Энглиш улыбнулся, но взгляд его был ледяным.
— Быстро же ты объяснил эту историю.
— Помощник прокурора будет действовать еще быстрее, — ответил Крайл. — Это грязная история, Ник.
— Не настолько, как кажется. Морили обещал мне замять ее. Чтобы воодушевить его, я дал пять тысяч долларов.
— Ты веришь, что это сделал Рой?
— Ни в коем случае. Рой никогда бы не убил. И еще: Рой никогда бы не покончил с собой. — Он встал и начал ходить по комнате. — Если Мэри Севит убита, значит, Роя тоже убили. Что ты на это скажешь?
— Но послушай, полиция пришла к выводу, что Рой покончил с собой. Нашли следы его пальцев…
— Не будь идиотом, Сэм! Достаточно было завладеть пистолетом Роя, убить его, прижать пальцы Роя к рукоятке пистолета и удрать.
— Но у кого могло возникнуть желание убить Роя?
— У многих людей, Сэм. Рой — не ангелочек.
— Но зачем потребовалось убивать его секретаршу?
— Я не знаю. Может быть, Рой шантажировал кого–нибудь, и Мэри Севит была в курсе. Убийца, вероятно, решил, что будет надежнее убрать обоих.
Крайл сделал глоток виски.
— А если это Корина? — предположил он. — Обманутая супруга. Если эти двое в самом деле были убиты, у нее есть очевидный мотив.
Энглиш покачал головой.
— Нет. У Корины просто не хватило бы сил повесить девушку па двери ванной комнаты, это, скорее, работа жертвы шантажа.
Крайл пожал плечами.
— Убийца, вероятно, принимал в расчет, что ты постараешься замять дело.
Энглиш добавил с горечью:
— Он не ошибся. Ты говорил с Кориной о деньгах?
— Я хотел прежде посоветоваться с тобой
— И хорошо сделал. Оставь пока деньги в кофре и займись обеспечением, о котором я тебе говорил Если эти двадцать тысяч баксов действительно получены посредством шантажа, не надо, чтобы Корина их трогала.
— Ладно, я займусь этим. Теперь другое. Кто–то собрался купить дело Роя, Ник. Четыре тысячи долларов. Ты хочешь, чтобы я продал его?
Энглиш остановился и повернулся к Крайлу.
— А кто покупатель?
Крайл пожал плечами.
— Посредником выступил Хурст. Имя покупателя не захотел назвать.
— Четыре тысячи?
— Да. Корина хочет продать.
— Как случилось, что она узнала раньше меня?
— Хурст адресовался прямо к ней. Позвонил ей в девять часов утра — явно не хотел разговаривать со мной. К счастью, Корина была так расстроена, что поручила решать мне. Я сказал, чтобы он подождал несколько дней. Дал понять, что уверен, что мы получим более интересные предложения.
— Очень хотел бы узнать, у кого появилось желание купить это дел© за четыре тысячи, даже не поинтересовавшись его состоянием.
— Основная масса людей — сумасшедшие. Я уже давно не задаю себе подобных вопросов.
— Ну что ж, то ты, а то я, — мрачно проговорил Энглиш. — Если кто–то предлагает столько за предприятие, которое в течение девяти месяцев не имело ни одного клиента, это значит, что он знает о нем гораздо больше моего. Скажу Хурсту, что дело не продается. Я найду покупателя за семь тысяч долларов. Сообщи об этом Корине и дай ей чек.
— А кто покупатель?
— Некто Эдвард Леон. Он придет к тебе завтра утром, — ответил Энглиш. — И запомни, Сэм: я не знаком с Леоном, и он меня не знает. Понял?
— Гм.. Минутку, Ник. Что именно ты собираешься делать?
Энглиш остановился перед Крайлом.
— Кто–то очень торопится прибрать дело Роя к рукам. Леон проверит, не существует ли связь между этим кто–то и убийцей.
— Ты волен поступать, как хочешь. А что ты думаешь делать, если обнаружишь убийцу Роя?
Мрачный взгляд Энглиша задержался на Крайле.
— Раз полиции нельзя заняться этим делом, я сам буду хоронить своих мертвых…
После ухода Крайла Энглиш снял телефонную трубку и попросил, чтобы его соединили с Чикаго. Через десять минут заказ был выполнен.
— Это ты, Эд? — спросил Энглиш.
— Собственной персоной, если кто–нибудь не влез в мою шкуру, — ответил знакомый голос. — Ты оторвал меня от беседы с очаровательной блондинкой, Мне понадобилось два месяца, чтобы уговорить ее прийти посмотреть на мои японские эстампы, и вот ты ломаешь мне ноги в самый психологический момент. Что ты от меня хочешь?
— Садись на первый же самолет завтра утром. У меня ость дело, которое подойдет тебе, как перчатки.
— Оставь меня в покое! — с раздражением проговорил Леон. — Если тебе больше нечего сказать мне, я повешу трубку, пока еще девочка не успела открыть дверь.
— Ты мне очень нужен, — сухо проговорил Энглиш. — Срочное дело, Эд, и совершенно в твоем духе, иначе я не стал бы тебя дергать. Позвони мне перед отъездом, мы условимся, где встретимся. Я не хочу, чтобы кто–нибудь знал, что мы работаем вместе. Ты хорошо меня понял?
— Ни одного слова, — вздохнул Леон, — Но вижу, что придется покориться. Что я буду с этого иметь?
— Пять тысяч баксов, — ответил Энглиш.
Леон протяжно свистнул.
— Звук, который ты слышал, издал мой вертолет, собирающийся спуститься на крышу твоего дома, — с энтузиазмом сказал он, прежде чем повесил трубку.
Юлия была уже совсем готова, когда Ник позвонил ей и предупредил, что он не сможет сопровождать ее в кинематограф. Энглиш сказал, что поужинает с ней в клубе в девять часов. Она взглянула на часы. Четверть седьмого, так что у нее еще два часа.
Она сняла телефонную трубку и позвонила в контору Энглиша.
Ей ответила Лоис, и губы Юлии сжались. Лоис не нравилась ей, и у нее были основания думать, что эта неприязнь взаимна. Все считали, что Лоис влюблена в Энглиша, и только он сам ничего не замечал.
— Лоис? Это Юлия, — любезно проговорила она. — Что, Гарри здесь? Мне нужны билеты в театр.
— Да, он здесь, — холодно ответила Лоис. — Одну секундочку, мисс Клер.
Она упорно называла ее “мисс Клер”, несмотря на то, что Юлия много раз просила называть ее по имени.
— Добрый вечер, Юлия, — прозвучал голос Гарри. — Я как раз собирался уходить. Я могу что–нибудь для вас сделать?
— Два билета на субботний спектакль, Гарри. — Юлия старалась говорить спокойно. — Думала попросить Ника принести, но наше свидание расстроилось. Он освободится лишь к девяти часам, а мне нужно повидать людей, которым я обещала билеты. Вы не могли бы отвезти их в клуб Ника? Я зайду туда.
— Ну да, конечно! Я как раз собираюсь домой. Я оставлю их в конверте на ваше имя.
— Тысяча благодарностей, Гарри, — сказала Юлия.
Она положила трубку, взяла сумочку., перчатки и вышла из квартиры. Внизу она попросила привратника вызвать ей такси. В ожидании машины она закурила сигарету и с неудовольствием заметила, что пальцы дрожат.
— Куда вы собираетесь ехать, мисс? — осведомился привратник.
— В Атлетик–клуб.
Он открыл дверцу такси и поддержал Юлию за локоть, чтобы помочь сесть в машину. Потом сказал шоферу адрес.
Такси ехало довольно быстро, несмотря на большое движение. Перед поворотом на Вестерн–авеню Юлия наклонилась вперед и сказала:
— Мои планы изменились. Отвезите меня на Двадцать седьмую улицу, дом пять, пожалуйста.
— О’кэй, мисс, — ответил ей шофер, улыбнувшись через плечо. — Мой старик всегда говорил мне, что женщины, которые часто меняют свои намерения, гораздо решительнее, чем некоторые мужчины.
Юлия засмеялась.
— Вероятно, он был прав.
Через десять минут шофер замедлил ход. Такси остановилось у тротуара.
— Мы приехали, мисс.
Юлия расплатилась, поблагодарила и быстро зашагала по маленькой спокойной улочке, которая оканчивалась у реки. Время от времени она бросала взгляды назад, но улица была пустынна. Неожиданно она замедлила шаг и резко обернулась.
Посмотрев направо и налево, она подняла глаза на темное здание перед ней. Убедившись, что за ней никто не следит, она продолжала свой путь по узкой и темной улочке.
Легкий белый туман поднимался от реки, где–то вдали завыла корабельная сирена.
Она снова остановилась, огляделась по сторонам, прошла через входную дверь высокого узкого здания и очутилась в темном вестибюле. Не задумываясь, как будто все это ей было хорошо знакомо, она направилась, в темноту. Перед ней распахнулась дверь.
— Юлия?
— Да.
В темноте она перешагнула порог. Зажглась лампа, девушка повернулась, улыбаясь, и оказалась в объятиях Гарри Винса.
— И ты говоришь, что нам не везет, любовь моя, — сказал он. — Я готовился провести грустный вечер. Думал, что он пойдет с тобой в кино.
— Сэм появился в последний момент, — сказала она. — О, Гарри! Поцелуй меня…
Гарри крепко прижал ее к себе и поцеловал. Юлия скинула пальто и, идя впереди него, оказалась в комфортабельно обставленной спальне. В камине горел огонь. Его отблески, пляшущие по стене, создавали в комнате интим.
