— Постой, постой! — затеребила его руки Олеся: — Как, когда это произошло? Ведь твой дневник оканчивается этим годом, даже почти этим месяцем! Что же могло случиться?
— Мафия вынесла мне приговор. Не та, местная мафия — те просто сопляки перед разветвленной, отлично информированной организацией, филиалы которой находятся во всех крупных регионах мира. Да, мира, ты не ослышалась! И Саид-Бек, Тихонов, Хайрулла, Шевченко — пешки в этой организации. Ее членам нет нужды конспирироваться — высочайшие посты и звания позволяют им делать деньги открыто — не боясь закона. Да они его сами и создают — этот закон. Чтобы затем беззаконно нарушать! Ну, ты догадываешься, о ком я. Видимо, крепко насолил я кому-то, неожиданно вышибив с поля их пешки! А без них и королю наступает хана — рано или поздно. Долго они вычисляли, кто мог так чисто убрать пособников! Но, видимо, все же пришло-таки кому-то в голову, что их судьбы в какой-то точке времени так или иначе соприкасались с моей...
Полмесяца назад мы собирались с Юдит в Россию — уж очень ностальгия заела меня по родным местам. Хотя, если сравнить природу Балатона и воздух Донбасса... Но Родина есть Родина, какой бы она ни была! А поехать решили в своей новой машине — совсем недавно я приобрел «форд-таурас» с кондиционером — специально для беременной Юдит. Машину она предпочла вести сама, не доверяя моему профессионализму жизнь будущего ребенка. В это утро Юдит была как никогда весела, я тоже. Поездка обещала быть классной, и она постоянно теребила меня: «Поедем! Поедем!» Вещи я вынес на крыльцо и уже трамбовал наличку в нательный пояс с кармашками — в России не очень доверяют чекам и кредитным карточкам. Юдит же, дурачась, мешала мне, и вскоре я ее шуганул из дома прогреть двигатель машины. Это занятие ей нравилось, и она мигом выскочила из дома. А через три минуты во всех окнах и дверях повылетали стекла от мощного взрыва. Когца выскочил на крыльцо — спасать было нечего: остатки «форда», чадя, догорали. От моей же Юдит не осталось ничего, даже горсточки пепла, чтобы похоронить. Они ошиблись, подключив пластикат к замку зажигания: вместо одного погибли двое — Юдит и неродившийся ребенок... Но попытались тут же исправить ошибку, выпустив по крыльцу очередь из бешено промчавшейся мимо «мазды». Я не прятался — шоковое состояние! Но кто-то, видимо, меня бережет — пули не зацепили... Могила Юдит все же есть на одном из кладбищ Будапешта — я сложил в гроб все, что осталось от «форда». Там, я надеюсь, есть и ее частица... Дом продал почти за полцены — «они» знали мое местожительство, значит, мне в нем нечего делать. Оставаться там — жгла память о несостоявшейся семье. Решил все же поехать в Россию — к Боре Савелюку, посоветоваться, как жить дальше.
— А как ты узнал, что это — мафия? — потрясенная его рассказом, Олеся едва шевелила онемевшими вдруг губами.
— Он же, Борька, и предупредил по междугородке, что они вышли на мой след. Но я не думал, что так скоро до меня доберутся, — устало ответил Михай.
— Прошло всего полмесяца со дня смерти жены, а ты успел переспать с другой! — с женской непоследовательностью воскликнула вдруг Олеся. — Каким же ты выглядишь сейчас перед ее памятью?
— Памяти Юдит я не изменил! Просто мне нужно было, очень нужно чем-то перебить тоску и постоянные мысли о ней! — признался Михай.— Да и у тебя тоже, как мне показалось тогда в гостинице, состояние было не из лучших. И потом, мы ведь с Юдит так и не расписались, собирались сделать это в России — обвенчаться в церкви и все такое прочее...
— Сколько месяцев беременности было у Юдит? — помолчав, спросила Олеся.
— Она была на седьмом месяце, а что?
— Просто я думаю — кто бы вас обвенчал с таким животом?
— За валюту сейчас делается все!
— Игорь, я тебя теперь буду называть так! — ушла от горечи разговора Олеся. — Игорь, скажи мне — откуда этот Боря откопал в Будапеште твой номер телефона? Он что — знает твою венгерскую фамилию?
— Н-н-нет, не знает! — проговорил после минутного молчания Игорь Веснин, подумав, добавил: — Действительно, откуда? Тем более почти три года в Союзе обо мне ни слуху ни духу не было... Вот это загадка!
— Никакой загадки здесь нет. Мафия вычислила тебя, но полной уверенности, что Михай Дьердь и есть тот самый Игорь Веснин, которого нужно убрать, у них не было... Кстати, Боря твой звал тебя в гости? Сам, без твоей инициативы!
— Еще как звал! Даже предателем нашей дружбы обозвал!
— И ты сразу засобирался в Россию, чтобы с ним посоветоваться о будущей жизни! Это первое доказательство, что ты есть ты. Ну, а второе — они могли прислать для твоего устранения того, кто разглядел твое бывшее лицо после пластической операции. Это должен быть человек, который очень близко соприкасался с тобой по работе в органах ГБ, но ускользнул от твоего правосудия в свое время...
— Вольвак, сволочь! — закричал Игорь, ударив себя ладонью полбу. — Только этот шакал избежал моей кары...
— И постарался покарать тебя сам! — безжалостно окончила Олеся.
— Но ведь это значит... Борька... нет, ничего не понимаю! — признался Игорь.
— И не поймешь, пока сам не расхлебаешь эту кашу до конца!
— Погоди, — перебил Олесю Игорь, пристально вглядываясь в нее, — а откуда ты этой аналитики нахваталась? У нас в шестом отделе бывало не каждый «опер» мог так все разложить по полочкам.
— Подумаешь, ваш шестой отдел! — презрительно сморщила носик Олеся. — Да меня лучшие папочкины шерлоки холмсы в интуиции и анализе событий перешибить не могли! Ты думаешь, почему он за мной по всей России и даже за ее пределы своих омоновцев разослал? Ему моя голова нужна, вернее — серое вещество в ней, а на остальное — наплевать с высокой горы! Если бы можно было — он бы одну мою голову на манер котелка профессора Доуэля из фантастики А. Беляева выставил на своем ночном столике, чтобы советоваться... А мне этот «крутой» мафиози до того осточертел, что я от него на край света сбежала бы. Боже, сколько грязи вокруг него, хоть сам он и чистеньким выскакивает из любой ситуации! В основном — благодаря мне! Да ты его хорошо знаешь! — вдруг глянула Олеся на Игоря. — Ну, конечно, не так хорошо, как я, но пару раз с ним встречался. И, кстати, благодарен был ему за эти встречи!
— Ты меня заинтриговала! И как же фамилия твоего папочки?
— Агафонов.
— Что?! — Игорь чуть не свалился со стула. — Мой бывший благодетель Эдуард Михайлович?
— И одно из главных действующих лиц трагедии твоей жизни, — уточнила Олеся.
— Но ведь он определенно знал, для чего ссужал меня долларами и поддельными документами! У меня в голове не укладывается — свои против своих! И потом — его брат, Виталий Михайлович, доктор... Его ведь пытали!
— А ты знаешь, кто его пытал? Твои «друзья», ныне покойные — Тихонов и Саид-Бек. Через руки этого доктора из Западной Украины в Восточную и дальше — в Союз прошли десятки, а может бьгть, и сотни килограммов гашиша. Так что ему было что откладывать в швейцарском банке! И пытали его не напрасно — Тихонову и Саид-Беку был нужен код доступа к его сейфу. А братку его, папашке моему, просто нужно было знать, ЧТО у него выпытывали, а уж КТО пытал — он вычислил запросто. Тоже, между прочим, не без моей помощи! — самодовольно улыбнулась Олеся.
— Но ведь в паспорте твоем — совершенно другая фамилия!
— Я говорила, а ты пропустил мимо ушей, что Агафонов — не родной мой отец. Отчим, понимаешь? Мамочку мою, валютную проститутку, он подобрал в холле московского «Интуриста». На ночь, естественно. Но ее красота и то умение, с каким она в любом импотенте могла разбудить секс-зверя, увлекли заклятого холостяка настолько, что он предложил ей провести совместно и следующую ночь, а затем просто купил все последующие в обмен на роскошную жизнь и брачный контракт. Многое он ей прощал за их брачную пятилетку. Но однажды, когда узнал, что она в его открытом «мерсе» трахалась по пьянке с очередным молокососом-любовником почти на виду в одном из скверов Москвы, рассвирепел настолько, что приказал своим омоновцам сперва «пропустить ее по кругу», а затем голой провести по всему электропоезду, следующему до Сергиева Посада, с табличкой на груди: «Заклейменная проститутка»... Представляешь, двухчасовая прогулка на виду у публики ! Откачать ее не удалось. Мне до сих пор невдомек, кто больше виноват в этой смерти — моя совсем пропащая «маман» или папа-отчим Агафонов!
— А ты?
— До ее замужества я жила у бабушки в том же Сергиевом Посаде, совсем недалеко от резиденции Патриарха всея Руси Алексия II, в пятиэтажках-«хрущобах». А после Эдуард Михайлович забрал меня в столицу, в свой пятикомнатный офис-квартиру. Не знаю, какие виды он имел на меня, скорее всего — подсунуть под какого-нибудь сынка «шишкаря». Что и попытался в конце концов сделать. Но я люблю свободу, особенно в выборе будущего супруга. По-хорошему папа Эдик бы не уступил, поэтому пришлось «сделать ноги». Ну, а остальное ты знаешь! — Олеся устало откинулась на подушки — не до конца еще поправилась после операции.
