— Тебе, на память, — пояснила она, — вдруг тебе захочется взять какой-нибудь мой рисунок.
У Барбера кольнуло в груди, но он сделал вид, что не понял прямого намёка.
— Спасибо, Лаура, похоже, мне нравится быть натурщиком.
Лаура привстала на цыпочки и неожиданно поцеловала Барбера.
Хью несколько ошалел от неожиданности, а фрёкен Голл зааплодировала. Оказывается, она наблюдала сцену с нескрываемым удовольствием.
— Ты скоро уезжаешь? — спросила Лаура у Барбера.
— Нет, с чего ты взяла? — с деланным удивлением поинтересовался Барбер.
— Ты допишешь свой очерк, и делать в Мюнхене тебе будет нечего, — грустно ответила Лаура, взяв Хью под локоть и уводя его от зевак по набережной в направлении кафе «Весёлая устрица».
— А что ты будешь тут делать, Лаура, — спросил Хью.
— То же, что и раньше, — спокойно посмотрела в его глаза Лаура. — Буду писать и рисовать, совершенствоваться в технике. У меня есть длинный список непрочитанных книг. К тому же я планирую посетить несколько книжных презентаций. На зиму мы уедем с Борисом в горы, у нас там есть небольшой домик. Будем варить кашу и суп, я буду кататься на лыжах и санках. В общем, буду жить.
— Лаура, а разве тебе не хочется учиться, получить высшее образование, путешествовать по миру? Ты ведь такая талантливая, такая интересная? — продолжал допытываться Хью.
— Нет, Петер, это мне ни к чему. Мне нравится спокойная и размеренная жизнь. Я не хочу перемен, не хочу лишнего общения. Всё, что мне нужно, я могу найти в музее, книге, публичной лекции, советах Бориса. — Лаура запнулась на несколько секунд и продолжила, — в наблюдениях за людьми, природой, животными и птицами. Я хочу посвятить свою жизнь искусству, и для этого мне совершенно не нужно знать о принципах итальянской бухгалтерии, Пунических войнах и закате Европы.
— А если ты захочешь написать эпическое полотно «Закат Европы?» — пошутил Хью Барбер.
— Ну, тогда я прочту Шпенглера, — ответила ему со смехом Лаура.
— Мне будет очень тебя не хватать, — сказал Хью, остановившись и взяв Лауру за плечи. Девушка не сопротивлялась, её плечи были такие тёплые и мягкие, такие хрупкие, что Хью не решился поцеловать её, а прижал девушку к своей груди, и они стояли, обнявшись на набережной.
— Ты всегда можешь приехать ко мне в Мюнхен, Петер, — прошептала Лаура.
Потом ещё долго Лаура и мнимый Петер Петерс гуляли по набережной, болтали ни о чём, обсуждали прохожих, детей, которые кормили жадных чаек, потом влюблённые сидели на скамейке, пока не сгустился вечер. Настала пора проводить Лауру домой, и Хью снова решил коснуться тем, которые у Лауры были под запретом. Притом он решил приоткрыть Лауре часть информации о себе, чтобы выпытать взамен немного искренних слов. Такому психологическому приёму его учил отец. И хотя было достаточно противно проверять его на Лауре, Барберу безумно хотелось узнать о ней как можно больше.
— Знаешь, я ведь бросил учёбу на третьем курсе. Отец мечтал видеть меня адвокатом, и я поступил на юридический факультет в Брюссельский университет. — неожиданно сказал Барбер. — Я наверное, не говорил тебе, что много лет прожил в Брюсселе, да и родился там.
Лаура покачала головой, и, прижавшись к плечу Барбера, спросила:
— Почему же ты бросил учёбу? — тихо спросила она.
— Оказался не способным к методичной работе и усидчивости. Стал выпивать и махать кулаками направо и налево. В итоге вылетел как пробка из бутылки шампанского. Отец к тому времени уже умер, и мне не перед кем было испытывать чувство стыда. Я поболтался немного по Европе, и осел в Берлинской газете, куда по старым связям отца меня взяли внештатным сотрудником.
— Тебе неинтересно быть репортёром? — спросила Лаура.
— Я думаю, что у меня к тому мало склонности, и к тому же я очень вяло и неубедительно пишу, — пошутил Барбер.
— Я думаю, что твоя проблема в том, что ты ищешь себя, и никак не можешь найти. — тихо и убеждённо ответила Лаура. Немного помолчав, добавила: — но это распространённая ошибка — метаться в поисках себя. Чтобы понять себя, надо просто послушать себя, свою внутреннюю музыку.
Хью засмеялся.
— И не смейся, — Лаура легонько шлёпнула его ладонью по губам. — Послушай просто. Человек всегда знает, чего он хочет. И этому надо следовать, бог не зря же создал нас разными, надо послушать сердце, так ты узнаешь своё предназначение.
— У тебя всё просто, Лаура, — с сомнением сказал Хью, — а у людей уходят на поиски себя годы, а у кого-то и вся жизнь.
— Простота — основа мира, и только человек всё склонен усложнять. — ответила ему со вздохом Лаура. — Если бы бог творил по принципу «создай загогулину на пустом месте», он бы не уложился в шесть дней при сотворении мира.
Хью и Лаура засмеялись. Хью было так хорошо, что он перестал чувствовать время. Казалось, этот вечер будет вечным. Шумящие клёны, чья листва уже начала закручиваться под августовскими лучами солнца, прогретые чуть облупившиеся скамейки, трещины на асфальте — все эти несовершенства мира придавали особый шарм и говорили Хью: «Всё это существует, да-да. Не сомневайся. И ты существуешь, и Лаура, и вы очень нравитесь друг другу».
— Значит, Лаура, ты нашла себя? — наконец спросил Хью девушку.
— Да, — просто ответила она.
— И расскажи мне, если не секрет, что же такое Лаура Брегер? — с лёгким сарказмом спросил Хью, сердце которого замерло в предвкушении раскрытия тайны.
— О, это та ещё штучка! — засмеялась Лаура. — Однако, мы пришли.
Лаура показала рукой на дом Казарина, который виднелся в середине улицы.
— Я и так задержалась. Борис не любит, когда я шатаюсь тёмными улицами, — Лаура деланно вытаращила глаза, демонстрируя страх. Хью крепко схватил её за руку и решил не отпускать.
— Ты всегда делаешь то, что надо Борису? — спросил он напрямую жёстким голосом.
— Это грубо, Петер, не надо, — попросила Лаура, склонив голову на плечо.
— Если хочешь знать, то я ревную. Причём очень серьёзно. — ответил Хью, но руку не отпустил.
— Совершенно напрасно, Петер, — ответила ему девушка и поцеловала в щеку. — Придёт время, и ты узнаешь, как сильно ты ошибался.
Упрямство Хью куда-то бесследно испарилось, он безвольно отпустил девушку, и Лаура, помахав на прощанье, скрылась за дверью дома Бориса Казарина. После этого Хью понял, что Лаура не назначила ему свидание. И эта мысль расстроила Хью Барбера.
Хью вернулся в «Палладу», где на стойке администратора его ждала телеграмма от секретарши Свена Свенсона. Миранда Майер была согласна встретиться с Хью Барбером в ресторане «Полночь мира» в двадцать часов, завтра. Он стал собирать чемодан, предстояло вылететь в Антверпен.
Встреча с Мирандой Майер в «Полночи мира» заставила Хью Барбера понервничать. Он уже стал путаться в версиях и легендах. Поэтому в самолёте размышлял, как лучше подать себя в разговоре с богатой наследницей пивной империи. Сначала он хотел также представиться старшей сестре как журналист берлинской газеты, но потом понял, что встречу ему организовала секретарь «Барбер, Свенсон и сыновья», что весьма осложнило легенду. А вдруг Миранде было известно, что Барбер — частный детектив? И легенду нужно было придумать срочным образом. Также следовало одеться элегантно, ибо в рестораны такого уровня не пускали в джинсах или слаксах. В общем, у Хью Барбера было над чем задуматься. Сразу же по прибытии в Антверпен, он поспешил в офис агентства. На его счастье, шефа на месте не оказалось, а потому не пришлось отчитываться о том, каковы успехи по контракту номер сорок семь. Секретарь Ханна занималась счетами и сухо кивнула Хью.
— Привет, Ханна! Хочу уточнить некоторые детали сегодняшней встречи с Мирандой Майер, — без обиняков спросил Хью.
— Так, я всё записала, — ответственная Ханна открыла ежедневник. — Встреча с Мирандой Майер в 20 часов сегодня, 15 августа.
— Как ты меня представила?
— Как ты и сказал — журналистом «Юнге Вельт». Сказала, что звоню по твоей просьбе, как коллега по редакции.
