Леонардо да Винчи всецело погрузился в работу. Отныне его занимали два больших проекта: написание картины «Тайной вечери» в трапезной монастыря Санта-Мария деле Грация и создание колоссальной конской статуи. Работа отнимала все свободное время, единственное, на что еще оставалось выкраивать минуты, так это на скорый обед и короткий сон.
Пробуждался Леонардо да Винчи еще до рассвета, приходил в монастырь, освещенный первыми лучами солнца, и, торопливо взобравшись на леса, продолжал дописывать начатое. Только глубокие вечерние сумерки заставляли его прекратить работу. Тогда он, наскоро перекусив, кратчайшей дорогой шел в мастерскую, где продолжал воплощать свой грандиозный замысел, – шагающую конскую статую.
По сухому лицу приора было совершенно непонятно, что же он думает о почти нарисованной «Тайной вечере», но являлся он в трапезную ежедневно и, встав в углу, подолгу наблюдал за тем, как Леонардо накладывает краски.
Наконец приор высказался:
– Леонардо, у вас Иуда сидит вместе с остальными апостолами, почему бы вам не передвинуть его на другой конец стола?
– Пока он один из них, – пояснил Леонардо, внимательно посмотрев на приора. Судя по кисловатому лицу священника, вряд ли тому нравился исполняемый замысел, но Леонардо не заботило его мнение. Тотчас позабыв про монаха, он принялся за работу.
Несколько дней, занятый написанием эскизов со святым Матвеем и Иудой, Леонардо в монастыре не появлялся, и когда он наконец пришел вновь, приор, насупившись, встретил его недружелюбным взглядом:
– Леонардо, вы медленно работаете.
– Дело в том, что у меня возникли некоторые трудности, я ищу лицо Иуды, но если вы торопитесь, то я могу взять ваше, оно весьма подходит для этого.
Приор побагровел, ответить он не успел, в трапезную вошел посыльный и, прозвенев колокольчиками, пришитыми к куртке, громко объявил:
– Господин Леонардо, меня прислал за вами герцог!
– Что-то срочное? – удивился Леонардо.
В последнее время они встречались редко, и Леонардо пребывал в полной уверенности, что герцог позабыл о его существовании.
– Не знаю подробностей, но герцог Сфорца требует вас к себе немедленно!
Спустившись с лесов, Леонардо быстро переоделся и, разместившись в креслах присланного за ним экипажа, отправился ко дворцу герцога Сфорца.
Герцог принял Леонардо без промедления, что случалось нечасто. Оказав честь, пригласил устраиваться подле себя за столом, на котором в вазе из темно-синего стекла лежал крупный виноград с яблоками.
С момента их последней встречи герцог Сфорца заметно располнел: под круглым подбородком свисала толстая складка кожи, тело еще более округлилось, лицо выглядело багровым, он страдал одышкой, нелепо хлопал толстыми губами, напоминая при этом рыбу, выброшенную на берег. Прежними оставались лишь его темные глаза, взиравшие с недоумением.
Хитрый, умный, обладавший невероятной проницательностью, Лодовико пресек уже не один дворцовый переворот, нередко скрытые недоброжелатели отправлялись в темницу сразу после разговора с ним. Единственный человек, на которого он не мог повлиять, был его племянник Джан Галеаццо, чью власть он узурпировал. Повзрослев, юноша стал всерьез интересоваться делами Ломбардии, принадлежавшей ему по праву, что пришлось не по вкусу деятельному Лодовико Сфорца. Ситуация усугублялась тем, что к делам герцогства стала проявлять интерес и его жена, несравненная Изабелла, дочь неаполитанского короля. Но ссориться со столь могущественным человеком Лодовико было не с руки.
– Я слышал, что вы уже заканчиваете роспись в монастыре? – спросил Сфорца.
– Да, ваша светлость, – охотно согласился Леонардо, – работы осталось на пару месяцев.
– Вот как! А мне жаловались, что Леонардо медленно работает. Я так полагаю, что вашей работоспособности позавидовал бы любой творец.
– Благодарю вас, ваша светлость. Я догадываюсь, кто мог на меня пожаловаться.
– Меня вот что интересует, любезнейший Леонардо, что за люди нарисованы на вашей картине? Надо полагать, вы ведь не видели самого Христа?
Герцог пребывал в благодушном настроении, а в таком состоянии он был склонен поговорить о пустяках.
– Здесь все очень просто. Натурщиков для картины я стараюсь искать всюду. Например, для Христа у меня две модели, лицом он будет граф Джованни, а вот руками – торговец из Пармы Алессандро.
Сфорца расхохотался:
– Забавно, однако! Я непременно расскажу об этом графу. Мы с ним посмеемся вместе. Он далеко не самый благообразный христианин, только на одних дуэлях он отправил на тот свет пятнадцать обидчиков! А если бы вы знали, скольких женщин он обесчестил! Как вам это?
– Я не священник, ваша светлость, душа не по моей части, меня интересуют внешние данные.
– Да, разумеется… Но как же одежда Христа? Столовые приборы: ложки, вилки, тарелки? Все это вы тоже выдумали?
– Да, ваша светлость. Иногда я просто хожу по базару или наведываюсь в лавку к старьевщикам, чтобы отыскать подходящий предмет для моих картин и запечатлеть его.
– А вы весьма изобретательны, Леонардо, – похвалил герцог, поигрывая перстнем.
За прошедшие несколько месяцев со дня смерти Беатриче Лодовико поменял трех любовниц, каждой из которых при расставании подарил по замку и назначил пенсион в шесть тысяч дукатов. Казначеи лишь недовольно качали головами и шептались о том, что любвеобильность герцога обходится государству куда дороже, чем приготовление к войне.
– Это моя профессия, ваша светлость.
– Кажется, у нас намечается еще одно событие, мне сообщили о том, что конная статуя почти готова. Почем же вы сами не доложили мне об этом?
– Ваша светлость, я просто не хотел беспокоить вас по пустякам и дожидался подходящего случая, чтобы сказать вам об этом.
– Хм… Вы так считаете? Конная статуя – это совсем не пустяки, Леонардо. Это будет важнейшее событие для всего нашего города. Через две недели в Милан должна прибыть большая делегация послов из Франции, Германии и Испании, и я бы хотел чем-нибудь их удивить. Вы успеете завершить статую к этому сроку?
– Сделаю все возможное, ваша светлость.
В комнату неожиданно вошел секретарь Синьорелли.
– Ваша светлость, у меня для вас срочное сообщение.
– Что-нибудь случилось, Синьорелли? – поинтересовался герцог, смерив строгим взглядом тощую фигуру секретаря.
– Это касается вашего племянника, ваша светлость, – нерешительно заговорил секретарь, посмотрев на Леонардо.
– И что же он учудил на этот раз?
– Он передал вам письмо.
– Давай его сюда!
Секретарь пересек зал и отдал послание герцогу.
– Кое-что он велел передать на словах.
Лодовико забрал письмо и беспечно проговорил:
– Никогда не думал, что мой племянник блещет красноречием. Что он сказал?
– Ваша светлость, я бы хотел передать это наедине.
– Говори смело, Синьорелли, господин Леонардо – мой друг, а потом, он не отличается болтливостью.
– Джан Галеаццо сказал, что съезжает вместе со своими людьми из Милана в Павию. Там он собирается основать свой двор.
– Ах вот оно как! Очень смелое решение. А мой племянник, оказывается, уже вырос, а я этого и не заметил. Вот только в Ломбардии может быть лишь один хозяин, не правда ли, господин Леонардо?
– Возможно, что вы и правы, ваша светлость, но я очень далек от политики. Мое дело – искусство и науки.
– Зато вы прекрасно разбираетесь в войне! Как-то вы написали мне о своих наблюдениях над отравленными деревьями, якобы их можно использовать во время войны. К сожалению, ваши записи у меня куда-то затерялись…
– Да, ваша светлость. Мое открытие можно использовать в войне. Можно отравить плодоносящие деревья на территории, захваченной врагом, и когда они станут употреблять плоды в пищу, то погибнут!
– Напомните мне, как это происходит. Не исключено, что в скором времени мне придется вести военную кампанию.
– В период созревания плодов в стволе дерева нужно просверлить дыры до самой середины и вкачивать в него мышьяк, растворенный в спирте, а потом эту дыру следует накрепко заткнуть. Созревая, плоды становятся ядовитыми. Достаточно только съесть одно яблоко, чтобы человек погиб!
– Любопытно. Вы настоящий бог войны! – с воодушевлением воскликнул герцог. – Мне бы хотелось познакомиться с вашими заметками пообстоятельнее. Вы вот что сделайте, напишите мне об этом поподробнее.
– Хорошо, ваша светлость.
– Куда вы сегодня направляетесь?
– Сначала я должен дорисовать картину «Тайная вечеря», а потом мне бы хотелось посетить дом господина Энтони, – назвал Леонардо известный в Милане притон.
– Вот как? – удивился герцог. – А вы, оказывается, баловник, Леонардо, никогда бы не подумал, что вас интересуют подобные заведения.
