Он потратил еще десять минут на подготовку задуманной им сцены и покинул комнату тем же путем, каким и проник.
На следующее утро Чик Эган остановил “кадиллак” у дверей дома Юлии около половины десятого. В тот момент, когда он вылезал из машины, Энглиш уже пересекал холл.
— Доброе утро, Чик, — сказал Энглиш, садясь в машину. — Что нового?
— Я ходил повидать привратника, как вы мне сказали, — ответил Чик, облокотясь на дверцу машины. — Это некий Том Калумб. Ему очень нравится звон монет. У вашего брата была секретарша по имени Мэри Севит. Она живет в доме номер сорок пять по Ист Пласс.
— Отлично. Не будем терять времени.
Машина тронулась с места. Энглиш стал просматривать газеты, которые захватил с собой.
Большинство из них посвятили целые столбцы самоубийству Роя. Но нигде пока не была упомянута Корина. Морили, казалось, тоже сдержал свое слово. Он заявил, беседуя с журналистами, что Рой, видимо, страдал комплексом неполноценности и покончил с собой в момент депрессии.
— Мы приехали, патрон, — проговорил Чик. — Это здание слева.
— Не останавливайся перед дверью, — приказал Энглиш. — Поезжай немного дальше. Мы вернемся пешком.
Чик послушно отъехал метров на сто.
— Будет неплохо, если ты пойдешь со мной, — сказал Энглиш и большими шагами направился к дому.
Он уже собирался нажать кнопку вызова квартиры Мэри Севит, как вдруг входная дверь отворилась и из дома вышла старушка с пуделем. Она прошла мимо, даже не взглянув на двух мужчин. Быстро пройдя через холл, они поднялись на четвертый этаж.
Перед дверью Мэри Севит стояла бутылка молока и лежала сложенная газета. Энглиш постучал. Никакого ответа. Он постучал снова… Безрезультатно.
— Чик, ты сможешь открыть эту дверь? — тихо спросил Энглиш.
Эган тут же осмотрел дверь и замок.
— Это легко сделать. Но если она дома, то может позвать фликов.
— Открывай.
Чик достал из кармана связку отмычек, сунул одну из них в замочную скважину, немного покрутил, попробовал другую, третью и открыл дверь.
Энглиш вошел в маленький холл, чистый, хорошо обставленный и украшенный букетами цветов.
— Есть здесь кто–нибудь? — громко спросил он.
Ему никто не ответил. Чик тихонько затворил входную дверь. Энглиш прошел через холл и заглянул в следующую комнату. При слабом свете, который проникал через задернутые занавески, он увидел, что это спальня. Постель была пуста, покрывало валялось на полу.
— Она, вероятно, вышла, — сказал он Чику.
Мало беспокоясь о том, что он делает, Энглиш вошел, повернул выключатель и замер, резко остановившись. По его правую руку находилась дверь в ванную, где на белом шелковом шнуре висел труп молодой темноволосой девушки лет двадцати. На ней был надет белый шелковый халат поверх голубой нейлоновой рубашки. При жизни она, вероятно, была красива, теперь же лицо ее было ужасным, а распухший язык свисал из раскрытого рта.
Энглиш приблизился к трупу и дотронулся до руки девушки.
— Похоже, она мертва уже давно. Это все усложняет, Чик.
— Еще бы! Смотрите, а такой халатик подошел бы моей мышке. Хотел бы я, чтобы она носила такой, но девочка, к сожалению, любит только пижамы…
— Помолчи немного!
Энглиш прошелся по комнате. Взглянув на камин, он среди множества безделушек обнаружил в серебряной рамке фотографию своего брата. Внизу на снимке Рой написал своим тонким, как паутина, почерком:
“Смотри на меня время от времени, моя любовь, и не забывай о том, чем мы станем друг для друга.
Рой”.
— Подумать только, он еще и влюбился! — Энглиш повернулся к Эгану. — Попробуй найти его письма.
Чик действовал с быстротой, методичностью и точностью профессионала. Довольно быстро он обнаружил связку писем, перевязанных голубой тесьмой. Достаточно было просмотреть два или три из них, чтобы узнать, что Рой и Мэри были любовниками и что Рой собирался бросить Корину, чтобы уехать с Мэри. Он с горькой усмешкой сунул письма в карман, в то время как Чик осматривал последний ящик.
— Все, патрон, — сказал он.
— Посмотри, как там, на лестнице.
Энглиш забрал фотографию брата, сунул ее в карман, а затем покинул квартиру.
— В контору, и побыстрей, — сказал он, садясь в машину. — И держи язык за зубами, Чик.
Зазвонил внутренний телефон, стоявший на большом, красного дерева столе. Энглиш протянул руку и нажал на кнопку.
— Приехал мистер Крайл, — сообщила Лоис.
— Пусть войдет.
Крайл был почти такого же роста, как Энглиш. Темные волосы и бледное лицо с небольшими проницательными глазами. Тщательно подстриженная борода, а ногти на волосатых руках старательно наманикюрены.
Сэм был самым известным адвокатом в городе.
— Добрый день, Ник, — сказал он, усаживаясь в кресло.
Энглиш протянул Крайлу портсигар.
— Как Корина? — спросил он.
На лице Крайла появилась гримаса. Он выбрал сигару, обрезал ее золотым ножичком и выпустил к потолку облако дыма.
— Боюсь, что она еще наделает нам неприятностей.
— Об атом не должно быть и речи, — взорвался Энглиш. — Ты должен помешать ей!
— А как ты думаешь, чем я занимался все утро? — усмехнулся Крайл. — Но она не хочет ничего знать и твердит, что Рой просил у тебя денег, а ты выставил его за дверь.
— Он приходил ко мне занять денег месяцев шесть назад, — заметил Энглиш. — Это не стоит выеденного яйца! Почему же тогда он раньше не покончил с собой?
— Она настаивает, что он приходил к тебе позавчера.
— Ну так она лжет!
— Рой сказал ей, что собирается идти к тебе.
— Но он не был у меня!
Крайл с задумчивым видом смотрел на кончик своей сигары.
— Если Корина выступит перед журналистами, это будет нелегко доказать, Ник. Все газеты заинтересовались этим делом. А версия Корины делает тебя ответственным за смерть Роя…
Энглиш молча нахмурил брови.
Крайл продолжал:
— Еще она утверждает, что Рою требовалось четыре тысячи долларов, чтобы выйти из трудного положения. Четыре тысячи долларов для тебя ничто. Она может изобразить тебя скаредой, а ты знаешь…
— Он просил десять тысяч — и не говорил, для чего, — возразил Энглиш. — Я отказал ему потому, что мне надоело быть дойной коровой.
— Да, конечно, — ответил Крайл. — Но теперь, когда он покончил с собой, все его жалеют. Это угрожает погубить твою затею с госпиталем, Ник.
— Знаю, — сказал Энглиш, подходя к письменному столу. — Теперь послушай меня хорошенько, Сэм. Если Корина будет упорствовать, то у меня для газет найдется версия, которая очень правдоподобна и очень ей не понравится. Секретарша Роя, некая Мэри Севит, была его любовницей. Они собирались вместе уехать и оставить Корину на мели. Но Рою что–то не удалось: вероятно, не смог раздобыть денег и по слабохарактерности покончил с собой. Мэри Севит, по–видимому, ходила в контору и видела его труп, после чего вернулась к себе домой и повесилась.
Крайл широко раскрыл глаза.
— Она повесилась?
— Да. Я ездил к ней сегодня утром, чтобы поговорить о Рое, и нашел ее мертвой. Никто еще ничего не знает.
— А тебя кто–нибудь там видел? — с беспокойством спросил Крайл.
— Видели только, как я входил в дом.
— Ты уверен, что они были любовниками?
Энглиш открыл ящик и вынул фотографию, найденную в спальне Мэри Севит, и пакет с письмами.
— Вот вещественные доказательства. Если Корина не согласится молчать, я передам письма журналистам.
Крайл просмотрел пару писем, потом сунул их в бумажник вместе с фотографией Роя.
— Это будет для нее тяжелым ударом, Ник, — сказал он. — Она обожала Роя.
Энглиш сурово посмотрел на него.
— Совсем не обязательно все ей выкладывать. Все зависит от тебя. Если тебе так жалко Корину, постарайся уговорить ее не делать глупостей.
— Боюсь, что буду вынужден показать письма, — сказал Сэм, — но мне это совсем не по душе…
— Пожалуйста, без сантиментов, хорошо? Что, Рой оставил завещание?
— Да, Корина наследует все его состояние, которое состоит из кучи долгов. У него был кофр; ключ находится у меня. Еще не было времени проверить его содержимое, но уверен, что в нем ничего нет.
— Скажи мне, что в нем находится, прежде чем говорить об этом с Кориной. Надо устроить так, чтобы в кофре был найден страховой полис. Словом; сделай так, чтобы она получала две сотни долларов в неделю.
— Ну, а кто теперь разводит сантименты? — спросил Крайл, улыбаясь. — Не беспокойся, я постараюсь ее уговорить.
Через несколько минут после ухода Крайла раздался звонок внутреннего телефона. Энглиш нажал кнопку.
