всего только один франк. А уж один-то франк как-нибудь можно выжулить у мироздания.
Выжулив этот франк, пан Ковальский намеревался применить свою беспроигрышную систему и играть в «Тринитэ» до тех пор, пока его не попросили бы оттуда добром. После этого он намеревался вернуться в Монте-Карло и разорить все их игорные столы.
– Скажите, а «Тринитэ» – единственный такой притон в округе? – задумчиво спросил действительный статский советник.
– Разумеется, нет, есть и другие.
– Тогда почему вы собирались именно туда?
– Во-первых, потому, что, по слухам, там чаще выигрывают, чем в любом другом месте. А во-вторых, игрокам там подают вино и закуску за счет заведения…
Нестор Васильевич кивнул головой: пожалуй, аргументы действительно серьезные.
– А вам-то это зачем? – внезапно спросил поляк. – Хотите испытать судьбу в «Тринитэ»?
– Я не хочу, – отвечал Загорский решительно. – А вот вы, пожалуй, этим займетесь в ближайшее же время…
– А деньги? – удивился Марек. – Мне даже на кон поставить нечего.
– О деньгах не беспокойтесь, деньги я вам дам, – успокоил его действительный статский советник.
Когда их новый знакомый отошел освежиться, Ганцзалин поглядел на хозяина недоуменно. Так он глядел некоторое время, но ничего не говорил.
– Ну, – не выдержал Загорский, – что ты глядишь на меня, как Лев Толстой на апостола Павла?
– Не понимаю, – пробурчал помощник, – зачем нам этот Ковальский? С какой стати нам с ним возиться?
Загорский объяснил, что Ковальский может привести их к Платону Николаевичу. Они похожи не только внешне, но и психотип у них с Ковальским одинаковый. Следовательно, в схожих обстоятельствах они будут вести себя примерно одинаково. Следуя за Ковальским, они вполне могут добраться и до Платона. На самом деле, для проигравшегося в пух в Монте-Карло игорный дом вроде этого «Тринитэ» – спасение. Они с Ганцзалином не похожи на проигравшихся неудачников. Если они начнут там игру, это может вызвать подозрение. А вот на пане Мареке крупными буквами написано, что Монте-Карло обобрало его дочиста. Однако игра – эта страсть, и потому он пришел спустить последние франки в «Тринитэ».
– А что, это разумно, – оживился китаец. – А пока Ковальский будет играть, мы сможем опросить завсегдатаев. Наверняка кто-то видел Платона, и, может быть, даже знает, куда он девался. Не говоря уже о том, что он может до сих пор играть в «Тринитэ» – особенно, если там бесплатное вино и закуска.
– Твоими бы устами да мед пить, – вздохнул Загорский. – Так или иначе, в самом Монте-Карло Платона Николаевича, очевидно, нет. Таким образом, стоит поискать его в окрестностях.
Глава пятая
Пять старушек – рубль
Одевшись попроще, Загорский с помощником и пан Ковальский отправились к игорному дому.
Четырехместный экипаж, который нанял действительный статский советник, довольно быстро доставил их к «Тринитэ». Располагался этот игорный дом в одноименной деревушке в горах, по которым змеилась белая шоссейная дорога, построенная еще римскими императорами. За полторы тысячи лет дорога эта несколько обветшала, однако, по словам пана Ковальского, вездесущий Наполеон Бонапарт велел ее ренувелировать.
– Ренувелировать! – пробурчал недовольный Ганцзалин. – Всюду этот галльский выговор. Почему не сказать просто – восстановить или обновить?
– Потому что мы находимся на территории Франции и галльский выговор тут принят повсеместно, – объяснил действительный статский советник.
Дорога проходила на некоторой высоте над морем, и вид во время поездки им открывался совершенно замечательный. С моря дул освежающий бриз, на горизонте оно сливалось с голубым небом, на волнах качались сверкающие парусные яхты богачей и облезлые баркасы рыбаков.
– Какой благодатный край, – вздохнул Загорский, – казалось бы, живи и радуйся. Но нет, все это великолепие служит только куче прохвостов, которые решили обштопать весь мир. Как, наверное, замечательно было тут до того, когда в шестидесятые годы господин Блан возвел здесь казино.
Неожиданно ему возразил пан Ковальский.
– Это вы так думаете, – сказал он. – А до появления казино здесь был совершенно голый и нищий кусок земли. Да и землей-то назвать это трудно – одни скалы и каменистые склоны. Несмотря на славное пиратское прошлое, еще каких-то полвека назад монакские князья по бедности своей вполне могли равняться с князьями румынскими. Теперь же на площади в две квадратных версты построен истинный рай на земле. Если, конечно, не заглядывать в казино. Впрочем, об этом позаботился мсье Блан: местным жителям вход в казино запрещен.
– Что – и князю тоже? – полюбопытствовал Ганцзалин.
– Князю – в особенности, – отвечал Марек. – Да и что там делать князю? Проигрывать миллионы, которые он сам получает от казино? Нет-нет, для местных жителей Монте-Карло стало спасением.
– Судя по всему, сами монегаски так не считают, – отвечал действительный статский советник. – Вы, может быть, не заметили, но Монако охвачено народными волнениями.
– Нет, я этого не заметил, – признался пан Ковальский.
– Просто народу здесь так мало, что три человека, собравшиеся вместе, образуют восставшую массу, – ухмыльнулся Ганцзалин.
Нестор Васильевич глянул на него с упреком. Территория казино охраняется очень хорошо и туда протестующих не допускают. Однако монегаски действительно недовольны. Казино отказывается принимать на работу местных жителей, так что непонятно, чем им зарабатывать на жизнь. Земли крайне мало, фабрик практически нет, свирепствует безработица. Считается, что все в княжестве захвачено французами, местные жители оказались в положении людей второго сорта. Сам князь Альбер почти все время проводит за границей и внутренними делами Монако не очень интересуется. Монегаски требуют конституцию и парламент, в противном случае грозятся свергнуть монархию.
– И каков же ваш прогноз? – озабоченно спросил пан Ковальский. – Если пролетарии все тут снесут, где честным людям проигрывать свои деньги?
– Не снесут, – отвечал Загорский. – Насколько я понимаю, князь Альбер – человек гибкий. Он пойдет на некоторые уступки и все-таки усидит на двух стульях. Так что вы, Марек, всегда сможете проиграть тут миллион-другой. Если, конечно, сумеете сначала выиграть этот миллион.
Так, за разговорами, они добрались до игорного дома. Вопреки ожиданиям, это оказалась вовсе не темная пещера в горе, охраняемая вышибалами, похожими на троллей. Игровые столы были вынесены на свежий воздух, публика фланировали между ними от одного к другому. Атмосфера тут была куда более демократичной, крупье одеты были в простые белые рубашки, но обстановка накалена была ничуть не меньше, чем в Монте-Карло. Для простых людей, которые испытывали здесь судьбу, их жалкие франки значили не меньше, а то и больше, чем тысячи, которые ежедневно просаживали в Монте-Карло богачи и аристократия.
Загорский выдал пану Ковальскому тридцать франков на игру.
– Благодарю, – с жаром воскликнул тот, – вот увидите, через пару часов я превращу их в триста!
– Я от вас этого не требую, – отвечал Нестор Васильевич, –
