Рид, Годли и Энрайт устраивают проверку Брейди-стрит и находят дом, где проживали подходящие под приметы ирландцы, посещают затем Васильева, но тот, испуганный арестом, сообщил Сандерзу, что прекращает на некоторое время абортарий. В доме все чисто и цивильно – Фаберовский с Артемием Ивановичем уже уехали, – Васильев отпирается, что он всего лишь мыл в мастерской после работы лабораторную посуду.
Полиция оставляет констебля следить за домом. Васильев это знает, поэтому абортарий продолжает оставаться закрытым.
По пути к Васильеву Рида, Годли и Энрайта встречает репортер из «Эхо» и из невнятных ответов полицейский составляет свое представление о том, что происходит.
«Эхо» пишет: «Инспектор Рид, детектив-сержант Энрайт, сержант Годли и другие отрабатывают слабую нить, данную “Жемчужной Пол”. Из того, что было собрано из ее и других утверждений, данных Элизабет Аллен и Элизой Купер из № 35, Дорсет-стрит, Спитлфилдз, некоторые из властей имеют причину подозревать человека, на самом деле живущего недалеко от Бакс-роу. В настоящее время против него, однако, имеется только подозрение».
Особый отдел является в клуб и производит допрос Дымшица. Дымшиц от всего отрекается незнанием, валит все на Курашкина. Отрицает, что знаком с кем-либо из мастерской, сообщает приметы, прямо противоположные приметам Владимирова – джентльмена, которого он видел с ним при арендовании мастерской. Говорит, что когда на его имя снимали мастерскую, он не знал о противозаконных операциях, которые в ней будут производить, что его и внутрь даже ни разу не пустили.
В Особом отделе решают, что необходимо установить наблюдение за домом Тамулти (на Уайтчепл-роуд, этим занимается Эвенчик) и за клубом (Курашкин), что может привести к обнаружению ирландцев. Хозяйка дома на Уайтчепл-роуд в ужасе: утром от ее квартиранта приходили два человека и забрали его вещи (с письмом от Тамулти).
Ирландцы находят местечко на Виндзор-стрит, а затем перевозят оттуда из дома Тамулти динамит.
Письмо Рачковского о том, что Монро в бешенстве. Монро считает, что Потрошитель сам по себе, а они ничего не делают. Требует сделать что-нибудь по-человечески. Привести Васильева, за руку держать, все оформить самым тщательным образом. Монро требует, чтобы убитый был мужским агентом.
Сладкий мой, ты срамишь меня и всю державу русскую.
24 сентября, в понедельник
Целую неделю детектив-сержанты Годли и Энрайт трудились не покладая рук, опрашивали всех жителей близлежащих к Бакс-роу улиц. Как всегда, никто ничего не знал и не видел, а те, кого детективы уже опрашивали после убийства Мэри Николз, нагло издевались над ними, понося как самих сыщиков, так и всю полицию вместе взятую. Но все равно сержант Годли каждое утро исправно приезжал в участок на Коммершл-стрит к инспектору Риду и они составляли план на ближайший день, прикалывая к карте на стене булавки с флажками на те дома, которые были опрошены накануне. Потом Годли возвращался к себе в Бетнал-Грин, они с Энрайтом делили, кто куда идет, и для них начинался очередной день, наполненный с утра до вечера бессмысленными допросами.
В понедельник утром Годли в очередной раз пришел в Эйч-дивизион к инспектору Риду и у входа в участок заметил маленького нервного человека, журналиста из газеты «Эхо», которому сержанту уже приходилось как-то давать интервью.
– Сержант Годли! – радостно воскликнул он, заметив детектива. – Скажите, что нового в расследовании убийств?
– В настоящий момент я с инспектором Ридом и детектив-сержантом Энрайтом расследую одну слабую нить, данную Мэри Коннолли и ведущую к человеку, проживающему неподалеку от Бакс-роу.
– И как результаты расследования?
– Первоначально на показания Коннолли не обратили внимания, но теперь мы всерьез взялись за отработку этой версии и надеемся в ближайшее время добиться весомых результатов.
– Вы надеетесь поймать убийцу?
– Мы для того и работаем, чтобы поймать убийцу, – бросил через плечо Годли и вошел в участок.
– Где вы намерены проводить опросы сегодня? – спросил у него инспектор Рид, когда сержант приступил к расставлению флажков на карте.
– Мы с Энрайтом наметили на сегодня Сомерфорд и Коллингвуд-стрит. Если не будет никаких результатов, может быть на этом нам стоит закончить?
– Давайте подождем до вечера, – предложил Рид.
Выпив в компании инспектора чаю, Годли с Энрайтом отправились выполнять свою нелегкую работу. Проходя по Брейди-стрит мимо еврейского кладбища, они столкнулись с Жемчужной Пол, шедшей куда-то с бидоном пива в руке.
– Ну что, Джордж, – окликнула она Годли. – Ты уже поймал Потрошителя?
– Да пошла ты! – огрызнулся сержант.
– Не злись, петушок, я знаю только, что он живет где-то здесь.
– По твоей милости, стерва, мы вкалываем тут как проклятые уже целую неделю. Чтоб ты сдохла без покаяния! – в сердцах сказал Годли.
– Иди, иди своей дорогой, может на ней тебя уже ждет этот твой знакомый. Хоть бы тебя поскорей выпотрошили, – пожелал проститутке Энрайт.
Коннолли презрительно фыркнула и, переваливаясь с ноги на ногу, побрела дальше. Но не прошла она и пятидесяти ярдов, как из дома напротив кладбищенской ограды вышли два ирландца, оживленно разговаривая друг с другом.
– Ты когда пойдешь за бельем? – спросил у Конроя Даффи. – Я не могу больше спать на голых досках!
– Мистер Крисмас обещал, что все будет готово к пятнице. – Конрой вскользь посмотрел на остановившуюся неподалеку от них женщину и осекся. Выдержав паузу, он сказал молодому ирландцу сквозь зубы, делая отчаянные гримасы. – Смотри, Шон Даффи, это та самая ведьма, которая видела нас с фельдшером в ночь убийства Николз и потом на Дорсет-стрит.
– Бежим! – Даффи метнулся обратно в дом, увлекая за собой Конроя.
Коннолли была так взволнована, что долго не могла прийти в себя. Только после того, как она отхлебнула из бидона, она немного успокоилась и вошла в дверь, за которой скрылись ирландцы. На темной мрачной лестнице за дверью уже никого не было. Жемчужной Пол вдруг стало страшно. Где-то здесь, в одной из комнат этого дома, совсем недалеко от нее скрывались убийцы, наводившие ужас на весь Уайтчепл. Она попятилась назад, и, расплескав пиво, выбежала на улицу.
– Годли! Годли! – она с криками бросилась на угол, где только что свернули на Сомерфорд-стрит детектив-сержанты.
Но полицейских там уже не было – они уже разошлись по домам опрашивать жителей.
До самого вечера они с Энрайтом трудились, не жалея языков и ушей. Бесконечные вереницы лиц, с ненавистью глядящие на них, и все то же «Нет, ничего не знаем», «Нет, ничего не видели».
Выполнив намеченное на день, Годли облегченно отправился домой, а Энрайт заскочил в участок узнать, не появилось ли у инспектора Рида свеженькой информации.
Вечерняя дымка, розовеющая от заходящего солнца, облагородила грязные улицы Ист-Энда и инспектор Рид вышел на улицу подышать воздухом.
– Только что здесь была Мэри Коннолли, она же Жемчужная Пол, и те две дамы, Аллен и Купер, – крикнул он, еще издали заметив кэб с Энрайтом.
– И что же они? – спросил детектив, вылезая из экипажа.
– Говорят, что теперь знают, где проживает по крайней мере двое из тех трех мужчин, которых они подозревают. Мэри Коннолли видела их сегодня своими глазами.
– И они, конечно, проживают у нас в дивизионе…
– Совершенно верно. На Брейди-стрит, прямо напротив еврейского кладбища, в доме миссис Слоупер. Мы опрашивали в нем жильцов больше недели назад.
– Что мы будем делать?
– Вы должны выставить там наблюдателей. Время не позволяет нам сегодня получить подпись судьи на арест, мы сможем сделать это только завтра утром. Мы поедем с утра к судье, а потом Годли возьмет людей и с ордером отправится прямо на Брейди-стрит.
19.
25 сентября 1888 года
Дорогой босс!
Я продолжаю слышать, что полиция ловит меня, но они все же не установят точно мое местонахождение. Я смеюсь, когда они так умно выглядят и говорят, что находятся на верном пути. Та шутка о Кожаном фартуке возмутила меня по-настоящему. Я нападаю на шлюх и я не собираюсь прекращать потрошить их до тех пор, пока я в состоянии выполнять грандиозный труд, каким была последняя работа. Я не дал леди времени завизжать. Как могут они теперь поймать меня? Я люблю свое занятие и хочу начать его заново. Вы вскоре услышите обо мне с моими потешными маленькими забавами. Во время последней работы я сохранил некоторое количество красивого красного вещества в бутылке из-под имбирного пива, чтобы писать им, но оно загустело подобно клею и я не смог его использовать. Надеюсь, ха, ха, красные чернила подходят вполне. Следующий труд, который я совершу – обрежу той леди уши и пошлю полицейским чиновникам просто чтобы тебе не было весело. Держи это письмо при себе, пока я не выполню часть большей работы. Затем выдай его немедленно. Мой нож так отточен и остер, что я хочу приступить к работе тотчас, если у меня будет возможность. Удачи!
