Художница вздохнула, прикрыв глаза.
— Аликс, я очень устала. Последние дни не понимаю — на этом или на том свете нахожусь! — сказала она обречённым тоном, который никак не подходил к её дерзкому облику.
— Понимаю, — сочувственно произнесла я, — но вы можете отказаться…
— Я пыталась, — вздохнула Диана, — но понимаю, что не могу… Какая-то неведомая сила привязала меня к Ильинскому, что-то заставляет меня повиноваться… Мне кажется, даже Чадев почувствовал это… Полагаю, он больше не станет искать встреч со мной. Что-то испугало его…
Она печально вздохнула.
Я задумалась. Вспомнился рассказ Дианы о том, как она обронила крестик, и Ильинский наступил на него.
— Ильинский взял предмет, который вы носили много лет! — воскликнула я. — Ваш нательный крестик! Помните? Можно получить власть над человеком, если раздобыть предмет, который ему долго принадлежал. А крестик впитал частицу ваших жизненных сил.
Оринова кивнула.
— Вы правы, — прошептала она, — и его перстень…
Она достала амулет, подаренный Ильинским, который носила на цепочке.
— Пусть забирает свою оплату, а меня оставит! — Диана сняла цепочку с шеи.
В этот момент резкий порыв ветра распахнул окно. Будто черный смерч окутал нас. Диана спешно поднялась с кресла и бросилась к двери, но, пошатнувшись, упала на колени.
Я растерялась, не зная как помочь. С трудом мне удалось собрать мысли и отправить ветер в зеркало на стене. Раздался неприятный скрежет, зеркало треснуло, смерч исчез из комнаты. Оглядевшись, я увидела, что окно закрыто, будто ничего не произошло. Диана сидела на коленях, обхватив голову руками. Её глаза были закрыты, на лице застыла боль.
В гостиную вбежала Ольга, за ней неспешно шёл Ильинский.
— Вы спятили, уважаемый чернокнижник! — возмутилась сестра, опускаясь на колени рядом Дианой. — Доигрались в ваши мистические игрушки!
— Мне лучше, — художница попыталась улыбнуться.
— Не похоже, — проворчала Ольга, — вам приготовят комнату, отдохнете у нас.
— Нет-нет, не стоит, — спешно отказалась, Диана, поднимаясь на ноги при помощи Ильинского.
— Я предупредил вас, не снимать перстня, — бесстрастно произнёс он.
— Сказала бы я вам пару словечек, которые любят казаки, служащие на Кавказе, — перебила Ольга.
Невозмутимый Ильинский на мгновение вздрогнул от столь неожиданной реплики. Подобной резкости от дамы с безупречными манерами он не ожидал.
— Клянусь, что буду щадить чувства моей подопечной, — произнёс он спешно.
Ильинский поднял с пола перстень, брошенный Дианой.
— Я почувствовал опасность и примчался, — извиняясь, произнёс он, надевая цепочку на шею Диане. — Моя вина в том, что опоздал на несколько мгновений. Что-то подсказало мне, что вы снимите перстень и подвергните свою жизнь опасности.
— Аликс спасла меня, — сказала Диана, опускаясь в кресло.
— Не стоит благодарности, — спешно пробормотала я.
— Ильинский, вы подвергли опасности мою сестру, — возмутилась Ольга, оглядывая зеркало.
Я обернулась к треснутому стеклу и отпрянула. На меня смотрели искажённые злобой лица. Их крючковатые пальцы скребли неведомую преграду, пытаясь вырваться на свободу. Мне слышалось их злобное шипение. Слава Богу, что Ольга не видит этого кошмара.
— Мой лакей немедленно заберет это зеркало, — заверил Ильинский, догадавшись о причине моего внезапного испуга.
— Сделайте одолжение, — кивнула я, отвернувшись в сторону.
Стоило больших трудов сдержаться, дабы не показать чувство отвращения к Ильинскому. Он прекрасно осознаёт опасность игры. Что он задумал? А Соколовский? Вдруг это он наслал злобных призраков? Боже, Климентина! Она никого не будет слушать, пока сама не попадёт в беду!
— Благодарю за заботу, — обратилась Диана к Ольге. — Но мне лучше уйти…
Художница чувствовала свою вину предо мной. Ильинский подошел к девушке.
— Вы готовы последовать со мной? — спросил он учтиво.
Оринова послушно положила ладонь на протянутую руку Ильинского.
— Аликс, я понимаю, что обязана вам жизнью, — добавила она.
Мне стало неловко.
Ольга перевела суровый взгляд на гостя.
— Клянусь, что позабочусь о барышне, — так же бесстрастно ответил Ильинский. — Прошу вас дать мне время переговорить с Дианой наедине, — сказала она. — Пару слов.
Ильинский послушно вышел из гостиной.
— Мадемуазель, вы меня разочаровываете, — сказала Ольга сурово, — поначалу вы показались мне другой. А оказалось, что вы страдалица, упивающаяся своими бедами. Как легко вы позволили чванливому безумцу играть вашей судьбой!
Диана сдерживала возмущение, но молчала.
— Больше я не потерплю страдальческих бесед с моей сестрой, которые заканчиваются треснувшими зеркалами. Подозреваю, неприятный случай произошёл по вине внезапно прилетевшей нечисти! — добавила Ольга. — Спасать убогих — избавьте нас от этой напасти! Учитесь сами парировать удары!
Оринова, закусив губу, молча выбежала из комнаты.
— Ты так говорила, будто презираешь её! — возмутилась я.
Ольга покачала головой:
— Напротив, эта особа снискала мою симпатию. Иначе я бы промолчала. Надеюсь, мои слова заставят девчонку пошевелиться. Слащавое утешение часто бесполезно и губительно. Именно резкость оказывается полезной. Диана не дурочка, найдёт выход. Надеюсь, заставит спесивого чернокнижника понять, что нельзя играть с людскими судьбами.
Сестра вновь вызвала моё восхищение.
— Ты права, иногда твои слова и меня обижали, но заставляли задуматься, — согласилась я.
В комнату вошел лакей Ильинского. Он осторожно вынес зеркало, я отвернулась, не желая видеть пугающих лиц.
Только сейчас я почувствовала приступ слабости. Встреча со злобными духами отняла у меня силы.
Из журнала Константина ВербинаМой интерес также привлекла одна закономерность. Получив результаты наблюдений по гадалке Чаинской, я заметил, что все её клиенты становились жертвой ограбления. Причем вор брал или часть денег или один самый ценный предмет драгоценностей. Поэтому подозрение всегда падало на близких ограбленного. Вину доказать не удавалось, ведь деньги и драгоценности не находились, но репутация подозреваемого страдала сильно. Похоже выглядело дело Крючкова, к счастью, другие кражи обошлись без жертв.
В донесении также сообщалось, что каждую субботу в четыре часа вечера к Чаинской приходил один и тот же человек, лицо он скрывал за воротником и глубоко надвинутой шляпой. Визиты его занимали около часа.
Единственным клиентом гадалки, кто не стал жертвой ограбления, был Ильинский… Совпадение?
Я снова перечитал текст. "Каждую субботу в четыре часа вечера"… Значит, я еще могу успеть. Спешно накинув плащ и захватив трость, в которой прятал оружие — тонкий прямой клинок, отправился к дому Чаинской.
Уходя, столкнулся с Ольгой, которая испугано вздохнула, увидев трость с оружием в моих руках. Супруга ничего не сказал мне, лишь нежно поцеловала на дорогу.
Начинало темнеть, в сумерках я вижу плохо, что давало гостю гадалки заметное преимущество. Я встал, облокотившись спиной на дерево, не зная с которой стороны появится гость, который оказался пунктуальным. Ровно в четыре он вошел в парадную. В окнах квартиры Чаинской свечи еще не горели, хотя сумерки уже окутали город.
Поразмыслив, я вошел в парадную вслед за незнакомцем. Поднялся по лестнице и позвонил в квартиру Чаинской. Мне не открывали, создавая впечатление, что дома никого нет, даже служанки. Я прекратил попытки и громко потопал по лестнице, сделав вид, что ушел — старый прием. Затем при помощи булавки для галстука, я открыл замок и вошел в квартиру. Из гостиной доносились голоса.
— Я не знала, что графиня Н* умрет! — оправдывалась гадалка. — Я не вижу смерть человека. Могу только помочь, где хранятся деньги и драгоценности, и посоветовать как к ним подобраться…
— Очень досадно, — отвечал ей мужской голос, — я потратил много времени на подготовку к краже… Почему-то вы выбираете покойников?
— Простите? — голос Чаинской дрожал.
— Ваших клиентов начали убивать. Крючков, например, если бы его не пристрелили, то эта кража не получила бы такой шумихи. Ему не отделаться от подозрений.
— Мне очень жаль, — бормотала гадалка, — жаль…
— Придется мне затаиться, — решил мужчина, — вы получите от меня письмо… не скоро, очень не скоро…
— Очень жаль, — всхлипнула она, — вы столь щедро вознаграждали меня за помощь…
Неспешным бесшумным шагом я вошел в гостиную.
Собеседники прервали разговор.
— Вы привели сыщика? — вскричал вор.
