- Не убедительно. Если взять любое царское правление в отдельности, то недостатки есть везде. Понятно, что было тяжело, но, повторяю, без этих мер нельзя было добиться скорого результата.
- А зачем он нужен, этот скорый результат?
- Царь был молод, нетерпелив и хотел ещё при жизни увидеть результаты своих трудов.
- За счёт миллионов жизней, которые кроме болотной жижи, холода и голода ничего не увидели, кроме быстрой смерти. Ты говоришь о результате. Какой результат? Начинал он всё сгоряча, необдуманно и бросал также легко. Например, на строительстве обводного канала от Волхова к истоку Невы полегло семь тысяч человек и пропало два миллиона рублей. Дело так и не сделали и никто за это не ответил. Северная столица – вообще особый разговор. Каприз царя, который стоил десятки тысяч рабов, а ведь необходимости в этом парадизе не было. Москву он ненавидел, это верно, и нужда в северной крепости и морском порте была. Но для задуманного годились и Ревель и Рига, на которые уже тогда, был нацелен взгляд Петра. Он их и получил после Полтавы.
- Он получил их потому, что укрепился на Балтике, заложив Кронштадт и Петербург!
- Не думаю, что нужно было строить целый город. Достаточно было крепости. Но даже, если так приспичило, то надо было послушать сведущих людей, которые указывали ему немало подходящих мест для города. Не захотел. И видел же, что место топкое и Нева неспокойная! Это ж надо, основать город на месте, где рыбачьи посёлки да мелкие деревушки регулярно сносило водой в залив! А ему – вынь да положь.
- На то была метафизическая причина.
- Ах, оставь, в самом деле, метафизическая… После смерти Петра из Петербурга всех как ветром сдуло: царский двор и горожане разбежались кто куда: в Москву и на все четыре стороны. За короткий срок Петербург опустел. Улицы стали травой зарастать. Во как! В 1729-ом году Пётр II был вынужден издать указ, что, кто не вернётся – будут отбирать имущество и отправят на каторгу. Но, народ ужом вертелся, а в город не ехал. И вернулся только в 1732-ом году. Знаешь почему? Потому, что только в тот год царь Пётр Алексеевич был по-настоящему похоронен. До этого времени его гроб семь лет простоял на катафалке под балдахином в недостроенном соборе Петропавловской крепости дожидаясь пока его предадут земле. Каково? Вот где действительно причина метафизическая. Теперь о флоте. Пётр решил, что для своих державных планов ему нужен большой флот. Что он сделал? Пожил заграницей на верфях, вернулся и повелел строить корабли на голландский манер. Как будто у нас своих не было! У его отца был и северный флот и южный. И рыбку ловили и торговали. Только на Каспии было до сотни бусов водоизмещением до 2-х тысяч тонн и до 60 метров в длину. Каково? Он их всех порушил. Строили мы и парусно-гребные суда, и галеры, и скампавеи. Но наш молодец не таков, чтобы пестовать своё. Заграничное лучше! Его хвалёные голландские суда не были приспособлены к холодным морям. А наши, поморские, имели дело с северной навигацией. Они имели такую форму изгиба корпуса, что льды наверх лезли, не повреждая судно. Нет, ему разве можно было что-нибудь втолковать! Вот он и настрогал галеры, которые и плавать-то могли только у берега.
- Тут вы категорически несправедливы. Создание регулярного русского флота – исключительная заслуга Петра Алексеевича. В России тогда было построено 147 линейных кораблей и фрегатов, не считая мелких судов. И, между прочим, шведов под Гангутом он разбил именно на гребных галерах. У Якова Вилимовича есть запись, что в день сражения стояла безветренная погода из-за чего шведские парусные корабли утратили манёвренность. Так что, именно галеры помогли нам выиграть сражение.
- Помогли и помогли - спорить не буду, – примирительно сказал отец Меркурий, но упрямо продолжал: - Петровский флот был построен царём быстро, но не основательно. Он захирел, как только не стало самого Петра. И дело вовсе не в том, что некому было продолжить его дело. Просто никто после него так не надрывался сам и не губил стольких людей для исполнения своей воли. И только лет через тридцать-сорок, с царствования Екатерины II, флот начал по-настоящему крепнуть.
- По-вашему, после Петра флота не было? А вы знаете, что через одиннадцать лет после его смерти в очередной войне с турками с помощью небольшой Донской флотилии наша армия осадила Азов, – парировал младший Собакин. - Правда, силы были не равны и мы ту войну всё же проиграли. Как следствие - унизительный договор, по которому нам было запрещено держать Черноморский флот. Понятно, что это сильно затормозило его развитие. И всё же, уже в начале девятнадцатого века Военно-морской флот России стал третьим по величине после Великобритании и Франции и это – заслуга Петра, который заложил его фундамент.
– Вот и давай вернёмся к тому времени, когда не его именем добиваются хорошего результата, а им самим. Возьмём его сухопутную победу над шведами. Тебе, наверное, известно, что, к моменту царствования Петра Алексеевича, шведская армия сильно потрепалась в Тридцатилетней войне и, особенно в пораженческой схватке с Данией. Это была хорошо обученная, но небольшая европейская армия, во главе которой стоял мальчишка, Карл ХII. Тем не менее, в 1700-ом, под Нарвой, он разбил русскую армию. После такого разгрома Пётр не нашёл ничего лучшего, чем поснимать Божьи колокола с церквей и перелить их на семьдесят два орудия. Интересно, посмел бы какой-нибудь европейский государь такое сделать? Я думаю, что нет, разве что в случае, если бы стране угрожала смертельная опасность. Но не таков наш Пётр Алексеевич. Он выставляет всю эту громаду орудий против шведов. Вся битва продолжалась-то около двух часов и была скорее победной артиллерийской атакой русских во главе с твоим предком, чем традиционным сражением.
- Зачем же так пренебрежительно? – не смолчал Вильям Яковлевич. – Победа над шведами дала огромные результаты.
- Дала. Я просто хочу сказать, что война со шведами во многом была счастливым обстоятельством для Петра. Другое дело - выступление против серьёзного противника – Оттоманской Порты на южных рубежах России. Здесь надо было воевать умением, выдержкой и терпением, которого у царя отродясь не было. Против двухсоттысячной армии турок он выставил сорок тысяч нашего войска. Зачем, спрашивается, такие риски при очевидном перевесе сил? Там мы потеряли половину войска, отдали назад Азов, срыли все заградительные крепости, убрали с Чёрного моря флот. Ну и в чём его талант полководца? Но самое болезненное для меня – это наша Церковь. Православие – корень, из которого выросло, окрепло и духовно питается наше отечество. Твой Пётр Алексеевич, Бог ему судья, был человеком не православным, если не безбожным вовсе. Недаром народ звал его антихристом и обмороком мирским. О чём он думал, как православный император? Об охранении православных догматов, чести священства и благочестия народа? Ни, Боже мой. Церковь унижал, как мог. Патриарха упразднил, каналья, чтобы без помех безобразия чинить. Создал канцелярский Синод - превратил Церковь в казённое ведомство. По указу от 1705-го года архиереев, принимавших кафедру, заставлял клясться, что они не допустят постройки новых церквей без особой нужды. Им строго-настрого было запрещено, без уведомления властей, рукополагать в священники и постригать в монахи. Пётр лично за этим следил. Монастырским было запрещено держать в кельях перья и чернила. Несогласных архиереев и священство приказывал бить кнутом, расстригал и ссылал туда, откуда не возвращаются. В Англии твоей распрекрасной, у еретиков, принимал причастие. Нешто это можно делать православному царю?!
- Вот вы всё католиков ругаете, а у них папа свою Церковь в обиду не даёт и, чуть что не так, нерадивых отлучает. Этого грозного оружия бояться все: от простого смертного до высшей власти. Такой человек сразу становится изгоем общества и от него все разбегаются, как от зачумлённого.
- А у нас сам Господь распорядился, без посредников: терпел, терпел да и отвернулся от этого нехристя. Под конец жизни остался он один, как перст: вокруг одни соратники и неприличная жена - пьяница с полюбовниками. Знаешь, что про него сочинили, когда на Сенатской площади ему поставили тот самый знаменитый памятник на коне?
У Петра Великого,
Близких нету никого.
Только лошадь да змея,
Вот и вся его семья.
Каково? Людей не обманешь. Не знаю, может со временем и забудется всё, что он натворил, а в наше время твоего реформатора только сильно «образованные» дураки хвалят, да и то, не все. Так-то. Никакой западной культуры он к нам не принёс, как говорят некоторые. Нельзя же назвать культурой голландское платье, бритые щёки, табак, пьянство и разврат. При нём никакой культуры вообще не было. Заграничная учёба наших молодых дворян тоже пшиком вышла. Некоторые из них вообще из-за границы не вернулись: боялись царской расправы за неспособность к наукам. Хоть в прислуги, а всё лучше, чем назад к бесноватому царю. А те, кто вернулись, не больно-то и выучились. А почему, знаешь? Иностранцы русского не знали, а наши недоросли ни на каком другом, кроме своего не говорили. Вот и подумай сам, что они могли уразуметь там за пару лет, смотря по родительским деньгам, на которые они жили в этих самых заграницах. Иностранным языкам у нас обучали только в Славяно-греко-латинской академии, за которой было закреплено на это монопольное право. Даже книги на иностранном языке дозволялось держать дома только тем, кто закончил академию. Ослушники лишались личного имущества. Хороша просветительская политика! А ваша хвалёная Навигационная школа? Адмиралу Апраксину в 1711-ом году оттуда пришла жалоба, что учеников в школе не кормят, стипендий не выдают, они совсем обнищали, проели свои кафтаны, ходят босиком и просят милостыню. Как тебе это?
