— Тюрьма вовсе не грязная! — возмутилась миссис Ханс.
— Как вам будет угодно. Великолепная! Настоящий дворец! — Эмми подняла на меня глаза. — Вы видели Фреда перед смертью?
— Да.
— Он вспоминал обо мне?
Фред не говорил о ней, но я подумал, что ложь иногда тоже не помешает.
— Он сказал мне, что всегда любил вас.
— В самом деле?
— Он так сказал.
— Что он любил меня?
— Да.
— Но почему тогда он так поступил? Я не понимаю этого.
— Я тоже.
Она опустила голову и что-то тихо пробормотала.
— Когда вас отпустят, Эмми? — спросил я.
— Сегодня, — перспектива выйти из тюрьмы, видимо, уже не радовала ее. — Помощник прокурора обещал выпустить меня после того, как я дам показания перед судом.
— А что вы собираетесь делать потом?
— Не знаю. Для начала похороню Фреда. Миссис Джонсон разрешила мне остаться в нашем домике, но я не хочу вообще оставаться в этом городе после того, что произошло.
Констебль открыл дверь зала заседаний суда и произнес:
— Вызывается миссис Майнер.
Сэм тронул меня за локоть.
— Нам лучше уйти, мой мальчик.
— Согласен.
Мы направились к выходу. Уже на улице я спросил его:
— Как она была одета сегодня?
— Молли? В той же одежде, что и вчера: платье из набивной ткани, коричневое пальто. На голове желтая косынка, — он помолчал и добавил: — Это моя жена дала ей свою косынку.
— Деньги у нее были?
— Не знаю. Вчера вечером мы водили ее в кино. А сегодня… Да, чувство благодарности ей явно чуждо. К сожалению.
— Тебе нужно сейчас передать ее описание городской и дорожной полиции. Меня бы не удивило, если бы она направилась на север автостопом. Если только ей не придет в голову украсть машину.
— Зачем ей, к дьяволу, красть машину? Такая красотка легко найдет желающих подвезти ее. А ты, Гови, что ты собираешься сейчас делать?
— Запрусь в своем кабинете и буду размышлять. Если узнаешь что-нибудь новенькое, позвони мне.
— Договорились.
Я перешел улицу и направился к маленькому ресторанчику напротив. Большие часы позади меня пробили, и я обернулся. Они показывали одиннадцать пятнадцать. Завтракать было уже поздно, а для ленча время еще не пришло. Я вообще не был голоден, гораздо важнее для меня было просто сменить обстановку.
Устроившись у стойки бара, я заказал себе чашку кофе и огляделся. В кафе никого не было, только в одном из боксов приютилась парочка, головы сидящих соприкасались. Присмотревшись в полумраке, я узнал Энн и Ларри.
В тот же момент меня увидела и Энн. Она помахала мне рукой и крикнула:
— Как дела? Идите же сюда, Гови!
Мне пришлось взять свою чашку и присоединиться к ним, хотя у меня не было ни малейшего желания разговаривать не только с ними, но и ни с кем на свете. При моем приближении Зейфель встал без всякого энтузиазма и пересел к Энн. Я занял его прежнее место.
— Итак, дети мои, что нового? — спросил я, стараясь говорить непринужденно.
Энн сразу же заметила фальшивость интонации и удивленно посмотрела на меня.
— Сегодня у нас ранний ленч, — заявила она. — Ларри хотел побыть со мной.
— Я его хорошо понимаю. У него отличный вкус.
Зейфель выдавил на лице улыбку. Он был бледен, под глазами у него появились мешки.
— Вы не будете ревновать меня, Кросс? — спросил он.
— Ревновать? Почему бы я стал ревновать вас? Энн вольна делать все, что захочет.
— Вы, вероятно, будете недовольны причиной нашего свидания.
— Я вас слушаю.
— Я пытаюсь убедить ее оставить службу.
— Мы собираемся пожениться, — объявила Энн. — Ларри просил моей руки, и я дала согласие.
— Надеюсь, вы будете счастливы.
Энн, несомненно, была счастлива уже сейчас. Глаза ее блестели, губы улыбались. Она повернулась к Зейфелю, тот казался очень взволнованным.
— Я ожидал услышать от вас более теплые слова, — обиженно заметил он.
— Ларри! — Энн нежно погладила его его руке. — Дай ему время опомниться. Он ведь так привык работать со мной. Но при любых обстоятельствах, Гови, я останусь с вами, пока вы не подыщете себе другого помощника.
— А вы не думали о таком варианте, Энн, чтобы остаться у меня и после замужества?
— Мы думали об этом, но, к сожалению, это невозможно. Мы хотим покинуть этот город.
— И куда вы собираетесь?
— Вероятно, в Сиэтл. Здесь все навевает слишком много воспоминаний.
— Мне будет не хватать вас, Энн.
— В таком положении вы будете не один. У меня было очень серьезное объяснение с матерью. Она останется здесь.
Энн склонила голову и улыбнулась. Я догадался, что именно она была причиной этого «объяснения».
— У меня также был долгий разговор с Форестом по поводу моего отца, — продолжил Ларри. — Форест обещал сделать все возможное, чтобы избежать огласки… Чтобы газеты ничего не пронюхали. Мне очень хотелось бы, чтобы он сдержал свое обещание… из-за матери.
— А не ради себя?
— Мне совершенно наплевать на это. Значение имеет только то, что это был мой отец. А всякие пересуды — это ерунда.
— Послушай, Ларри, не говори так, — тихо попросила Энн.
Он неожиданно растерял весь свой боевой пыл и, облокотившись на стол, закрыл лицо руками.
— Кто его убил, Кросс? Вы это знаете?
— Нет.
— Форест тоже не знает, у него даже следов никаких нет. Он сказал мне, что этот стилет — стандартное изделие и его мог купить любой, — на лице Ларри было смятение. — Вы не думаете, что моя мать…
— Безусловно, нет!
— Я сам знаю, что это глупо, но… Я не должен был даже говорить этого. Мы с ней по-настоящему поссорились, но теперь я сам буду хозяином своей судьбы. И я знаю, чего хочу. Я намерен стать адвокатом по уголовным делам, и мне кажется, что до сих пор я зря тратил свое время.
— Отличное решение, мой дорогой.
— Это будет моей настоящей профессией. Я твердо решил осуществить намеченную программу. Жизнь — серьезная штука, Кросс.
— Никогда в этом не сомневался.
Он поднял голову и посмотрел на меня.
— Я совершил много поступков, о которых теперь сожалею, — сказал он. — Например, то, что я сделал вчера в пустыне. Я не перестаю думать об этом.
— Не переживайте. Все делают ошибки.
— О чем вы говорите? — спросила Энн.
— Я уже говорил тебе, — ответил Ларри, — о том моем злополучном выстреле. Если бы я этого не сделал, Майнера могли задержать живым.
— Может быть, — медленно проговорил я. — Но, возможно, для него лучше было умереть.
Я допил кофе и встал.
— Желаю удачи, дети мои.
Ларри тоже встал. Мы изо всех сил пожали друг другу руки. Результат матча был нулевым — сил хватило обоим.
Я пошел к выходу, и Энн крикнула мне вслед:
— А вы-то чего ждете, Гови? Все вокруг давно женаты!
Я ответил, что собираюсь, но сделал это так тихо, что она не могла расслышать меня.
Только я открыл дверь своего кабинета, как раздался телефонный звонок. Звонил Сэм Дресс.
— Ее нашли, Сэм?
— Ребята из патрульной машины видели ее. Она пыталась остановить автомобиль на Касик-стрит.
— В каком направлении?
— На север, ты не ошибся, мой мальчик.
— Они не видели, посадил ли ее кто-нибудь?
— Нет, они просто заметили ее. Они приняли ее за студентку или что-то в этом роде. Как ты думаешь, мне нужно объявить ее розыск?
— А что говорит по этому поводу помощник прокурора? Ведь она, в сущности, свидетель обвинения.
— Сейчас его нельзя беспокоить, заседание суда еще продолжается. Еще не закончен допрос миссис Майнер.
— Может быть, Молли просто вернулась к себе домой?
— А где она живет?
— В Пасифик Пэлисаде. Мне хочется съездить туда.
— А что если нам поехать вместе?
— Согласен, мы скорее доберемся туда на твоей служебной машине.
— Добро, через две минуты я буду ждать тебя у подъезда.
Сэм был асом за рулем, и большое движение не было ему помехой, так что мы прибыли на место меньше чем через час, даже не пользуясь сиреной. Мы оставили машину у станции обслуживания, в сотне метров от ателье Молли.
Дверь в ателье была приоткрыта. Выставленные в витрине портреты блестели под солнцем.
Я оставил Сэма на улице, а сам, стараясь не шуметь, вошел в студию. Из задней комнаты доносился разговор. Сперва был слышен голос мужчины, он говорил очень быстро, и я не узнал его.
— Половина, только половина, — говорил он, — это мое последнее слово. И при таких условиях это даже немного. Риск огромный!
— Риск? — возразила Молли. — Не смеши меня. Я тебе предлагаю десять тысяч. Бери или вообще останешься с носом.
— Этого мало! Кто согласится разбить себе башку за так?
— Господи, да тебе нечего будет делать! Я укажу тебе особу, и тебе только останется наложить лапу. Это не труднее, чем сорвать с дерева яблоко.
