Но эта ночь наша… Помнишь, я дала Мелани перед едой таблетки? Это не аспирин, а снотворное. Очень сильное. Сегодня ночью она не проснётся.
— Боже мой.
— Я боялась, что она может сбежать, — сказала Пен. — Вот почему я так поступила. Не для этого. Не из-за того, чтобы уединиться.
Боди покачал головой.
— Это не намного лучше, чем писать записки, да?
— Лучше, — услышал он собственный голос. — Гораздо лучше. Мы с тобой парочка прохвостов.
— Не уверена, что горжусь тем, что накачала свою сестру наркотиками, но я буду скучать по тебе, Боди. Она подалась к нему, и они поцеловались.
Мы не должны этого делать, — подумал он.
Рот Пен был тёплым и влажным.
Боди был поражён. Он будто школьник, которого поцеловала девчонка его мечты, о которой он думал, которой восхищался, но только лишь на расстоянии. Это казалось нереальным.
Он обнял её, и она навалилась на него, прижимая его к подушке.
О, всё это вполне реально.
Реальным был вес Пен, её груди прижатые к его груди, а ещё полуоткрытый рот, язык, и дыхание.
Пен отстранилась. Её губы были влажными. Она смотрела на него, и пару мгновений её глаза двигались из стороны в сторону. Боди почувствовал, будто может заглянуть внутрь них, но не достаточно глубоко. Ему хотелось видеть её разум, оказаться внутри со своими мыслями и чувствами.
— Что мы будем делать? — Прошептала она.
— С чем?
— С нами. — Её глаза, так близко от него, продолжали немного двигаться.
— А чего ты хочешь? — Спросил он.
— Это не так просто.
— Почему нет?
— Я не могу причинять ей боль. Я не хочу.
— Она спит. Ты сказала…
— Что будет после сегодняшней ночи?
Сердце Боди ускорило биение.
— Мы что-нибудь придумаем, — сказал он. Его голос звучал настолько отчаянно, насколько он себя в этот момент чувствовал.
— Как?
— Не знаю.
— И я не знаю, — призналась Пен. Она наклонилась вперёд, на него, касаясь лбом изгиба его шеи. Он погладил её спину.
— Я не могу тебя терять. Всю свою жизнь я мечтал, что однажды…
— Пен и Боди сидят на дереве и це-лу-ют-ся.
Пен качнулась в его руках.
* * *
За дверью, едва видимая в тусклом свете коридора стояла Мелани.
Мелани сунула руку в карман вельветовых шорт и вытащила две таблетки. — Я знала, что это не аспирин, — сказала она безжизненным голосом. Она смотрела на Пен пустыми глазами. — Ты дала мне снотворное, чтобы провести ночь с Боди, соблазнив его.
— О, Боже, — пробормотал тот.
— Причина не в этом, — сказала Пен. — Я боялась, что ты улизнёшь и помчишься к Харрисону.
— Шлюха, — спокойно произнесла Мелани.
— Мел! — Отрезал Боди.
Её голова медленно повернулась в его сторону. — Что? — Спросила она.
— Не надо так говорить. Она на твоей стороне. Мы оба на твоей стороне.
— Вы хотели меня одурачить.
— Не глупи.
Спокойная, без тени веселья улыбка застыла на губах Мелани.
Боже мой, — подумала Пен, — что мы с ней сделали?
Боди обратился к Пен. — Мы должны уехать, — решил он. — Не думаю, что стоит дожидаться утра. Я отвезу её обратно прямо сейчас.
— Да.
— Мы не можем уехать, — сказала Мелани. — Ты ещё не трахнул её. Ты должен её трахнуть. Все должны её трахнуть. — От того, как она мягко с улыбкой произнесла это, по спине Пен побежали мурашки.
Боди встал, обошёл вокруг журнального столика, прошёл перед Мелани, и взяв два чемодана стоявших у стены, понёс их к фургону. Стоявшая неподвижно с отрешённым взглядом Мелани, последовала за ним.
Пен тоже поднялась на ноги, убрала стул из-под ручки и открыла дверь.
Боди посмотрел на неё столь полными тревоги глазами, что ей захотелось броситься ему на шею. — Все будет хорошо, — успокаивал он её.
— Не думаю.
— Она справится с этим, когда мы уедем.
Сможет ли? — подумала Пен. — Я не смогу, да и ты тоже.
— Пойдём Мелани, — сказал он нежно.
Она подошла к нему, и её мертвые глаза оставались на Пен. — Сначала пришла любовь, — пропела она низким голосом. — Потом свадьба во всех своих красках, и вот уже Пенни с коляской.
— Прощай, — сказал Боди.
Пен кивнула в ответ.
Они вышли через дверь на террасу, и Пен наблюдала, как Боди с её сестрой спускаются по лестнице. Когда они покинули поле её зрения, она услышала во дворе скрип открывающихся и закрывающихся ворот. Пен обхватила себя руками, чтобы согреться в ночной прохладе, свела вместе голые ноги, и сомкнула зубы, чтобы они не стучали.
Послышался отдаленный звук фургона Боди.
Ну вот, — подумала она. — Уезжают.
— Эй, детка, я могу согреть тебя, — крикнул из дверей своей квартиры Мэнни.
Она не чувствовала угрозы или раздражения. Она не испытывала по отношению к нему ничего. Он просто не имел для неё значения.
Войдя в квартиру, она закрыла дверь, накинула дверную цепочку и посмотрела на стул, который служил для этого подпоркой для двери.
К чему волноваться?
Она не боялась. Она смутно понимала, что должна чувствовать облегчение от того, что ей больше нечего бояться, но ей было всё равно.
Войдя на кухню, Пен соединила с розеткой телефонный провод.
Пусть звонит, ублюдок, — думала она. — Он не причинит мне боль. Палки и камни могут сломать мне кости, но слова…
Боди и Пен сидят на дереве и це-лу-ют-ся.
Слова ни за что меня не ранят.
Но как получилось, что всё пошло неправильно?
Они уехали. Я никогда больше не увижу Боди. Мелани будет ненавидеть меня всю оставшуюся жизнь. Она думает, что… Она права.
Боди. О, Боже, Боди.
Она зашла в спальню и включила свет. Ей хотелось лечь и забыться во сне.
Нет даже девяти часов.
Девять. Они пропустили приёмные часы в больнице.
В этот день она даже на миг не вспомнила об отце.
Я навещу его завтра, — пообещала она себе.
В ванной Пен почистила зубы и умылась. Вернувшись в спальню, она сняла одежду. Последними она стянула трусики.
Сидя на краю кровати, она держала их в руках.
Никто их не крал. Всё это лишь в моём сознании.
Нам нечего бояться, кроме нас самих.
Она бросила их на пол, выключила лампу, и пролезла между простынями. Сначала они были холодными прикасаясь к нагому телу, но затем согрелись.
Она подумала о Боди, которому придётся ехать всю ночь, с молчаливой Мелани на пассажирском сиденье. Пытался ли он извиниться? Стала ли она его слушать? Или погрузилась в свой внутренний мир боли?
Не стоит чувствовать себя настолько виноватой, — подумала Пен. — У меня и у Боди есть собственный мир боли, и всё случилось лишь потому, что мы не хотели причинить боль ей.
Но причинили.
Мы обидели её, и очень сильно, да к тому же пострадали сами.
Проклятие.
Почему она не приняла таблетки?!
Возможно, так было бы лучше. Если бы она спала, мы с Боди… закончили бы заниматься любовью.
Возможно.
А возможно, и нет.
Не думай об этом. Просто не думай.
Она взяла вторую подушку и плотно прижала её к груди, вспоминая ощущения от его поцелуя.
* * *
Стрелка бензодатчика показывала Боди, что осталось лишь четверть бака. Он продолжал движение на юг по бульвару Робертсон, и, насколько помнил, находился в нескольких милях от автострады Санта-Моники. Попав на неё отыскать АЗС будет непросто.
Ожидая на светофоре зелёный свет, он заметил заправочную станцию на другой стороне перекрёстка.
Дождавшись разрешающего сигнала, Боди миновал перекрёсток и свернул на станцию.
Остановившись возле колонки, он вытащил ключ из замка зажигания. Оперевшись на сиденье, он заглянул в заднюю части фургона, погружённую во тьму, и сказал: — Вернусь через минуту.
Мелани не ответила.
Что, делать, если её там нет?
Должна быть. Боди понимал, что услышал бы, если б она попыталась удрать.
Но всё же решил проверить.
Включив свет, он увидел, что Мелани лежит на спальном мешке, сложив руки на животе. — Ты в порядке? — Спросил он.
Она не говорила и не двигалась.
— Не зацикливайся на этом, — посоветовал он. — Ладно? Между мной и Пен ничего не было. Нет смысла терзаться этим.
Она не ответила.
Боди вышел из фургона. По пути к кассе, он пару раз оборачивался, после чего сунул ключ в карман, и достал бумажник.
Конечно, он не ждал, что Мелани сбежит, но всё же, в последнее время она была полна неожиданностей.
Боди сунул кредитную карту в ячейку под стеклянной перегородкой. Смуглый мужчина на другой стороне взял её в руки и улыбнулся. Боди назвал номер колонки, и направился к фургону.
