Около стола стоял мольберт с большим плакатом, на котором красовался «Боинг-707».
В конференц-зале собралось человек пятнадцать мужчин. Практически все сняли пиджаки и распустили узел галстука, многие пили кофе из бумажных стаканчиков. Возрастом они разнились, от двадцати пяти до сорока пяти, но выглядели одинаково: широкие плечи, узкая талия, накачанные мышцы, короткая стрижка, квадратные челюсти.
По терминологии Флинна, фибби и каки.
Один из них, решительного вида, сидел у стола, положив одну ногу на стул, в окружении более молодых коллег.
— Флинн, — представился ему Флинн.
— Местная полиция?
— Да.
Мужчина пренебрежительно фыркнул.
— Тебе следовало прибыть сюда вовремя. Чем ты занимался, подыскивал себе ботинки?
Флинн попытался передать ему коробку из-под обуви.
Мужчина на нее даже не посмотрел, зато пронзил Флинна яростным взглядом.
— Послушай, Флинн, от местных лопухов нам ничего не нужно, кроме минимального содействия. Подай-принеси. И если вас просят встретить самолет в десять часов и двадцать минут, его должно встречать именно в указанное время!
Искоса глянув на Гроувера, Флинн увидел, что тот побледнел. По мнению сержанта, фибби использовал наиболее эффективный способ воздействия.
— Давай установим несколько основных правил, — продолжал мужчина. — Первое, в любой момент ты находишься у нас под рукой. Второе, ты не путаешься под ногами, делаешь только то, что тебе велено и когда велено. Третье, ты следишь за тем, чтобы управление бостонской полиции обеспечивало нас тем, что нам требуется, в тот самый момент, когда мы это затребовали. Четвертое, никого из полиции ты к нам и близко не подпускаешь. Мы не хотим, чтобы местные рвались в герои этого расследования. Пятое, ты не подпускаешь к нам репортеров, как местных, так и приезжих, пока у нас не возникнет желания пообщаться с ними. Это ясно?
Флетч улыбнулся.
— А скажите мне, ваш отец сказал вашей матери, как его зовут, в ночь, которую провел с ней?
Мужчины вытаращились на Флинна. Некоторые отступили на шаг.
Мужчина постарше возрастом, из тех немногих, кто не снял пиджак, подошел к ним.
— Инспектор Флинн? — Он протянул руку. — Джек Ронделл, ФБР. — Обмениваясь рукопожатием с Флинном, спросил мужчину, которого только что озадачил своим вопросом Флинн: — Вы уже ввели инспектора в курс дела, Хесс?
— Да, сэр.
— Хорошо. Я уверен, что мы можем рассчитывать на вашу помощь, инспектор. Все в сборе. Приступим.
Флинн передал коробку из-под обуви Ронделлу, тот — Хессу, далее коробка переходила из рук в руки, пока не попала к самому младшему из всех. Он открыл коробку, заглянул в нее, побледнел, покачнулся и рухнул на пол, лишившись чувств.
— Бедный Рансей, — вздохнул Ронделл. — Это его первое задание, не так ли?
* * *
После того как Рансея унесли, вместе с вещественной уликой, оставшиеся расселись вокруг стола. Первым представился Натан Баумберг: вице-президент авиакомпании «Зефир эйруэйз», ответственный за предполетную подготовку. Рядом с ним сидел Пол Киркман, руководивший обслуживанием пассажиров рейса Бостон — Лондон, подтянутый, на удивление хорошо выбритый мужчина, в свежей рубашке, словно он заступил на службу только сейчас, а не с полуночи.
А вот Баумберг, когда брился, порезал левую щеку, глаза его переполняла тревога, одна пуговица на рубашке, на уровне пупка, отлетела, а рукава, судя по всему, закатывали и раскатывали несколько раз.
— Прежде всего позвольте доложить вам то, что мы знаем, а потом я и Пол ответим на все ваши вопросы.
— Это не пресс-конференция, — бросил Хесс.
— Вы можете предложить более удобный способ обмена информацией? — спросил Баумберг.
— Нам не нужно ничего, кроме содействия.
— Продолжайте, мистер Баумберг, — прервал дискуссию Ронделл.
— Да, сэр. Посадка на рейс восемьдесят авиакомпании «Зефир» началась в два часа сорок минут по местному времени. Вылет по расписанию — три часа десять минут.
Вопрос: «Сколько летело пассажиров?»
Киркман: «Самолет был загружен полностью. Сорок восемь человек летело первым классом, шестьдесят два — экономическим, плюс восемь человек экипажа».
В.: «То есть на борту было сто восемнадцать человек?»
Киркман: «Да, сэр».
В. (Флинн): «Как я понял из сообщения по радио, вы уже составили список пассажиров?»
Киркман: «Да, сэр. Сейчас его размножают. Через несколько минут вам всем раздадут копии».
В. (Флинн): «Фамилии и адреса?»
Киркман: «Да, сэр. Те адреса, которые у нас есть. Пассажиры далеко не всегда называют свои адреса. Я хочу сказать, для снижения налогов пассажиры, если они летят по делам, называют адреса своих предприятий».
В. (Флинн): «Кому вообще охота лететь в Лондон в три часа десять минут утра?»
Реплика (Хесс): «Дерьмо!»
Киркман: «Вы спрашиваете, почему вылет назначен на три часа десять минут утра?»
Р. (Флинн): «Совершенно верно».
Киркман: «На этот рейс собираются пассажиры с трех стыковочных рейсов: из Атланты, Чикаго и Сан-Франциско».
В. (Флинн): «То есть проживающих в Бостоне среди пассажиров лишь малая часть. Вам известно, какая именно?»
Киркман: «Еще нет, сэр. Сверка адресов это покажет».
Р. (Хесс): «Давайте перейдем к вопросам».
Баумберг: «Передний и центральный грузовые отсеки обслуживала смена, работавшая с четырех дня до полуночи. Таким образом, к полуночи она их заперла. Кормовые грузовые отсеки оставались открытыми до трех часов ночи, то есть практически до взлета. В них загрузили багаж пассажиров».
В.: «Какой груз находился в самолете?»
Баумберг: «Сейчас сказать не могу. С грузовыми декларациями работают. Будет составлен полный перечень».
В.: «Не было ли на борту опасного груза?»
Баумберг: «Нет, сэр. Это абсолютно исключено».
В. (Хесс): «Если вы не знаете полного перечня груза, как вы можете говорить, что на борту не было ничего опасного?»
Баумберг: «Это не допускается внутренними инструкциями компании. Опасный груз не отправляется пассажирскими рейсами».
Р. (Хесс): «Чушь собачья».
Баумберг: «Предполетную подготовку этого самолета вела смена, работавшая с четырех дня до полуночи. Формуляры, подтверждающие готовность самолета, заполнили и подписали до полуночи, а к двенадцати сорока пяти их проверил мой заместитель. В них нет ничего необычного. Все системы самолета функционировали как должно. Смена, заступившая в полночь, осмотрела самолет между двумя и тремя часами ночи. Никаких замечаний не возникло».
В.: «И когда они это фиксировали документально?»
Баумберг: «Сразу же после взрыва самолета».
В.: «Мистер Баумберг, технические средства обеспечения безопасности прошлой ночью работали нормально?»
Киркман: «Да, сэр. Я лично наблюдал за посадкой. Ничего необычного или подозрительного. Некоторые пассажиры, особенно из Сан-Франциско, были, конечно, навеселе…»
В.: «Что это значит?»
Киркман: «Они уже провели в воздухе несколько часов, прилетели из Сан-Франциско, в полете им предлагались спиртные напитки…»
В.: «Их багаж сканировался?»
Баумберг: «Да и нет».
Киркман: «Ручная кладь сканировалась. Ничего подозрительного».
Баумберг: «Установки сканирования багажа, которые установлены в грузовых отсеках, не очень надежны. Обычно мы сканируем те ящики и чемоданы, которые вызывают подозрение».
В.: «В то утро чей-нибудь багаж вызвал подозрение?»
Баумберг: «Насколько нам известно, нет. Разумеется, большая часть багажа поступила со стыковочных рейсов. Пассажиры между рейсами этот багаж не получали. Так что оснований для подозрений не было».
В.: «Другими словами, багаж, который поступал в грузовые отсеки, не сканировался вовсе?»
Баумберг: «На этот вопрос мы сможем ответить только после проведения внутреннего расследования».
В.: «Итак, мистер Баумберг, если мы правильно вас поняли, до выполнения рейса восемьдесят в Лондон этот самолет дожидался пассажиров в бостонском аэропорту?»
Баумберг: «Да, сэр. После того, как прибыл из Лондона в пять сорок вечера».
В.: «В Лондон на самолете полетел тот же экипаж?»
Баумберг: «Нет, сэр. Новый. Экипаж, прибывший вчера из Лондона, обратно поведет самолет завтра утром».
Киркман: «Если будут пассажиры».
В.: «Когда в последний раз проводилось техническое обслуживание самолета?»
Баумберг: «Вы хотите сказать, полная проверка всех бортовых систем?»
Р.: «Да».
Баумберг: «Шесть недель тому назад. Проверялось все: двигатели, электропроводка, шасси, фюзе…»
В.: «Выявлены какие-нибудь дефекты?»
Баумберг: «Нет. Этим утром я поднял все материалы. К самолету нет никаких претензий».
В.: «Мистер Баумберг, вы можете сказать, как и что взорвалось?»
