9
Николя поймал Ванзарова в тамбуре: члены команды требуют объяснений и ждут его в вагоне-ресторане. Отказаться от такого предложения было нельзя.
Господа сидели за теми же столами, как будто не уходили. Лидваль, Немуров, Дюпре и Урусов смотрели на него с плохо скрываемой враждебностью. Бутовский с Чичеровым держались от них немного в стороне. Липа и Женечка не захотели покидать купе или встречаться напоследок.
— Что это? — величественно вскрикнул Урусов, показывая в окно забинтованной рукой.
— Варшавский вокзал, — ответил Ванзаров.
— А где обещанная Одесса? Где Олимпиада? Все обман?
— Господа… — Ванзаров почувствовал, что должен сесть. — Я третью ночь без сна. Поэтому правила устанавливаю я. Я готов ответить только на один вопрос от каждого из вас. Вы, князь, свой лимит исчерпали. Отвечу так: это не обман, это Петербург. В самом деле. Что для вас только к лучшему. Быть туристом в Греции куда скучнее, чем разбогатевшим князем в столице империи.
Урусов только фыркнул.
— Нет, ну каков!
— Ваш вопрос, Лидваль, — предложил Ванзаров, указывая в него пальцем.
— Кто в меня стрелял? — спросил он, наблюдая, какое это произведет впечатление. Новость эта никого не взволновала.
— Выстрел был случаен, пистолет дал осечку… Что вас интересует, Немуров?
— Что жандармы искали у… госпожи Березиной?
— То, чего у нее не было и быть не могло… Ваш черед, Дюпре…
Юный барон хотел гордо отмолчаться, но не выдержал:
— Кто убил Рибера?
— Этого человека нет среди вас, — ответил Ванзаров. — Кто еще? Господин Чичеров?
— Я! Да! Конечно! Что пропало! У Бобби! — выпалил он. — Нашли! Награда!
— Награда найдет своего героя… На этом, господа, мы с вами расстаемся. Мне было приятно провести с вами эти сутки. Я их не скоро забуду… Прощайте, господа… — Он тяжело встал и обернулся к генералу: — Алексей Дмитриевич, позвольте поговорить в вашем купе?
Генерал, хоть и выглядел постаревшим лет на десять, отказать не мог. Верный Чичеров последовал за ним.
— Что вы хотели мне сказать? — Бутовский был не в настроении и скрывать это не считал нужным. Слишком много испытаний выпало ему за последние часы. Он поглядывал на часы, давая понять, что время давно вышло.
Ванзаров присел на краешек дивана у самого выхода, Лебедев и Курочкин держались у распахнутой двери.
— Не хочу, чтобы у вас остался осадок…
— Неужели? — иронически воскликнул генерал. — Какая трогательная забота. Я в ней не нуждаюсь. Мне надо отвезти домой племянницу. Это все?
— Позвольте объяснить причины всего, что случилось…
От такого предложения генерал не смог отказаться.
— Слушаю вас… В вашем распоряжении десять минут.
Ванзаров благодарно кивнул:
— Начнем с Рибера. Вы знаете, что команду он набрал специфическую. Прямо скажем: не все из лучших. Почему? Потому что Рибер видел себя крупным политиком, быть может, министром или еще выше. А у каждого политика должны быть связи в самых разных кругах. И эти связи Рибер тщательно выстраивал. Он считал, что барон Дюпре обеспечит ему связь с революционерами. Для растущего политика такие связи очень важны. А бедный Граве, как карточный шулер, должен был стать его связным с воровским миром. Он искренно считал, что эти господа ему в этом помогут. И ошибался, потому что даже не представлял, как выглядят настоящие революционеры или воры. Впрочем, другие члены ему были нужны не меньше…
— Чем же мог пригодиться князь Урусов?
— Помочь с дворянством и титулом. Впрочем, как и Бобби.
— А Немуров?
— Свой человек, верная тень хозяина, — ответил Ванзаров. — В благодарность за верность получает Олимпиаду…
— Лидваль зачем ему понадобился?
— Для карьеры так важно дарить ценные подарки нужным людям. Лидваль вращался среди антикваров и всегда мог предложить что-то редкое и ценное. Для политика и это не мелочь.
— А Илюша Мангейм? Он же сильный атлет был, пока вы его не положили…
— Вы сами ответили: Риберу нужен был преданный лично ему физически сильный человек. Мало ли что. Что же касается вас…
— Меня не надо касаться, — сказал генерал раздраженно. — И так все понятно: дурак с олимпийской идеей, которой он воспользовался… Так кто же его убил?
— Фактически — никто. Рибер совершил самоубийство…
Бутовский воспринял это как еще одну неизбежную новость раннего утра в вагоне двойного литерного, который ехал в Одессу, а приехал в Петербург, чему тут удивляться.
— А не фактически? — спросил он.
— Его к этому подтолкнула смерть князя Бобби и вещь, что пропала из фельдъегерского портфеля, — ответил Ванзаров.
— Может, раскроете нам тайну: что Бобби прятал от всех нас?
— Поверьте, лучше этого не знать… А вот кто украл, охотно.
Генерал выразил интерес.
— Кража, показавшаяся такой загадочной, была примитивна, как фокус ярмарочного балагана, — сказал Ванзаров. — Для него нужен такой же портфель, который так удобно спрятать на спине под пиджаком.
— Где же взять такой портфель? — спросил генерал. — Он же в лавке не продается.
— Верно, не продается. Корреспонденция в нем доставляется в охранное отделение. Не надо красть, а только задержать на время. Они все одинаковы, не нумерованные. Фельдъегерь признал портфель, что остался на полу. И был совершенно прав. Только тот, что привез он, был уже под чьим-то пиджаком.
— Но взять в охранке портфель мог только…
— Вы правы, — согласился Ванзаров. — Проще всего это сделать агенту охранного отделения. И его куратору.
— Но для чего было все это затевать? Для чего убивать Бобби?
— А вы спросите это у господина Чичерова…
Паша, до сих пор тихонько сидевший в кресле, встрепенулся.
— Я! Что! Ничего! Не понимаю! Странно! Зачем! Так! Говорить! — заторопился он.
— Паша… — только сказал Бутовский. Кажется, удивить его удалось.
— Вас что больше поразило: что рядом с вами все это время находился талантливый агент охранки или что он убил Бобби, Граве и пытался подложить украденную вещь в купе Женечки?
Бутовский не нашелся что ответить.
Чичеров тихонько хмыкнул.
— Ума не приложу, Родион Георгиевич, как вы догадались, — сказал он.
— Все просто, Павел Иванович, — ответил Ванзаров. — Вы один не получали приглашения на двойной литерный и никак не могли знать об этом поезде. Если бы вам не сообщили, когда и откуда он отправляется. Помочь в этом могли только два человека, но называть их мы не станем. Однако вы успели. Зачем? Чтобы закончить дело, которое сорвалось у Секеринского. Вернее Секеринскому вы сказали, что вещица исчезла из дома Рибера. И вы не знаете, где она. Но обязательно найдете. И кто бы ее ни украл, предложите невесте Рибера в качестве прощального поклона от охранки. А между тем вещица эта преспокойно хранилась у вас в кармане. Что было так волнующе. Если бы полковник Секеринский не поспешил в тот вечер, не прибыл раньше времени, то она бы наверняка оказалась в пальто Рибера. Но Секеринский не сдержался. Хуже того: позволил себе импровизацию с расстрелом. Что вас сильно задело. И вы, в свою очередь, решили пощекотать ему нервы. В качестве взаимной любезности… Разве не так?
— Что-то вы много знаете, — сказал Чичеров. — Уж не помог ли кто вам?
— Только вы сами, Павел Иванович.
— Это чем же?
— Логикой поступков. Начнем с расстрела холостыми патронами. Даже охранке такое могло сойти с рук только в одном случае: если вы их агент и не станете жаловаться. Секеринский все же не сумасшедший. Но вас случайно расстреляли. С вами случился неприятный казус. Постыдный на первый взгляд. Однако ничего трагического в нем не было. Скорее — наоборот. Вы ударились о стену, а в заднем кармане брюк разбилась бутылка виски, которую подобрали с пола. Не пропадать же добру. Разводы на брюках, конечно, выглядели некрасиво, но запах виски говорил о другом. Вторая бутылка, к сожалению, у вас уцелела.
— Это вы ловко завернули…
— Не ловчее вас. Например, как выбрали финальную жертву для Секеринского. Женечка заметила у вас на спине под пиджаком что-то крупное. И, наверное, спросила у вас. Вы отшутились, но след надо было подчистить. Женечка была обречена. Убивать ее было нельзя, она нужна была живой. Мертвой она могла принести куда больше вреда. Чего доброго, Немуров проговорился бы в отчаянии, что видел вашу спину. А так он прикрывал любимую женщину молчанием. Вот только бедный Граве видел вас так мельком, что не мог понять, кому принадлежит эта спина. Что его и сгубило. Услышав, как он говорит о том вечере с Немуровым, вы поняли, что его надо убирать. И в ход пошла оставшаяся бутылка. На всякий случай яд был у вас с собой. Кстати, порцию Бобби сам Секеринский скормил? Он ведь его друг сердечный, клялся отомстить над телом убитого. Наверняка подсказал князю идею с известной вещицей.
