с К. неоднократно.
— Это мне известно.
— Неужели?
— Я все о вас знаю.
— Жаль, что я не могу сказать то же самое.
— Между прочим, Флинн, К. не имеет к этому ни малейшего отношения.
— К чему?
— К происходящему. К американским долларам, которые заваливают сейчас Соединенные Штаты.
— Я знаю.
— Мы, конечно, были в курсе событий. И об инцидентах в Аде и Ист-Фремптоне узнали раньше вас.
— И бросились разбираться, что к чему?
— Мы ничего не поняли. Абсолютно ничего.
— Мы тоже. Что тут скажешь?
— Наверное, мы хотели бы провернуть что-то подобное. Это укладывается в планы К. Такие попытки предпринимались. В Чили, в Израиле… Руководство К. пришло к выводу, что самый быстрый способ узнать, что происходит, — взять вас под наблюдение.
— Вы прикидывали, а не приписать ли все заслуги себе?
Дуся Уэбб улыбнулась:
— Этот вариант по-прежнему рассматривается.
— Приписывайте. Я возражать не стану.
— Получилось-то все как надо. Американский доллар рухнул.
— Рухнул, но не умер, — уточнил Флинн.
— Капиталистическая система так много о себе мнит, что ей пора и лопнуть.
— А многим она нравится. Свободное предпринимательство — это не пустой звук.
