– Она постепенно исправляется, – вступилась Лиззи за нашу служанку. – А в кладовке есть остатки позавчерашнего пирога со стейком и почками. Он еще довольно свежий. В кладовке холодно даже в жару, и потому можно не опасаться, что еда испортится за несколько дней.
Мы поужинали позавчерашним пирогом со стейком и почками. Должен признать, вкус у него был отменный.
На следующее утро, придя на работу, я узнал, что наконец-то удача повернулась к нам лицом. Из французской полиции в ответ на наш запрос пришло длинное сообщение.
Брак между Томасом Тапли и Викториной Гийом был заключен в соответствии с французским законодательством и надлежащим образом зарегистрирован. Жених назвал себя вдовцом. Невеста описала свое гражданское состояние как «старая дева». Оказалось, что в полиции Викторина Гийом – личность известная. До того как стать владелицей «приличных меблированных комнат», она была танцовщицей, любовницей торговца спиртными напитками и в то же время сводней, готовившей из молодых женщин куртизанок. В конце концов ее деятельность привлекла к ней внимание полиции, и она лишилась своего покровителя. Однако до того, как дело приняло для нее дурной оборот, она исчезла из Парижа на несколько лет. Говорили, что она переехала в Англию. После возвращения она приобрела дом на Монмартре. В тюрьме она ни разу не сидела, но водила дружбу с целым рядом мелких преступников. В их число входил и некий Эктор Ма, о котором мы также запросили своих французских коллег. Хотя по возрасту Ма был значительно моложе Викторины Гийом, все считали, что он ее любовник.
Ма был родом из Марселя. Несколько лет он прожил в Париже, где зарабатывал на жизнь мелким мошенничеством. Кроме того, он был карточным шулером, выбиравшим жертв из приезжих провинциалов. Он дважды сидел в тюрьме, один раз в родном Марселе и один – в столице. В последние месяцы Ма в Париже не видели, как и Викторину Гийом. Меблированные комнаты, однако, существуют; в отсутствие хозяйки ими занимается управляющий. Дела, судя по всему, ведутся в идеальном порядке. Несколько лет назад полиция заподозрила, что в меблированных комнатах Гийом устроен подпольный бордель, однако подозрения не подтвердились.
– Что ж, – сказал я Данну, – выходит, Ма – обычный мелкий мошенник. В Лондоне много таких, как он, которые обирают легковерных простаков.
– И что бы ни говорила эта женщина, сейчас он не во Франции. Теперь нам это доподлинно известно! – фыркнул Данн. – Он рыщет где-то в Лондоне. Он знал, где и когда состоятся похороны. Откуда он мог все узнать? Только от Гийом. Он ждал на кладбище удобного случая похитить Флору Тапли. Дерзкий шаг, но наши заговорщики были в безвыходном положении. – Данн ткнул в меня толстым пальцем. – Они не знали о существовании Флоры, когда последовали за несчастным Тапли в Англию! Представляю, как потрясло их известие о ней.
– Теперь, когда у нас появились новые сведения, я готов еще раз побеседовать с нашей гостьей, – объявил я.
– Надеюсь, мадам, – начал я, чуть позже усаживаясь напротив задержанной, – ночь, проведенная у нас, стала для вас не слишком неприятной.
Викторина Гийом не удостоила меня ответом, зато ее злобный и презрительный взгляд стоил тысячи слов.
Она по-прежнему выглядела опрятно в своем вдовьем наряде, а черный парик уверенно сидел на ее голове. И пусть ее выдержка была наигранной, она хорошо блефовала. Я надеялся, что очень скоро мне удастся ее сломить.
– Вам следует знать, мадам, что мы получили сообщение от французской полиции.
Она ненадолго прищурилась, но вскоре ее черные глаза снова посмотрели на меня в упор.
– Значит, вам сообщили, что мой брак вполне законен, – ответила она.
– Да, мадам, нам сообщили и это… и многое другое. Вы, мадам, прожили довольно бурную жизнь.
– Инспектор, вы не дурак, – холодно заметила она. – Вы знаете, что мир неблагосклонно относится к одиноким женщинам. Я родилась внебрачным ребенком. Моя мать была певицей в кабаре на Монпарнасе. С юных лет мать отдала меня в балетную школу в надежде, что у меня будет профессия, которая позволит мне не жить на улице, и рано или поздно я найду себе богатого покровителя, который позаботится о нас обеих. Моя мать умерла всего несколько лет назад от чахотки. Всю жизнь я привыкла надеяться только на себя и выжила, потому что всегда делала то, что было необходимо. Но меня ни разу не обвинили ни в каких преступлениях, инспектор!
– Мадам, как говорится, для всего бывает первый раз. Наши коллеги сообщили, что однажды вас обвинили в сводничестве… Вы поставляли девушек богатым клиентам.
Ее глаза полыхнули гневом.
– Речь шла только об одной девушке! Только об одной! Прежде чем вы меня осудите, инспектор, позвольте рассказать вам о ней! Родители вынуждали ее выйти замуж за отвратительного старика, которого она ненавидела и боялась. Поэтому она убежала из дому. Я нашла ее на улице, где она просила подаяние. Я взяла ее к себе домой и попыталась помочь, найдя ей покровителя, который мог бы о ней позаботиться. И я нашла ей такого покровителя, порядочного человека, который хорошо обращался бы с ней. Потом, разумеется, объявились ее родители. Они пожелали вернуть свою дочь! Я соблазнила их невинное дитя, подбила девушку к презренной и безнравственной жизни. Они подали жалобу в полицию. Полицейские явились ко мне. Несчастное дитя вернули домой к родителям. Почему же родители приехали за ней? Думаете, они хотели загладить свою вину, помириться с дочерью? Ничего подобного! Они просто боялись сплетен и скандала. Снова возник отвратительный жених… На сей раз девушка понимала, что ей некуда бежать. Несчастная отравилась мышьяком. Ужасная смерть, инспектор! После ее смерти полицейские перестали мне докучать. Мне не предъявили никаких обвинений на суде. Никто, конечно, ни в чем не обвинял и родителей, и грязного старикашку, который стал причиной трагедии.
– И тем не менее в полиции на вас заведено дело, мадам. Если то, что вы мне сейчас рассказали, правда, вам очень не повезло.
– Полицейские во всей Европе, а может быть, и во всем мире любят заводить дела, – заметила Викторина Гийом. – Наверное, из-за вашего рвения французские и английские налогоплательщики верят, что их деньги расходуются с умом.
Я решил сменить тему. Неприятно было, что в словесных баталиях она всякий раз одерживает надо мной верх.
– Давайте поговорим о вашем сообщнике, Экторе Ма. Он – совсем другого поля ягода. В полиции он прекрасно известен, и ни одно из обвинений против него не подвергается сомнению. В тюрьме он сидел два раза, не меньше. Некоторое время никто не видел его ни в Париже, ни вообще во Франции. Он сейчас здесь, в Лондоне, не так ли? Мы подозреваем, что именно Ма пытался похитить Флору Тапли на кладбище. И он точно знал, где ему для этого представится удобный случай, – вы все ему рассказали. Назвали час, место и день. Будьте уверены, мадам, вам предъявят обвинения в сговоре с целью похищения.
Я бросал кости наугад. Возможно, обвинения и справедливы, но, не поймав Ма, нам трудно будет что-либо доказать.
– Я не знаю, кто был тот человек на кладбище… – снова начала Викторина, но я ее перебил:
– Прошу вас, мадам, не надо! Только что вы были настолько любезны, что признали: я не дурак. Так что, пожалуйста, не ведите себя со мной как с дураком. Равным образом и я считаю вас умной женщиной. Вы, наверное, догадываетесь, что таким, как Ма, доверять нельзя. Мы непременно его схватим. Сейчас он бежит, как загнанный лис. Но мы его схватим. Наши французские коллеги уже предупреждены и ждут его. Если он вернется во Францию, там его арестуют. И тогда он пойдет на все, лишь бы уйти от наказания. Я знаю таких, как он. Сейчас собственная шкура для него дороже всего на свете. Он понятия не имеет, что такое честь и верность.
Она ничего не ответила, но смерила меня настороженным взглядом. Во мне затеплилась искорка надежды: может быть, ее удастся уговорить на сделку. Она поступит так, как поступала, по ее словам, всегда, сделает то, что необходимо для нее, в том числе выдаст Ма, но только если я буду действовать осторожно.
– Мадам, – снова заговорил я, – давайте поступим по-другому. Я попробую рассказать, что случилось, а вы меня поправите… Вы согласны?
– Я не могу вам помешать, – холодно ответила она.
– Томас Тапли – англичанин, который много лет прожил во Франции. В силу личных причин он не мог вернуться на родину. Он старел и начал жалеть о том, что у него нет постоянного дома. Вы владеете меблированными комнатами на окраине Парижа. Однажды к вам пришел Тапли… Он выглядел бедным и жалким, однако вы сразу поняли, что перед вами настоящий джентльмен. Он поселился у вас. Вскоре становится очевидно, поскольку у вас зоркие глаза, что этот «бедный» англичанин в потертом костюме не совсем нищий. Он регулярно платит за комнату, не требуя отсрочек. К нему откуда-то поступают деньги. Может быть, он не понимает, насколько хорошо вы говорите и читаете по-английски. Однажды, когда его не было дома, вы входите к нему в комнату. Вам удается добраться до его личных бумаг. Он переписывается с английским банком, с конторой поверенных. Вы находите упоминание о его имуществе…
