– Я должен предупредить вас, мистер Фейберовский. Сегодня утром в агентство заходил один странный субъект, очень интересовался, часто ли вы ездите в Вулворт и не знакомы ли вы там с цирюльником Уильямом Делхеем с Уэстморленд-роуд. Я ничего не сказал ему, но мне кажется, что он из полиции.
* * *
Хотя Батчелор сделал все возможное, чтобы Леграну не стало известно о цели его отлучки из агентства, француза перехитрить не удалось. Зная о сути предложения Фаберовского генералу Селиверстову, не стоило большого труда догадаться, что Батчелор отправился к устью Темзы договариваться о переезде на континент. Едва только кэб с Батчелором отъехал от подъезда и растворился среди прочих экипажей, омнибусов и колясок, двигавшихся по Стрэнду, Легран выскочил на улицу, и в свою очередь помчался на Харли-стрит.
Подозрительный Ботли долго не хотел впускать француза, пока тот прямо не сказал бывшему мороженщику, что работает на мистера Проджера. Только после этого Леграну позволено было войти в дом. В то время как Ботли ходил к Смиту докладывать о приходе посетителя, на лестнице показалась Пенелопа и спросила:
– Вы ждете моего отца?
Про себя Легран обложил девушку самыми грязными ругательствами, потому что теперь она могла сообщить о его визите поляку, однако состроил на лице улыбчивое выражение, и подкрутив напомаженный ус, сказал:
– Да. Ваш слуга пошел докладывать обо мне.
– Мне кажется, я вас где-то видела, – сказала девушка. – Вы ехали вместе с нами в омнибусе, когда мы с Эстер собрались поймать Потрошителя, так? А потом мы опять встретились в полицейском участке, у вашего друга была еще сломана рука. Как его здоровье?
– Вы такая чудесная девушка, – залебезил француз. – У вас такой чудный жених. А моему другу хорошо, с него уже сняли лубок и он теперь прыгает, как молодой козел.
– Проходите, мистер Гранд, доктор Смит ждет вас, – сообщил Ботли.
Легран поспешил подняться и укрыться от расспросов в кабинете у доктора. Кроме доктора здесь находился также Энтони Гримбл со своим неизменным моноклем в глазу. Они как раз обсуждали список подарков, которые приглашенные на свадьбу гости должны будут подарить новобрачным. Гримбл не допускал мысли, что Пенелопа может выйти замуж за кого-нибудь другого, кроме него, поэтому со стоическим мазохизмом участвовал во всех свадебных мероприятиях, словно это была его собственная свадьба.
– Чем могу быть полезен, мистер Гранд? – спросил Смит, откладывая в сторону список гостей.
– Это я могу быть полезным вам, – заявил Легран. – Один раз я уже оказывал услуги нанятому вами Проджеру. А хочу я сказать вам следующее: ваш будущий зятек собирается удрать на континент, даже не дожидаясь венчания. Он только что отправил своего подручного, рыжего Батчелора подыскать подходящую посудину где-нибудь в Даунсе.
– Я знал, что этой свадьбе не бывать! – торжествующе воскликнул Гримбл.
– Ну нет! – взвился Смит. – От меня не сбегал еще ни один пациент! Собирайтесь, Гримбл, и проследите за этим Батчелором. Я хочу знать, о чем он договорится.
46.
ПИСЬМО ЛЕГРАНА – АББЕРЛАЙНУ
23 ноября 1888 года
Лондон Восточно-Центральный.
Милостивый государь!
Имею честь сообщить, что разыскиваемый вами Уайтчеплский убийца, известный публике под именем Джека Потрошителя, проживает где-то в Вулворте и работал некоторое время в цирюльне мистера У. Делхея на Уэстморленд-роуд, 176 мозольным мастером.
О. Л-н.
22 ноября, в пятницу
После скудного завтрака Артемий Иванович поймал Фаберовского на лестнице.
– Мы когда едем, в воскресенье? Воскресенье – это послезавтра, осталось совсем немного. Неужели там нас накормят? Хотите, я почитаю вам главы из моего нового трактата о пользе правильного пищеварения? Нет?! Ну, так слушайте.
Фаберовский попытался проскользнуть к себе в кабинет, но Артемий Иванович не пропустил его и прочел, выставив перед собой руку с бумажкой:
– Ничто не наносит такого вреда организму, как неправильные пищеварительные процессы вследствие нерегулярного и незначительного поступления в него пищи. Ее непоступление вызывает голодные спазмы в желудке, что приводит к сильнейшему раздражению его обладателя. С уменьшением количества еды интенсивность жизненных явлений снижается до полной остановки их и приводит к смерти от перераздражения. Свидетельством в пользу этого могут служить высохшие умершие организмы фараонов, найденные в египетских пирамидах.
– Какой же метод лечения для раздраженных фараонов предлагает пан Артемий?
– Лечение спиртосодержащими растворами и обильной пищей.
– Добже, – сжалился над Владимировым поляк. – Если пан спрячет свой трактат, я дам ему кое-что. Пойдемте в столовую.
Артемий Иванович покорно пошел за поляком следом и Фаберовский достал из буфета сыр цвета слоновой кости, удивительно похожий на желтоватый кусок обыкновенного мыла.
– Что это? – Артемий Иванович принюхался, повозив носом по плотной, без каких-либо дырочек и глазков массе.
– Терка для соплей, – ответил поляк. – Сыр чедер.
Владимиров не сумел совладать с собой и впился зубами в сыр, Фаберовский едва успел отдернуть руку. Когда он пришел в себя, Артемий Иванович уже отряхивал крошки с сюртука. Сунув руку в карман, поляк вынул серебряную монетку и опустил ее в ладонь Владимирова:
– Сходите в лавку, купите на полкроны пару кроликов и на полкроны сыра с хлебом. Рози приготовит нам бранч[24].
Артемий Иванович ушел, но не успел он дойти до калитки, как в нее ворвались доктор Смит и Энтони Гримбл, крича и воинственно размахивая тростями. Они отпихнули Артемия Ивановича в сторону и вбежали в дом, громко вызывая Фаберовского. Владимиров забыл о чувстве голода и возможности усыхания своего организма до состояния фараона, и кинулся следом.
– Мы все знаем! – крикнул Гримбл Фаберовскому, увидев его в гостиной. – Я следил за вашей рыжей обезьяной со Стрэнда до самого Даунса и разговаривал со шкипером шхуны «Флундер», на которой вы собираетесь завтра убежать на континент. А, вы изменились в лице! У вас ничего не получится!
– Дорогой доктор Гримбл, – сказал Фаберовский. – Хотя вы носите монокль, модный пиджак и подвернутые штаны, в вашей голове пусто, как в желудке у мистера Гурина. В ваших интересах было бы способствовать моему бегству на континент, когда бы я такое замышлял.
– Может быть Даффи позвать на помощь? – спросил Артемий Иванович. – Он там на кухне с Розмари картошку чистит.
Но Фаберовский решил не прибегать пока к услугам ирландца.
– Я знаю, что инспектор Абберлайн взялся найти того припадошного, которого я осматривал летом, – злорадно произнес Смит, потирая ладони. – Так и знайте, вы у меня в руках!
– Успокойтесь, доктор. Как я могу убежать от вашей прекрасной дочери, да и мистер Гурин не позволит мне порвать отношения с вашей семьей. Верно говорю? – Фаберовский ткнул Артемия Ивановича в брюхо, в котором тотчас заурчало, что вызвало на лице Владимирова бессмысленную улыбку. – Если мистер Батчелор, которого Гримбл окрестил рыжей обезьяной и которому я об этом обязательно сообщу, отправляется на континент, то это вовсе не значит, что и я еду с ним. Да будет вам известно, что уик-энд я собирался провести вместе с Пенни, и только доктор Гримбл может мне помешать в этом своим присутствием.
– Я не оставлю вас с Пенни наедине! – закричал Гримбл и с неожиданной прытью бросился на Фаберовского.
Артемий Иванович элегантно выставил ножку и Гримбл, кувырнувшись, вытер своей белоснежной манишкой истоптанный калошами Владимирова пол. Фаберовский поддел носком домашней туфли свалившийся с его головы блестящий цилиндр и перепасовал Артемию Ивановичу, в руках которого он разом превратился в сложенный шапокляк.
Доктор Смит хихикнул и помог Гримблу встать.
– Если то, что вы сказали, мистер Фейберовский, неправда, не радуйтесь, что вам удалось нас обмануть, – сказал он. – Теперь за вами будут следить днем и ночью. Днем у вашего дома будет стоять мой слуга Ботли и продавать мороженое, а по ночам эту обязанность согласились взять на себя доктор Гримбл и один из людей мистера Проджера. Они сразу же сообщат мне, если вы попытаетесь ускользнуть, и тогда вашей шее точно не миновать веревки!
Слова доктора Смита о том, что Абберлайн взялся разыскивать вулвортского цирюльника и приход человека в агентство с расспросами о знакомстве поляка с Делхеем не на шутку всполошили Фаберовского. Поскольку Батчелор остался ночевать в устье Темзы, а Даффи нельзя было выпускать из дома, поляк, скрепя сердце, послал Леграна следить за цирюльней Делхея на Вулворт-роуд. Французу даже не пришлось придумывать способ напроситься на эту слежку. Проторчав напротив цирюльни всю субботу и истощив окончательно свою фантазию на придумывание благовидных предлогов для уклонения от стрижки, назойливо предлагаемой мистером Делхеем, француз уже собирался покинуть свой пост, когда известная ему по газетным портретам фигура инспектора Абберлайна привлекла его внимание. Заехав по пути в дивизионное управление полиции на Лоуер-Кеннингтон-лейн, инспектор навел кое-какие справки и теперь намеревался допросить Уилльяма Делхея. На звук дверного колокольчика из глубины цирюльни вышел хозяин.
