— Господи, да тебе нечего будет делать! Я укажу тебе особу, и тебе только останется наложить лапу. Это не труднее, чем сорвать с дерева яблоко.
— Ха! Но ведь это преступление! Мне жаль тебя, малютка, но если ты не расщедришься, то ищи себе кого-нибудь другого. У меня нет желания гнить в тюрьме.
— Это вовсе не преступление, — возразила Молли. — Она украла эти деньги. Если мы отнимем их у неё, она не побежит жаловаться в полицию.
— Откуда я знаю!
— Уверяю тебя! Если она это сделает, то надолго засядет за решетку.
— Ты уже много раз говорила мне подобные вещи…
— Но на этот раз все очень серьезно. Деньги у нее, я уверена. Достаточно узнать, где она их держит, и отобрать.
— Да-а. Если даже твоя история правдива, я все равно не решаюсь.
— Ну, тогда пятнадцать, — сказала Молли почти умоляющим тоном, — но это только ради тебя.
— Двадцать пять и ни цента меньше. В конце концов это я все потеряю, если дело сорвется. У меня превосходная репутация, я солидный человек…
— Именно, именно. Ты выше всяких подозрений.
И даже если бы она пошла жаловаться в полицию, ты сумел бы оправдаться. Ведь ты же детектив.
Только теперь я узнал мужчину. Это был мой знакомец Бурк.
— М-м… Не нравится мне все это. Ради двадцати пяти тысяч я еще могу рискнуть, но ни цента меньше. Я могу все потерять…
— А я должна думать о своей карьере. Мне нужны деньги, чтобы купить себе достойное платье, и не одно. Мне же нужно показаться в выгодном свете.
— За двадцать пять грандов ты купишь себе множество платьев.
— А за пятнадцать ты уговоришь Кэрол вернуться к тебе.
— Двадцать пять. Итак, ты согласна?
— Приходится соглашаться, хотя это очень тяжело для меня. Что касается тебя, то ты просто грязный эксплуататор.
— Продолжай в том же духе, и я разрыдаюсь. Довольно болтать. Где эта женщина?
— В Пасифик Пенте. Я видела ее сегодня утром.
— Ты уверена, что это именно она?
— Ошибиться я не могла. Она сменила прическу и, конечно, постарела, но я бы узнала ее в любом виде.
— Ты ее видела раньше?
— Нет, но в этом не было нужды. Кэрри хранил ее портрет, который он сам и сделал. Когда он ушел, я нашла эту фотографию в ящике комода. Сначала я даже хотела разорвать ее на мелкие кусочки.
— Почему?
— Потому что она донесла на него в сорок шестом году.
— И поэтому ты так ее ненавидишь?
— Возможно. К тому же я не понимаю, почему это она должна выйти из этой истории с такими деньгами.
— Ты не даром стараешься, малютка!
— Нужда заставляет. Если кому и нужны деньги, то это мне.
— Дай мне ее фотографию, — сказал Бурк. — Я возьму ее с собой. И поторопись, не оставаться же нам здесь до тех пор, пока твои друзья из Пасифик Пента не пожалуют сюда!
Я осторожно взялся за ручку двери. Послышался скрип дверцы шкафа, потом Бурк поторопил Молли:
— Скорее!
— Ну, можно ли себе вообразить, чтобы мужчина так мгновенно влюблялся! — насмешливо произнесла Молли. — По красоте и эффектности она не стоит и моей лодыжки.
— Не сомневаюсь в этом, — саркастически заметил Бурк. — Дай взглянуть.
— Не будь таким грубым. Видишь… Даже Кэрри с его талантом не удалось придать ей обворожительного вида.
— А у него был талант?
— Это был настоящий художник! Но ты ведь не способен понять этого.
— Не смеши меня. Кэрри был мелким мошенником, а сама ты — маленькая, грязная девка.
— А ты кто?
— По крайней мере, я не строю себе иллюзий на этот счет. Теперь послушай меня хорошенько. Я спрячу тебя в одном месте в Бэнисе. В маленькой квартирке над гаражом, рядом с федеральным шоссе.
— А где гарантия, что ты вернешься?
— Может быть, я и подонок, но всему есть предел. Потом, у меня здесь контора. А ты совершенно уверена, что деньги у этой рыжей?
— Ни у кого другого их быть не может, Только теперь она уже не рыжая. Она больше не красит волосы, теперь они у нее седые.
— А где я ее найду?
— Я объясню тебе по дороге. Нам лучше всего поехать через Сенльведи: за большими дорогами, наверное, ведется наблюдение.
— Это не имеет значения. Я скажу, что задержал тебя и хочу передать в руки властей.
— Но я даже не уверена, что меня разыскивают. Я ведь не была арестована. Я ничего плохого не сделала.
— Уверен в этом. Ты просто ангел у нас.
— Заткнул бы лучше свою пасть.
В этот момент я открыл дверь. Бурк увидел меня и сунул правую руку под пиджак, но я не мешкал. Прыгнув, я врезал ему левой под ложечку, а правой нанес удар в челюсть. Он издал какой-то удивленный звук и упал к моим ногам. Во время этого представления вошел Сэм и вынул из его скрюченной руки маленький револьвер.
Молли попыталась открыть дверь, которая вела на пляж, но засов был слишком тяжел, и его заело. Когда я подошел к ней, у нее уже не было сил даже выругаться. Я толкнул ее к Сэму, только тогда она начала кричать и вырываться.
Я вернулся к Бурку. Он по-прежнему валялся на полу без сознания. Пришлось поднять его за отвороты пиджака, посадить на стул и обыскать карманы. Найти фотографию было делом нетрудным. В тот момент, когда я взял ее в руки, Бурк открыл глаза и издал глухой стон.
Фотография была размером девять на двенадцать, артистически подкрашенная, но немного выцветшая. Можно было различить краску на губах и тусклую подкраску волос.
Это была Эмми Майнер.
Приехав в Пасифик Пент, мы узнали, что допрос Эмми закончился и ее отпустили. В тот момент, когда я вошел в зал заседаний суда, помощник прокурора как раз выходил оттуда. Судья решил, что Майнер был виновен. Чтобы не пускаться в долгие объяснения, я сунул ему под нос фотографию Эмми и передал под стражу Молли.
От швейцара Дворца правосудия я узнал, что Эмми вышла из здания в два часа и что ее поджидала миссис Джонсон. Я посмотрел на часы. Было десять минут четвертого. Я зашел в кабинет Дрессена и набрал номер Джонсонов. Мне ответил Джемми:
— Хэлло! Это ты, мама?
— Нет, малыш. Я думал, что мама с тобой дома.
— Нет, она уехала.
— Куда?
— Наверное, на прогулку. Может быть, в Сан-Франциско… Со мной бабушка.
Несмотря на его возражения, трубка у него была отобрана, и я услышал женский голос:
— Кто у телефона?
— Говард Кросс.
— Ах да, Эллен говорила о вас. Я ее мать.
— Она на самом деле уехала в Сан-Франциско? Вы уверены?
— Разумеется, нет. Джемми все перепутал. Она поехала в Сан-Диего вместе с. миссис Майнер. К вечеру она вернется. Вы что-нибудь хотите ей передать?
— А куда именно они поехали?
— К родным миссис Майнер. Эллен захотела проводить ее. Я пыталась отговорить, но…
— Вы знаете их адрес?
— К сожалению, нет. Они, конечно, еще не доехали, поскольку только недавно выехали, — ее твердый голос стал несколько мягче, в нем появились иронические нотки: — Похоже, что Эллен ожидала вашего звонка. Она даже просила меня передать вам, что совсем не сердится на вас. А что касается меня, то я бабушка Джемми и была бы очень рада…
— Благодарю вас, — быстро сказал я и положил трубку.
Сэм уже перелистывал справочник Сан-Диего.
— Ты знаешь ее девичью фамилию, Гови?
— Вольф. Эмми Вольф.
В справочнике оказалось не так уж много Вольфов. Мы составили список, передали его службе связи и сели в радиофицированную машину. По дороге нам сообщили, что разыскиваемого нами Вольфа зовут Даниэл и что у него бакалейная лавка «У Данни» в людном квартале.
Когда мы подъехали к магазину «У Данни», улица была пустынна, только две женщины болтали неподалеку да несколько собак грелось на солнце. Не было никаких признаков машины Эллен.
Я оставил Сэма в машине и вошел в лавку. Когда я толкнул дверь, зазвонил звонок. Лавчонка была маленькая, плохо освещенная, в ней пахло убежавшим молоком. За прилавком стоял толстый пожилой мужчина в грязном фартуке. Перед ним была покупательница в брюках. Продавец не спеша обслуживал ее, делая при этом массу лишних движений. Я заметил, что у него огромные руки и густые черные брови. Волосы же, наоборот, были редкие и слегка вились.
Возле двери на прилавке лежала стопка журналов, и я сделал вид, что заинтересовался ими. В магазине можно было купить все — виски, консервные ножи, открытки. На задней полке я заметил коробку со множеством стилетов с красными пластиковыми ручками.
Женщина оплатила покупку и вышла, а я остался наедине с продавцом. Он наклонился ко мне и спросил:
— Что желаете?
— Стилет, пожалуйста.
Он достал стилет.
— Я заверну его вам, а то вы можете порезаться, — предложил он.
— Не стоит, я буду осторожен.
Он протянул мне стилет, и я принялся его рассматривать. Можно было без ошибки утверждать, что точно такой же торчал в шее Лемпа.
