– Ваша Россия?.. – переспросил я Миру.
– Наша, – радостно воскликнула индианка и бросилась мне в объятия.
– Что я вижу? – деланно удивился Кинрю, который давно уже догадывался о наших с ней отношениях.
– Яков Андреевич, – вдруг нахмурилась Мира. – Вы как-то странно выглядите, – проговорила она. – Вас уже посещали?
– вдруг ее щеки стали пунцовыми. – Кутузов?! – догадалась индианка.
Сказать, что Мира его недолюбливала, значило бы ничего не сказать! Она Ивана Сергеевича на дух не выносила! Сколько я ни объяснял ей, что именно ему мы обязаны своим положением в обществе и нашим благосостоянием, это ничуть не меняло ее точки зрения. Индианка полагала, что Кутузов бессовестно использует меня и приносит мне одни только неприятности! Она и понятия не имела об иерархии в Ордене…
– Кутузов, – подтвердил я. – Он только что покинул мой кабинет!
– Но он же вас предал?! – в свою очередь взорвался Кинрю.
– Его ввели в заблуждение, – устало ответил я.
– Ну-ну, – покачала головой индианка, встала из-за стола и в сердцах выбежала из комнаты.
– Экзальтированная особа, – заметил Кинрю, откладывая в сторону одну из ее ведических книг.
– О, да, – выдохнул я. Однако я знал, что не пройдет и пяти минут, как она успокоится… Вопреки всему, Мира была разумной женщиной.
В этот же день я отправился к моей дорогой Божене, которая, как я полагал, могла мне много чего рассказать о пане Гродецком, укатившим из барской усадьбы в неизвестном мне направлении. Я желал, чтобы Божена Феликсовна стала той Ариадной, что позволила бы мне распутать этот клубок.
Я прибыл как раз ко времени, у Божены Зизевской был прием…
Не успел камердинер в парадной ливрее доложить о моем визите хозяйке, как она тут же, шурша бархатными юбками и расточая ароматы пачули с вербеной, вышла меня встречать.
Божена Феликсовна, по-прежнему, была необыкновенно хороша собой в бархатной иссиня-малиновой масаке, которая удивительно шла к ее ярко-синим глазам. В золотых кудрях у нее алела гранатовая диадема, такие же серьги гроздьями покачивались у кузины в ушах.
Я задумался о пане Гродецком и невольно пропустил ее, как всегда, блистательное появление.
– Милый брат, – обратилась ко мне кузина глубоким голосом.
– Вы меня не узнаете? – спросила она обиженно. – Яков, почему вы смотрите сквозь меня?
– Простите, милая Божена, я немного задумался… – ответил я.
– Вы рассеянны сегодня, – заметила Божена Феликсовна.
– Я рад, – проговорил я в ответ, – что это случается с вашим покорным слугой лишь иногда!
– Куда вы исчезли на Рождество? – осведомилась кузина.
Я осмотрелся по сторонам и, убедившись, что в этой комнате мы находимся с Боженой наедине, пересказал ей, что приключилось со мною в имении князя Николая Николаевича…
– Гродецкий? Гродецкий? Дай-ка мне вспомнить, – Божена наморщила очаровательный носик. – Очень знакомая фамилия… – протянула она. – Станислав, ты говоришь?
Я подтвердил:
– Пан Станислав Гродецкий!
– Так, значит, он тоже числится в этом вашем… Как его?
Тайном братстве?! – переспросила Божена Феликсовна, поправляя золотой завиток, выбившийся из ее античной прически.
– Числится, – согласился я. – Только не в нашем…
Политика, милая сестрица – вещь тонкая, – я низко поклонился и поцеловал ей руку, как полагалось по всем правилам этикета.
– Ну-ну, понимаю, – уверенно проговорила она. Политика была любимым коньком в салонном репертуаре Божены Зизевской!
– Так ты знаешь его? – осведомился я.
– Ну, разумеется, да! – наконец, вспомнила Божена Феликсовна. – Блестящий молодой человек… Между прочим, тоже гвардеец, – она ткнула мне в грудь очаровательным пальчиком, – в отставке, – кузина игриво блеснула глазами.
– Искусительница, – промолвил я.
– Льстец, – парировала кузина.
– Я предполагал, что Гродецкий – военный, – заметил я.
– Да, – протянула кузина, – у него отменная выправка!
– Дело не в этом, – было вмешался я.
– Для меня это не имеет никакого значения, – замахала руками Божена Феликсовна. Я невольно искал в ней черты Софьи Андреевны Кольцовой, но, как ни старался, не находил. – Для меня абсолютно без разницы, в чем дело! – воскликнула она.
– Станислав производил впечатление приятного молодого человека, – продолжала кузина. – Но раз он осмелился перейти дорогу моему милому братцу… – лукаво улыбнулась она. – То я сделаю все от меня зависящее, чтобы ему непоздоровилось! – воскликнула Божена.
– Где он служил? – осведомился я.
– Ну… – Божена Феликсовна в очередной раз задумалась.
– Кажется… – она нахмурила свои красивые брови, – Гродецкий участвовал в Аустерлицком сражении…
– Что с ним было потом? – поинтересовался я.
– Потом… – Божена Феликсовна склонила голову набок, – лет десять назад, во время австрийской кампании Наполеона отвоевывал со своими соотечественниками Галицию!
– Ах, вон оно что, – заметил я.
– Да, – кивнула Божена, – по венскому трактату она была присоединена к Варшавскому герцогству.
– Ты не знаешь, милая кузина, где пан Гродецкий остановился в Петербурге? – спросил я, уповая на ее осведомленность.
– Должна тебя огорчить, дорогой братец, – расстроенно проговорила моя светская Цирцея, – не знаю! – она развела руками в стороны. – Мне как-то не приходилось этим интересоваться, – вздохнула кузина.
Божена была опечалена тем, что ничем не может помочь мне.
– Ну-ка, повернись! – попросила она.
Я с удивлением выполнил ее просьбу.
– Похудел! – проговорила она тоном заботливой тетушки.
– Милая Божена, – произнес я в ответ. – Мне надо торопиться! Это дело носит настолько неотложный характер, что…
– Вспомнила! – перебила меня Божена Феликсовна, хлопнув себя по лбу.
– Адрес?! – обрадовался я.
– Нет, – моя милая кузина покачала прелестной златокудрой головкой.
– О, Божена! Довольно мучить меня, – попросил я устало.
В эту минуту вошел камердинер и сказал, что гости требуют к себе хозяйку дома.
– Передай им, – самовлюбленно улыбнулась Божена, – что я скоро приду.
– Так о чем мы говорили? – снова обратилась она ко мне.
– Сестрица, я не узнаю тебя, – произнес я недоуменно. – Чем занята твоя голова?
– Приемами, mon cher, и светскими сплетнями! – усмехнувшись ответила она.
– Что-то не верится, – проговорил я с сомнением. – Очередной поклонник? Не так ли?
– Верно, – стрельнула кузина глазами. – Говоря entre nous… Впрочем, – Божена ткнула мне в грудь изящным веером, – это, братец, не твое дело!
– Ты хотела мне что-то сказать, – напомнил я.
– Ах, да! – проворковала Божена. – У твоего этого Гродецкого, – сказала она, – был друг… Тоже поляк, кстати говоря! Кажется, – она прищурилась, напрягая память, – Новицкий! Да! Да! – обрадованно воскликнула она. – Александр Новицкий! Темная личность, – протянула Божена Феликсовна, покачав головой. – Тоже из военных!
– Почему темная? – осведомился я.
– Ну, – Божена пожала плечами. – Видела я его в кампании каких-то людей подозрительных…
– Где, если не секрет? – спросил я кузину.
– Да, прогуливалась как-то, в вечернее время по набережной… – сказала она в ответ.
– И это все основания? – осведомился я.
– Нет, – покачала головой Божена Феликсовна и причмокнула языком. – Он часто шептался с Гродецким и передавал ему какие-то странные тайные письма. Однажды была между ними речь о нашем императоре Александре, и я об эту пору вошла.
Так разговор прервался мгновенно, словно по волшебству… А то, что Новицкий этот масон, так у него на лбу написано!
– С каких это пор, милая Божена, ты стала в этом настолько разбираться?! – позволил я себе удивиться вслух.
– С тех самых, дорогой мой Яков, как ты из малолетства вышел… Иль полагаешь, я такая дура беспросветная, что ничего в людях не смыслю?! – возмутилась она.
Я Божену Феликсовну, напротив, считал женщиной очень умной, что, впрочем, не всегда вменял ей в достоинство, потому как она иной раз имела привычку видеть меня насквозь!
– И где этот масон теперь обретается? – осведомился я.
– Полагаю, в Москве, – сухо ответила Божена Феликсовна, обиженно поджав пухлые губы.
– И почему же, вы, моя милая, так полагаете? – поинтересовался я, разглядывая новые китайские обои на стенах.
– Потому что слышала, – ответил Божена Феликсовна, – как он Гродецкому докладывался, чтобы тот его при случае в другой столице искал!
– Может быть, он имел в виду Варшаву? – осмелился я предположить.
– Он не собирался уезжать из России, – выдохнула кузина.
– Яков, ты меня утомил, – констатировала она. – Разделывайся скорее с этим делом и приезжай ко мне отдыхать!
Тебе надо окунуться в новости светской, салонной жизни!
Иначе ты, милый братец, просто зачахнешь на корню!
