Всякий раз, давая ему аудиенцию, король выказывал к его предложениям все меньше доверия. Алехандро даже начал подумывать, не решил ли тот, что он, врач, явился сюда с неким тайным заданием и что, может быть, он вовсе и не врач, а папский шпион, который, радея во имя Франции, пытается нелепыми запретами изнутри сломить дух английской армии, чтобы, когда придет время, Англия потерпела поражение. Вскоре подозрения подтвердились, и король вынес ему строгое предупреждение.
— Лекарь, то, что ты творишь, начинает меня настораживать. Твои приказы отдают коварством французского короля, готового любой ценой лишить меня моих воинов. Если так будет продолжаться, я велю заковать тебя в цепи и отправлю обратно к его святейшеству.
Горько было Алехандро выслушивать такие речи, и нечего ему было противопоставить королевскому гневу. Он мог лишь сказать:
— Ваше величество, я испанец и не присягал королю Франции. Не присягал я также и его святейшеству Папе. Прошу вас, доверьтесь мне. Я хочу лишь одного — хорошо исполнить свой долг. Я служу лишь искусству врачевания и предан только ему.
Король снова поверил ему, и некоторое время Алехандро осуществлял свои планы относительно спокойно. Так продолжалось до тех пор, пока некоторые из придворных не пожелали уехать в свои имения.
Встретившись с ними, Алехандро сказал:
— Я не могу ни разрешить вам покинуть замок, ни запретить. Это право одного только короля. Но разрешаю сюда войти только я. Если кто-то из вас захочет снова вернуться, ему придется сидеть в карантине до тех пор, пока я не сочту, что он безопасен для здоровья остальных. Мало ли, вы за стенами замка успеете заразиться, но признаки болезни могут проявиться не сразу. Я не раз замечал, что между заражением и заболеванием проходит некоторое время. Таково же мнение личного врача его святейшества, который предупредил меня также и о том, что чумой можно заразиться, лишь взглянув на больного.
Он не стал посвящать их в то, что в этой части он был не согласен с де Шальяком, поскольку вряд ли это пошло бы на пользу его подопечным, которых он желал всячески оградить от опасности.
Тем не менее среди придворных нашлось немало желающих уехать домой. Отпустив к семье капитана гвардейцев, король теперь не мог отказать в такой же просьбе своим лучшим рыцарям и приближенным и неохотно, но все же дал согласие. Один за другим его друзья по оружию покинули безопасные стены Виндзора, разъехавшись в разные концы королевства, не зная, что их ждет дома и доберутся ли они до него.
Замок опустел, и жизнь в нем притихла. К счастью для Алехандро, старшие дети имели свою свиту, иначе, если бы они заскучали, хлопот с ними было бы вдоволь. У принца были трое слуг для выполнения будничных его нужд и сэр Джон Шандос, чьим обществом принц утешался, а тот, в свою очередь, не давал ему заскучать, занимая упражнениями с мечом и давая уроки стратегии. В остальное время Эдуард-младший безропотно, стоически переносил скуку с мужеством истинного воина, которым он намеревался стать. Фрейлины ее величества, привыкшие к развлечениям, к поэтам и менестрелям, занимали себя рукоделием, а также книгами, которые они по очереди читали друг другу вслух. Из женских апартаментов то и дело доносились чей-то негромкий нежный голос и мягкий аккомпанемент лиры. Порой оттуда слышались взрывы дружного смеха, и кто-то сказал Алехандро, что дамы увлеклись не вполне женской игрой в кости.
Одна принцесса Изабелла доставляла ему немало хлопот, постоянно испытывая его на прочность.
Как-то утром он услышал робкий стук в свою дверь и, открыв, увидел девочку, маленькую, совсем ребенка, с которой он однажды столкнулся в покоях Изабеллы. Теперь она прибежала передать, что принцесса немедленно требует его к себе.
Она присела в реверансе, аккуратно придерживая юбки своими маленькими ручками. Выпрямилась, смахнула с лица непокорные золотые колечки, попыталась убрать их под капор. Волосы непослушно рассыпались, и она хихикнула, прикрыв рот ладошкой. Он и сам улыбнулся, глядя на нее.
— В чем дело? — спросил он.
Немного выждав, она сказала:
— Не могли бы, сэр, в ответ на мою вежливость, ответить тем же?
— Ах да. — Он покраснел. — Прошу прощения.
Он отвесил самый глубокий поклон, но, подняв голову, увидел ее обиженный, разочарованный взгляд. Тогда он сказал:
— Я еще не успел освоить искусство поклонов. Приношу свои извинения.
С улыбкой она ответила:
— Принимаю ваши извинения с благодарностью. — Тут она сделала серьезный вид, какой подобал бы ее важной миссии.
Выпрямилась, будто став выше ростом, и очень тоненьким детским голоском твердо сказала: — Моя госпожа поссорилась с няней и находится в дурном расположении духа, — после чего подняла глаза на Алехандро, ожидая его реакции.
— И что же в такой ужасной ситуации требуется от меня? — удивился он.
— Она хотела бы, чтобы вы пришли и кое-что объяснили няне, которая использует ваши распоряжения, чтобы ограничить свободу ее высочества.
Он улыбнулся той твердой уверенности, с какой она говорила.
— А каково ваше личное мнение по этому поводу?
Девочка лукаво улыбнулась, давая понять, что она с удовольствием готова поделиться кое-какими дерзкими мыслями.
— Мое мнение не имеет значения, сэр, поскольку я всего лишь ребенок, к тому же девочка, — сказала она, — однако вам я могу сказать, что няня без конца ищет всякие поводы не выпускать мою сестру из колыбели. То есть она не хочет смириться с тем, что Изабелла выросла.
«Ах вот как, ее сестра», — подумал он, заинтригованный, и продолжил расспрашивать:
— Сколько же вашей сестре лет, если у нее достаточно мудрости самостоятельно вести свои дела?
— Шестнадцать, — честно ответила девочка. — К моей сестре уже дважды сватались, и она умеет сама вести хозяйство.
— Тогда, значит, она умна не по годам, и я нисколько не удивлен тем, как вы гордитесь ее самостоятельностью.
Девочка, довольная тем, что справилась с поручением, просияла счастливой улыбкой.
— Пойдемте быстрее, — сказала она, протянув ему руку, — иначе Изабелла рассердится, что я задержала вас своей болтовней. Она не любит, когда ее заставляют ждать.
Он взял ее за руку, но тут же выпустил.
— Тогда идемте скорее, коли ее высочество в нас нуждается.
Подойдя к покоям Изабеллы, Алехандро издалека услышал громкий, полный ярости молодой голос и грохот летавших по комнате вещей. В эту истерику лишь иногда вклинивался другой голос, тоже женский. Но явно старше. Возле двери девочка сделала жест, чтобы он остановился, и, приложив к губам палец, тихо сказала:
— Прошу вас, сэр, подождите здесь. Я доложу о вас принцессе.
К тому времени, когда она вновь появилась в дверях, Алехандро успел сосчитать все плиты в стенах и наизусть запомнить узор на полу. Он сидел на довольно неудобной скамейке у входа в приемную принцессы, слушая беготню ее служанок за дверью и пытаясь представить себе кавардак, учиненный вздорной Изабеллой. Девочка снова присела в изысканном реверансе, и Алехандро встал, отвесив в ответ самый любезный поклон, на какой был способен.
— Не хотите ли присесть отдохнуть, ваше высочество?
— Ах, благодарю вас, сэр. Едва ли я могу сейчас себе это позволить. Ее высочество ждет вас. Но позвольте поправить вас, я не «ваше высочество». Мое имя Кэтрин, а все меня зовут Кэт.
— Могу ли я иметь честь называть вас так же?
Девочка хихикнула, явно гордая порученной ей взрослой ролью посредницы Изабеллы.
— Сэр, это мне вы окажете большую честь. А теперь позвольте проводить вас к принцессе, пока она снова не вышла из себя и не устроила новый скандал.
Распахнув дверь, Кэт пригласила Алехандро в приемную. Это была большая, светлая комната, обставленная с большим вкусом. По нежным узорчатым гобеленам сразу было видно, что хозяйка ее женщина. Алехандро не раз проходил мимо этих дверей, но внутрь вошел впервые. Как ребенок, он в восторге глазел по сторонам.
— Кажется, вы одобряете мой вкус, доктор Эрнандес?
Тихий вопрос принцессы, которая успела войти и стояла в другом конце комнаты, застал его врасплох. После первого вечера в Виндзоре, когда едва не опрокинул стул, он ежедневно тренировался, разучивая поклоны в надежде, что в конце концов овладеет этим искусством и ему не придется больше краснеть. Девочке он поклонился как подобало, однако тут, перед Изабеллой, ему это не удалось, ибо он замер, едва успев склонить спину, в восхищении воззрившись на молодую женщину, которая тихо стояла рядом с Изабеллой. Тогда, за обедом, она сидела далеко от него и в тусклом вечернем освещении он ее не разглядел. Ему запомнились только волосы.
Ему случалось и раньше видеть у женщин волосы огненного оттенка, но никогда он еще не встречал такой нежной прозрачной кожи. Незнакомка стояла на шаг позади принцессы, маленькая, хрупкая, в розовом платье, расшитом белыми цветами. Она казалась немного старше Изабеллы и намного скромнее, хотя и ее осанка выдавала в ней благородное происхождение. На груди у нее, на нитке золотых бусин висел золотой крестик с одним-единственным чистым рубином. Она держалась сзади, тихо, опустив глаза, не отрываясь от разноцветного узора на ковре. Изабелла, холодно проследив за его взглядом, не поздоровавшись, молча ждала, когда он придет в себя, а он совершенно потерялся, не в силах оторвать глаз от фрейлины.
