— Элсбет?
— Оба мальчика дома, — доложила она. — Тодд пришел час тому назад.
— Хорошо, хорошо.
— Позвонил он раньше.
— Отлично.
— Я попросила его перезвонить тебе.
— Он перезвонил.
— Френни, мне показалось, он ужасно устал.
— Я знаю.
— Совершенно вымотался. Я даже подумала, не заболел ли он.
— Не волнуйся, он не болен.
— Откуда ты знаешь?
— Он просто устал. Я звоню из аэропорта.
— Он так устал, что ничего не смог мне рассказать.
— Я опаздываю на самолет.
— Ты знаешь, что он делал?
— Да.
— И что он делал?
— О, Элсбет! Занимался физической подготовкой.
— Физической? Это хорошо.
— И он сказал, что ему понравилось.
— Два дня и три ночи занимался физической подготовкой?
— Он сказал, что попал в очень активную группу. Они не давали себе ни секунды передышки.
— Френни, он как-то странно ходит.
— Наверное, болят мышцы.
— Сделать ему массаж?
— Не надо. Он сам придет в норму. Дай ему отоспаться. Побольше яиц, сыра, и он будет как огурчик. Я опаздываю на самолет.
— Куда ты летишь, или лучше не спрашивать?
— Я собираюсь навестить мистера Циня. В Монреале.
— Вернешься завтра?
— Думаю, что да. Тебе что-нибудь нужно в Монреале?
— Ты мог бы привести гаванских сигар. Гостям нравится, когда их угощают гаванской сигарой.
— Ладно.
— Ты помнишь, как провозят контрабанду?
— Конечно. Главное сохранять невинный вид и во всем винить жену. Слушай, сможешь оказать мне услугу?
— Конечно.
— Сасси Флеминг.
— Ты говорил про нее.
— Пожалуйста, найди ее или дома, или в университете.
— Хорошо.
— Скажи ей, что судья не взрывал самолет, хотя в ближайшие несколько часов она услышит обратное.
— А кто говорит, что взорвал?
— Чики, его сын, покончил с собой.
— Это опечалит ее.
— И оставил предсмертную записку, в которой указал, что судья взорвал самолет ради него. Маленький мерзавец!
— Это еще хуже.
— Завари ей чай, добавь в него капельку шерри. Уговори проехаться верхом. Ей это нравится.
— Не беспокойся, Френни.
— Я поговорю с ней, как только вернусь. До встречи.
— Видите ли, я уверен, что некие люди заранее позаботились о том, чтобы его превосходительство не улетел этим рейсом, — говорил Флинн. — Его секретарь Михсон Таха, как выяснилось, кузен президента Ифада, специально забронировал места на семнадцатом ряду, прекрасно зная, что его превосходительство никогда не сядет в семнадцатый ряд, а потом, как только они вошли в салон, указал его превосходительству номер ряда. Естественно, его превосходительство тут же покинул самолет.
— Понятно. — Мистер Цинь лежал на диване, перекатывая баскетбольный мяч по плоскому животу. — Вопрос — почему? И вы думаете, что ответ надо искать в Китайской Народной Республике.
— Да.
Рашин-аль-Хатид сидел на стуле с деревянной спинкой в библиотеке особняка, сложенного из серого камня на вершине холма, совсем как студент, в присутствии которого родители и учитель обсуждают возникшие у него проблемы.
— Я уверен, что нашего невинного бухгалтера из Ифада подставили, чтобы провернуть за его спиной некую операцию. Но я не знаю, кто подставил, почему и что это за операция.
— М-м-м-м, — прокомментировал его слова Цинь.
Флинн и Рашин-аль-Хатид прибыли в Монреаль в пятницу, около четырех пополудни, и такси по заснеженным улицам доставило их на вершину холма, с которой открывался отличный вид на город.
На крыше особняка громоздилось сложное устройство, отдаленно напоминающее телевизионную антенну. Флинн, однако, знал, что функциональные возможности этого устройства гораздо шире. Не составляла для него тайны и истинная причина пребывания мистера Циня в канадском городе, расположенном у самой границы Соединенных Штатов.
Соотечественник мистера Циня проводил их в библиотеку, налил чаю и сказал, что мистер Цинь должен подойти с минуты на минуту.
Мистер Цинь появился еще до того, как они допили чай.
— Простите, что не смог вас встретить. Я был в сарае, тренировал броски по кольцу. Вы не назвали мне точное время вашего приезда, а я так люблю баскетбол.
Лоб его блестел от пота, носки кроссовок припорошил снежок.
— Как поживаете, товарищ министр? — одной рукой прижимая мяч к боку, Цинь протянул вторую Рашин-аль-Хатиду. — Я очень огорчился, узнав о вашей скоропостижной смерти от сердечного приступа. Вы же так молоды. Теперь вам лучше, после того как мистер Флинн оживил вас?
— Спасибо, у меня нет причин жаловаться на здоровье, — ответил Рашин-аль-Хатид. — Видите ли, я всегда придерживался строгой диеты, избегал излишеств как…
— А вы, мистер Флинн? Я так рад лично познакомиться с вами и убедиться, что многочисленные слухи о вашей смерти тоже сильно преувеличены и абсолютно не соответствуют действительности.
— И что же вы такое слышали? — полюбопытствовал Флинн.
— К примеру, что вы госпитализированы в Новой Зеландии, не можете ни встать, ни сесть и, простите, ходите под себя. А может, в Швейцарии? Или даже в Швеции?
— Я в полном здравии, — ответил Флинн.
— Два мертвеца в моем доме. — Цинь застучал мячом по деревянному полу. — Возможно, кто-то сочтет такое за честь, но я сомневаюсь, что представителю Китайской Народной Республики пристало иметь дело с мертвецами.
— В этом нет ничего плохого, — заверил его Рашин-аль-Хатид. — Ибо сказал пророк…
— Баскетбол, — прервал его Цинь, — древняя китайская игра.
— Неужели? — удивился Флинн.
— Во всяком случае, — мяч ударялся об пол и взлетал к руке Циня, чтобы тут же вернуться обратно, — игры, от которых ведет свое начало баскетбол, появились в Китае.
Цинь вновь улегся на диван.
Перекатывая мяч по животу с руки на руку, выслушал Флинна.
— М-м-м-м, — иногда срывалось с его губ.
Единственный раз он посмотрел на Флинна, когда тот упомянул о сделке, согласно которой Китайская Народная Республика соглашалась продать Республике Ифад оружие на сумму в полмиллиарда долларов.
Вновь отвернувшись, Цинь отреагировал привычным «м-м-м-м».
— Я полагаю, — заключил Флинн, — что бомбу на борт самолета, вылетавшего рейсом восемьдесят в Лондон, подложили Михсон Таха и Назим Салем Зияд.
Министр иностранных дел ахнул, с ужасом глядя на Флинна.
— Логичное предположение, — сказал Цинь баскетбольному мячу. — По моему разумению.
— Так что вы на это скажете?
Цинь сел, положил мяч на диван рядом с собой.
— Если и скажу, то утром, за завтраком. После того, как переговорю с Пекином. Вы ради этого и приехали, не так ли?
— Совершенно верно, — кивнул Флинн.
— К сожалению, я должен лететь в Квебек-Сити. Меня пригласили на обед. К еще большему сожалению, я не могу взять вас с собой, потому что меня ждут одного.
Флинн улыбнулся.
— Тем лучше. Значит, мы сможем рано пообедать и рано лечь спать.
— Разумеется, мистер Флинн. О вас позаботятся. Вам нужно что-нибудь еще? Если это в наших силах, мы будем рады помочь.
— Сигары, — ответил Флинн. — Гаванские сигары, для моей жены.
— Да, конечно, — кивнул Цинь. — Ввоз гаванских сигар в Соединенные Штаты строго воспрещен. Они будут у вас к завтраку. — Цинь подхватил мяч и направился к выходу. У двери остановился, оглянулся. — Просто удивительно, мистер Флинн, сколь часто, занимаясь проблемами развивающихся наций «третьего мира», нам приходится сталкиваться с вашей организацией — Без Названия.
— Мир становится меньше, — ответил Б. Н. Тринадцатый. — В этом все дело.
— К сожалению, вынужден сообщить вам, — все трое сидели за столом, завтракали. Цинь заговорил, намазывая гренок маслом, — что этим утром корабль Китайской Народной Республики с грузом оружия для Республики Ифад бесследно исчез в Персидском заливе. Очень удивительно. — Цинь откусил кусочек гренка. — Такой большой корабль.
Под взглядами Френсиса Ксавьера Флинна и Рашин-аль-Хатида Цинь занялся содержимым тарелки. Сначала попробовал яичницу с канадским беконом, потом жареный картофель.
А вот Рашин-аль-Хатиду завтрак, поданный в доме мистера Циня, пришелся не по вкусу.
— Хотя корабль плыл под флагом Китайской Народной Республики и команда состояла исключительно из наших товарищей, в Сингапуре, в соответствии со стандартными процедурами, новыми владельцами корабля и груза стали пять агентов Республики Ифад.
Цинь отрезал и положил в рот кусок сосиски.
— Таким образом, поскольку корабль стал собственностью Республики Ифад, боюсь, что ваша страна, товарищ министр, понесла существенные материальные потери.
