Через четверть часа помятый и уставший после бессонной ночи Цыганков на ватных ногах шагал по незнакомой московской улице, и у него было такое чувство, что его изнасиловали за его собственные деньги.
– Пора домой, в тайгу! – мысленно сказал он себе и, остановив первое попавшееся такси, поехал на вокзал.
Дома его ждал рассерженный Карась.
– Почему не позвонил перед отъездом? – сурово спросил Жорка и, не дожидаясь ответа, устроил Алексею форменную головомойку. Карась знал обо всём, поэтому Цыганков получил и за вечерние посиделки с Машенькой в вагоне-ресторане, и за пиво с креветками в привокзальном буфете, и даже за ночной визит к проститутке. Только сейчас Алексей догадался, что его «пасли»[61] на протяжении всей поездки и делали это грамотно.
«Ай, да Карась! – мысленно восхитился Лёшка. – А говорил, что страховать меня некому».
– Я тебе говорил, чтобы ты не пил и по бабам не шастал? – наезжал Жорка.
– Не было такого уговора! – слабо оборонялся Цыганков. – Про пьянку предупреждал, а про баб не говорил.
– Идиот! – зверел Жорка. – А если бы тебе твоя подружка по купе клофелину в стакан накапала или просто напоила? Молчишь! Так я тебе отвечу: в лучшем случае ты бы проснулся без денег, без документов, ну и, разумеется, без товара. В худшем случае мог вообще не проснуться. А к шлюхе зачем на «хату» поехал? Ты её знал раньше, кто она, чем дышит, что у неё на уме?
– Так наши московские друзья мне её рекомендовали, сказали, что девчонка проверенная!
– Проверенная! – передразнил Карась. – И как её проверяли, спереди или сзади? Ты можешь дать гарантию, что она в ментовку «не стучит»? Не можешь! И я не могу! Так какого хрена полез в незнакомую «хату»? А если бы тебя там ждали? Вкололи бы тебе химическую хрень под названием «эликсир правды», и ты бы через пять минут им про золотишко всё выложил.
– Кому бы я всё выложил? – не понял Лёшка.
– Да не всё ли равно, кому! Может, ментам, а может, браткам. Желающие на жирный кусок чужого пирога всегда найдутся.
Засопел Лёшка, замялся. Выходит, опять прав Карась, как ни крути, прав!
– Вот что Цыганок, у меня после твоей проверки, которую ты успешно не прошёл, есть только два пути: «завалить» тебя по-тихому и закопать в тайге или сделать из тебя настоящего курьера. Третьего, сам понимаешь, не дано: ты мой секрет знаешь и поэтому просто так отойти от дела не можешь. «Мокрушничать» не в моих правилах, значит, будем тебя полировать, пока из тебя толк не выйдет. Для начала я тебя оштрафую. Хотел я тебе «подъёмные» выдать, да вижу, деньги тебе не на пользу идут. Вот тебе «суточные» чтобы не голодал, и этим ограничимся.
После ухода Карася, Цыганков пересчитал деньги: денег было много, больше, чем он зарабатывал за месяц в леспромхозе. Жорка не пожадничал. Неделю Лёшка коротал на «конспиративной» квартире Карася. В конце недели, под вечер, когда Лёшка в целях повышения культурного уровня листал найденную в шкафу годовую подшивку «Плейбоя», у него в кармане неожиданно хриплый мужской голос запел про Владимирский централ. Алексей поморщился и достал сотовый телефон.
– Собирайся! Выезжаешь завтра вечером. Деньги и билеты у тебя в почтовом ящике, – коротко поставил задачу Жорка.
– А как же товар? – удивился Алексей, который мысленно согласился с тем, что Карась устроит ему ликбез по вопросам безопасности, трезвого образа жизни и соблюдения производственной дисциплины.
– Товар получишь перед самым отъездом. Встретимся на вокзале, – сказал Жорка и отключился.
Цыганков вышел в подъезд и достал из почтового ящика плотный конверт из жёлтой бумаги. Внутри конверта были деньги и два билета на поезд: один на рейс «Новосибирск-Москва», второй обратно. В этот раз Карась не поскупился на обратный билет. Разница между приездом и отъездом составляла пять часов.
– Да, не погуляешь! – подумал Лёшка и с удовольствием вспомнил пышные формы московской развратницы. На секунду ему показалось, что он слышит голос Яны: – Ну что, милый поскачем до китайской границы? – жарко шептала шалунья, в очередной раз взгромоздившись на него в позе наездницы. – Скачи сама! Я лучше останусь на родине! – ответил тогда Алексей, потому что уже не было ни сил, ни желанья. Она захохотала, запрокинув голову, и в следующий момент перешла на бешеный аллюр.
На вокзал Алексей прибыл загодя: походил по перрону, потолкался возле окошка справочной и, тяжело вздохнув, пошёл в буфет. В буфете он заказал стакан чая и пирожок с ливером. Попивая мелкими глоточками горячий, но безвкусный чай, Алексей глазами искал знакомую фигуру Карася.
– Ты бы, братан, ещё кефиру взял! – обратился к Лёшке пьяненький пассажир, заметив, что Лёшка морщится и брезгливо сплёвывает с губ попавшую в стакан заварку. – Давай я тебе пивка плесну, – щедро предложил вокзальный выпивоха, который, несмотря на своё состояние, продолжал прихлёбывать мутное разливное пиво из щербатой стеклянной кружки. В это время в буфет зашёл Карась. Он прошёл мимо Алексея, купил в буфете сигарет и, не обращая ни на кого внимания, вышел из буфета.
– На закуси! – сунул Лёшка пирожок любителю разбавленного пива, и, не торопясь, вышел следом за Жоркой. Он видел, как Карась зашёл в туалет и последовал за ним. В туалете никого не было.
– Ты чего припёрся раньше времени? Приходить надо к отходу поезда! – недовольно пробурчал Карась. – Надень! – сунул он в руку Лёшке тяжёлый пояс. – Да не здесь, в кабинку зайди, бестолочь!
Когда Цыганков вышел из кабинки, Карася в туалете не было. В это время объявили посадку на поезд, и Лёшка торопливо вышел на перрон.
Всю дорогу Алексей ехал в купе один. Может, Карась выкупил всё купе, а возможно, граждан отпугивали высокие цены за купейный билет. От вынужденного безделья и трезвого образа жизни Лёшка дважды прочёл брошюру «О культуре поведения» и понял, что эту брошюру писал либо эмигрант первой волны, либо иностранец, знакомый с Россией только по романам Толстого и Достоевского.
«Ну не говорят теперь у нас так! Да и не ведёт себя так никто», – возмущался про себя Лёшка. В этот момент в купе заглянул проводник с лицом монголоидного типа.
– Чай пить будете? – спросил Алексея бурят.
– Отнюдь, сударь! – чётко произнёс Лёшка, и, как рекомендовала брошюра, скрестив руки на груди, гордо задрал подбородок. Проводник откровенно растерялся и робко повторил вопрос.
– Ты что, узкоглазый, глухой? Я тебе по-русски говорю: дверь закрой! – повысил тон Цыганков.
– А! Понял, понял! – обрадовался проводник, услышав знакомые слова, и закрыл дверь.
– Как же нам далеко до европейцев! – подумал Лёшка и высморкался в занавеску.
В Москве Алексей действовал по оговорённой схеме: позвонил по сотовому, скороговоркой произнёс фразу про кедровые орешки и стал ждать. Через двадцать минут на привокзальную площадь въехали знакомые «Жигули» с тонированными стёклами. Лёшка не спеша подошёл к машине и, остановившись, сделал вид, что закуривает. Из «Жигулей, кряхтя, вылез улыбающийся Шрэк и приветливо помахал рукой. Цыганков кивнул в ответ и открыл заднюю дверь, но сразу в машину не сел, а бегло осмотрел салон.
– Проверяешься? Это правильно! – заметив его осторожность, произнёс Шершавый и протянул руку. – Садись смело, чужих нет!
Потом они минут сорок колесили по Москве, пока не заехали во двор старенькой пятиэтажки. Шрэк звякнул связкой ключей и вылез из машины. Шершавый и Лёшка молча последовали за ним. Поднявшись на третий этаж, Шрэк открыл металлическую дверь и по-хозяйски вошёл в квартиру.
– Располагайся! – предложил Шрэк, снимая неизменную кожаную куртку. – Сейчас Аптекарь прибудет.
Пока ждали Аптекаря, Алексей от нечего делать оглядел квартиру. Двухкомнатная квартира была забита старой потёртой мебелью, покрытой недельным слоем пыли.
– Зря ты, Петя, зенки[62] таращишь! Квартира-то съёмная. Сейчас дело сделаем, и поминай, как звали! – лениво произнёс Шершавый, заметив Лёшкин интерес.
В это время в дверь позвонили, и Шершавый испуганно сунул руку под левую мышку.
– Кто там? – скрипучим старческим голосом спросил Шрэк.
– Служба доставки. Вы лекарство заказывали? – донеслось из-за двери.
– Заказывали! – нормальным голосом ответил Шрэк и открыл дверь. В квартиру торопливо вошёл небольшого роста мужчина средних лет с обрюзгшим лицом. В руке мужчина держал саквояж.
– Здорово, Аптекарь! Знакомься – наш партнёр из сибирских краёв! Зовут Петром. Отныне он работает с нами, – представил Шрэк Алексея.
Аптекарь молча кивнул и раскрыл саквояж. Тем временем Шершавый стянул скатерть с круглого обеденного стола и на обшарпанную столешницу Аптекарь водрузил аптекарские весы, набор блестящих гирек, маленький пластмассовый совочек, початую упаковку медицинской ваты и небольшую бутылочку со спиртом. Движения Аптекаря были быстрыми, но не суетливыми, чувствовалось, что эти операции он проделывал не в первый раз.
