Яркий белый свет над головой. Стены слева, справа раздвигаются и тают. Их нет. Незримая сила подхватила и понесла к белому сиянию. Чуть слышно ступает по платформе. Сомкнутое пространство отсвечивает синим. Там, где преломляются синий с фиолетовым, она видит два знакомых женских силуэта. Хрупкий силуэт юной девушки выражает смирение. Печальные глаза смотрят с тоской. Саломея чувствует: это прощальный взгляд. Нисколько не страшно, она знает — её не коснётся. Тяжёлое тёмное пятно взметнулось и направилось к ним обеим. Пожилая женщина смотрит вызывающе и зло. Аккумулируясь, растворяется в чёрном облаке. Исчезает. Серебристый свет озаряет платформу. Девушка, что стояла рядом, — исчезла. Включается чётко отработанный алгоритм действия. Она возвращается.
Толчок.
Знакомые стены. Ниша в окне. Она снова здесь, где привыкла находиться, когда решается любая, внезапно обозначившаяся на горизонте, головоломка. Маленькая, цвета фуксии, вышитая подушечка. Она — под головой. Конечно, Вадик постарался. И тут услышала знакомое, насмешливое:
— Что, милая? Отошла? А ну, давай, присоединяйся!
На круглом блюде — ярко — красные ломти арбуза. По кухне витает свежий аромат. И снова насмешливое:
— Давайте-давайте! Вставайте, девушка, не пожалеете! Заодно и покумекаем!
— Ну, разве что, «покумекать», — также, иронично, отозвалась Саломея.
— Вы, барышня, не ёрничаете, а лучше послушайте драгоценного супруга. — Вадим надкусил красную сахарную плоть арбуза. — Я тут посидел, пораскинул кое-чем, пока ты, — красноречиво, веером покрутил пальцами возле головы, — сама понимаешь! Так вот… — Сплюнув, положил семечки на блюдце. — Кто из наших знает об этом, «твоём», деле?
— Что ты удумал, Вадик! Что-то нереальное. Хотя. Подожди. Я, — начала Саломея, — ты. Ты не в счёт! Валерий. Тоже не в счёт! У него только бывшая тёща. Погоди! Лера! Новый человек! Кому-то рассказала? О ком часто упоминал Валька? Правильно. Её родственницу. Какую-то тётушку. Погоди! — усмехнулась, стала энергично жать на кнопки мобильного.
— Кому? — подался вперёд Вадик.
— Лерке! За океан!
Вадим пожал плечами: звони. Но что толку?
— Ну, Моль! Ну, прости! — умоляла Лера, — знаю, да! Болтушка я! Но не каждому встречному, только тётушке. — Жарко оправдывалась, — согласись, всё же не чужой человек! — Дальше — расспросы о здоровье, настроении. Разговор окончен. Длинные гудки. Саломея сдвинула брови, задумчиво и серьёзно, продолжала смотреть на трубку.
— Мимо? — воскликнул Вадим. — Как видишь! Ладно, думаем дальше! А давай, — дёрнул плечом, — ещё раз посоветуемся с Пашковым.
— Ни в коем случае! Они все и так на меня вот такой зуб имеют! Голову, считают, им морочу! А тут, скажут, женщина окончательно с катушек слетела. Всё ей мерещится, кажется! Однозначно подумают: цену себе набиваю! Не буду! Как хочешь, и тебе не позволю!
— Вон оно, как! — взвился, неожиданно, Вадик. — А мне прикажешь: сидеть и ждать? Молча наблюдать, пока тебя не…
Саломея молча встала из-за стола, прошла в спальню. Словно вымещая на ком-то негодование, долго взбивала подушку. Не знала, сколько времени пролежала, вот так, с закрытыми глазами. Не заметила, как сумерки занавесили окна. В комнату тихо зашёл Вадим. Зажёг настольную лампу у изголовья: — Моля! — позвал нежно. — Поднимайся. Ночью спать не будешь!
Не успел договорить — раздался телефонный звонок. Саломея встрепенулась. Резко встала.
— Дети звонят! — мужу: — Ну, скорее же, Вадик! Подними трубку!
— Ах, ты, сволочь! — до слуха донеслось ругательство. Выйдя в прихожую, потрясённо смотрела на мужа. Вадим стоял к ней спиной, продолжая кричать в трубку: — Назовись, гад! Достану — убью!
— Ты, вначале достань, умник! — услышал в ответ. — Венок и место на кладбище закажи своей бабе. А пока… — раскатистый смех и длинные гудки. Вадим какое-то время с ненавистью смотрел на трубку.
— Опять? — Саломея покачала головой. — И неясно, да? Чей голос? Мужчина или женщина?
— Конечно, мужик! — будто самому себе ответил он. Повернул к ней лицо. — Шутки?! — кивнул в сторону аппарата. — Одну из дома — не пущу! Возражения не принимаются! Или со мной, или… Звоню Пашкову! Пусть устанавливают эти свои милицейские штучки — примочки… Хотя, может, запишем голос на автоответчик. Для начала! Отдашь ему кассету, там видно будет!
Наткнулся на вопросительный взгляд жены.
— Знаешь, дорогая, что такое Фоноскопическая экспертиза? Голос каждого человека, как не меняй, уникален так же, как отпечатки пальцев! Так вот, в наше время по голосу можно определить очень многое, даже рост и вес…
Как ни старалась, — держалась, крепилась, — одиночество оставалось. С ней, в ней самой. Сопровождало всюду. Навязчиво. До смертельной тоски. Приходилось нести его, словно второе «я». Очень близкое. Родственное. Несмотря на свой возраст, её движения были лёгкими, свободными. Она знала и чувствовала, да многие окружающие давали ей понять: в свои семьдесят с лишним, она была изящной и элегантной. Вот и сейчас, в эту минуту, направляясь к противоположному выходу на первом этаже крупного супермаркета, она ловила восхищённые взгляды мужчин и женщин. Было приятно. Краем глаза косилась на витрины, — там выставлены стильно одетые манекены. Сравнила. Да, как ни странно, — в свои семьдесят семь, — у неё такая же тонкая талия и прямая спина. И одета была не хуже, как всегда. Нет ни с иголочки, — это нелепое суждение она оставляла толпе, — одета была всю свою жизнь со вкусом и роскошно. И роскошь эта была тихая.
Неприметная. Единственное, что портило настроение и огорчало в последнее время, — ноги. Стали беспокоить, немного отекать. Белую кожу, как прежде — стройных, совершенной формы ног прорезали синие вены. Пришлось спуститься, что называется, на низкий, устойчивый каблук. Она ничуть не сомневалась: первая ласточка, предвестник старости.
Стеклянные двери автоматически раздвинулись. Глаза наполнились слезами. Летнее марево грубо, казалось всей пятернёй, заехало в искусно подкрашенное лицо. Она задохнулась от неожиданного контраста. За спиной — приятная прохлада торговых залов супермаркета, один шаг вперёд, и — адское пекло. Всё вокруг какую-то секунду кружилось. Шаталось. Ещё немного и, казалось, упала бы, но мужские сильные руки подхватили, подвели к поручням. Она взглянула на спасителя. Молодой мужчина лет тридцати. Открытое, симпатичное лицо. Смуглая кожа эффектно оттеняет серые глаза. Пристальнее, чем нужно, посмотрел в лицо. От его взгляда внезапно что-то внутри ощетинилось, насторожилось. Ей знаком был этот взгляд. К большому сожалению. Она всё ещё слишком хорошо помнила всех тех, кто вот так смотрел. Смотрел, грабя и убивая, играя придуманную роль. Насмотрелась всякого, — на десять жизней хватит. И вот сейчас. Вряд ли кто мог провести её, даже имея такую привлекательную внешность. А изысканные манеры… Да уж, время идёт! Хотя, спасибо! Спас от падения! Не дай бог, в таком-то возрасте, — перелом шейки бедра. А там, — бедро на спице, хромота… «А загорал-то, голубчик, не в районе Московского водохранилища, — Эмиратах», — мелькнуло в голове. Мужчина не отходил, по-прежнему, стоял рядом, галантно придерживая за руку. «Погляди, погляди! — насторожилась ещё больше, чувствуя, как от внимания «спасителя» не ускользнули на вид очень скромные украшения в ушах и на пальцах. «Сейчас предложит проводить до дому бедную старушку, а там… Сколько же старых, богатых тёток в наше время клюёт на… И этот — туда же!». Стало смешно. Молодой человек немного опешил, глядя на странно улыбающуюся интеллигентную пожилую женщину. Разглядывая, предположил, какой она была красавицей когда-то.
— Вы меня напугали! Жара! Нужно быть осторожнее! — улыбнулся в ответ. — Вижу, слава богу, с вами всё в порядке! — произнёс слишком проникновенно.
«Ох, уж, этот тон! Вот шельмец! Но хорош! Ничего не скажешь! Ой, Господи! Ничего-то в мире не меняется!», — затем вслух:
— Интересуешься? В антиквариате разбираешься, сынок? — изящно выбросила в воздух руку с перстнями и браслетом. — Молодцом! — язвительно покачала головой. — Понимаю! Только мои, малыш, Эдемовы сады — в прошлом! — С прищуром умных, настороженных глаз. — Решил старушенцию грабануть?
— Откуда… — растерялся «спаситель», даже попятился.
— Эх, ты! — продолжала журить она. — Даже старостью не побрезговал! Ладно, прощаю! Вызови-ка мне такси! А тебе самому, голубчик, советую учиться! Не дорос! На «дело» решил пойти? — засмеялась. — Пошёл вон, щенок!
Садясь на заднее сиденье такси, горестно вздохнув, подумала про себя: «Нет! Хватит коньяк хлебать ночами! Не ровен час, умереть недолго вот так, в вонючем, грязном углу!».
Бросив сумочку в передней, присела у зеркала. Планы, связанные с тем делом, были грандиозные. Всё бы ничего! Но… Убрать, ох убрать, и как можно скорее! Ишь, чего удумали? «Привлечение нештатных специалистов с незаурядными способностями…», — вспомнила услышанный недавно комментарий из криминальной хроники всё по «тому» же делу. И как только удаётся такое, невероятно!.. Нет! Не допущу! Ничего, ещё посмотрим! Конец близок! Я так решила!
