Глотнув свежего воздуха, он вернулся в закрытую часть нижней палубы.
На вкрадчивый стук никто не отозвался. Стучать громче было неприлично. Он толкнул дверь.
— Прошу прощения, вы позволите?
Вошел, осуществляя беглый «мониторинг» помещения. Просторная каюта, большая кровать, тумбочка рядом с кроватью, на тумбочке сферический стеклянный светильник с нанесенными бледными красками очертаниями материков и океанов. Светильник-глобус, и чего только не выдумают… В каюте остро пахло лекарством — сердечными каплями на спирту. Запах горя (хорошо, что не смерти). На кровати под махровым полотенцем размером с простыню кто-то лежал. Турецкий в нерешительности помялся. Женщина — судя по скрюченности. Их излюбленная поза — на боку, поджав колени к подбородку — когда им холодно, страшно, одиноко, больно на душе…
— Ольга Андреевна?
Тело под полотенцем не шевелилось. Он еще раз осмотрелся. «Мужского духа» в помещении не было. Окопайся «мужской дух» в санузле — уж вышел бы, наверное.
— Ольга Андреевна, мне крайне неудобно, но хотелось бы с вами поговорить…
Он обогнул кровать, застыл, не зная, с чего начать. Не с молитвы же, ей-богу… Осторожно отогнул кончик полотенца. Женщина лежала, отвернувшись. Она не шевелилась. Неприятно засосало под ложечкой. Он коснулся ее плеча. Она не реагировала. Комок образовался в горле — толстый, шерстистый. Он потряс ее — и снова никакого эффекта. Кровь ударила в голову. Он взял ее за плечо и тряхнул изо всех сил.
Она подлетела — растрепанная, испуганная! Завертела головой, забегали глаза, под которыми набухли черные мешки. Турецкий отшатнулся. Вот же поворотец, мать его…
Она вскричала от страха, увидев мужчину рядом с собой.
— Ольга Андреевна, не волнуйтесь…
— Вы кто? — вскричала она, прижимая руку к сердцу.
Приехали, — ужаснулся Турецкий. Кратковременная потеря памяти на почве нервного срыва.
— Ольга Андреевна, вы забыли меня, мы уже виделись. Я детектив, расследую…
Он не успел договорить, она натянула на себя полотенце, стала карабкаться от него со страхом в глазах. «Сейчас она пошлет меня, — расстроено подумал Турецкий, — куда положено посылать на Руси».
Она отдышалась, проглотила слюну. Она не притворялась — уж в этих штучках он поднаторел.
— О, господи, да, я вас знаю. А где… Николай?
— Простите, Ольга Андреевна?
— О чем я говорю, боже… — она обхватила виски ладонями, сжала что есть силы. Минуту сидела неподвижно, подняла голову. Умоляющие глаза устремились на сыщика.
— Я уснула, мне казалось, что все нормально… Николаша вернулся из института, говорит, что он такой голодный, может съесть слона, а я как раз настряпала пирожков — его любимых, с луком и яйцом… А потом сообразила — он ведь давно окончил институт…
Турецкий терпеливо ждал.
— Я помню, он умер, — она глубоко вздохнула. — Простите, если произвожу впечатление сумасшедшей…
— Все в порядке, Ольга Андреевна, — заверил Турецкий, — примите мои соболезнования.
— А где Иван? — она завертела головой. — Он был рядом, пока я не уснула…
— Здесь никого не было, Ольга Андреевна. Он вышел подышать свежим воздухом. Скоро придет, не волнуйтесь.
«Куда мы денемся с этой подводной лодки?» — подумал он.
— Понятно, — она тяжело вздохнула, поднялась. Закуталась в полотенце, как в шаль, села на край кровати.
— Я хотел у вас спросить, Ольга Андреевна… Понимаю, что не самое подходящее время для разговоров, но мне нужно как можно быстрее прояснить обстоятельства случившегося. Это в ваших интересах, поверьте.
— Да, в моих интересах… — она помолчала — Если вы действительно хотите что-то выяснить, а не делаете вид… Я помню, вы появились очень странно… будто вестник… потом узнали, что вы сыщик, а потом… про Николашу… — она сморщилась, сделалась похожей на сухой помидор, но сумела справиться с собой. — Вы появились так кстати… Игорь сразу же взвалил на вас обязанности по, как вы выразились, «прояснению обстоятельств»… Нет, я не сошла с ума от горя, я все помню.
— Вспомните вчерашний вечер, Ольга Андреевна. «Антигона» отошла от пирса незадолго до полуночи?..
— Да, детектив, ретроградной амнезией пока не страдаю… — она сделала судорожную попытку усмехнуться, но вышла судорожная гримаса. — Вы хотите знать, что мы вчера делали, и не заметила ли я чего-нибудь необычного…
— Если не сложно, Ольга Андреевна.
— Ох, господи… — она устремила немигающий взгляд в иллюминатор. — Манцевич показал нам каюту, предложил отдыхать. Он сказал, что если хотим, можем подняться в кают-компанию, пропустить чего-нибудь перед сном, пообщаться с людьми. Он не очень приятный человек, но у нас, насколько я знаю, нет причин относиться к нему плохо… Иван жаловался на давление, попросил извиниться за него перед Игорем, остался в каюте. Я поднялась наверх. Кто же там был?.. Был Игорь, эти французы, кто-то еще… ах, да, этот «знаменитый» писатель Феликс… Пару раз мелькнул Манцевич. Абсолютно не помню, о чем мы говорили. Ничего не значащая болтовня, уж поверьте. Я выпила немного коктейля, извинилась, сказала, что пойду. Когда выходила, в кают-компанию пришли Николай и Ксения…
— Николай вел себя, как обычно?
— Да, в том-то и дело… — глаза женщины вновь наполнились слезами. — Он обнимал Ксению, она улыбалась. Пожелали мне спокойной ночи — у них это вышло так дружно, почти хором, я еще рассмеялась…
— И больше Николая вы не видели?
— Нет…
— Он живет вместе с вами? Простите… жил.
— Нет, он снимает квартиру, но часто бывает у нас в доме… Так было и вчера. Они приехали к нам на такси уже с вещами, мы спустились — и все вчетвером поехали на причал.
— Молодые не ссорились?
— Я не заметила… — она вытерла рукой слезы и удивленно на него посмотрела. — А почему вы спрашиваете?
— Возможно, это важно. Вспомните, Ольга Андреевна.
— Какая глупость… Ксюша показалась мне сначала какой-то мрачноватой. Но с ней бывает — она такая переменчивая и чувствительная девочка… Но потом, когда мы подъехали к морю, она уже была веселой, щебетала, говорила, что обязательно должна искупаться в открытом море, а Коляша, если хочет сделать ей подарок, должен выловить какую-нибудь экзотическую рыбу… Иван еще смеялся, говорил, что в Черном море практически не осталось экзотических рыб…
— Вы вернулись в каюту и легли спать. А ваш муж?
— Мне кажется, он никуда не выходил. Выпил таблетку, отвернулся к стене… Но я не уверена, уточните у него…
— Вы не заметили ничего необычного, возвращаясь в каюту?… Ну, хорошо, Ольга Андреевна, спрошу иначе. Что вы заметили, возвращаясь в каюту?
Она молчала очень долго, повернула к нему голову — глаза ее были пустые, как стакан алкоголика.
— Я спускалась через кухню. Столкнулась с Гердой, она показалась мне какой-то возбужденной. Мы перекинулись парой слов. Она спросила, все ли в порядке на работе у Николая, пожаловалась на отсутствие свободного времени, она не успела даже разобрать сумку — просто бросила ее в каюте и сразу же побежала разбирать доставленные на яхту продукты. Что поспать ей удастся этой ночью от силы несколько часов, а с утра пораньше — вновь обслуживать богатых и успешных…
— Так и сказала — «богатых и успешных»?
— Ну, что-то в этом роде… Мы недолго говорили — она была такая занятая, да и мне хотелось спать. Я спустилась вниз, у подножия трапа столкнулась с одним из этих ребят… ну, которые работают у Игоря на яхте.
— С матросом.
— Наверное… Не тот, который высокий, а тот, что пониже. Я поздоровалась с ним, он кивнул, что-то буркнул. Он поднимался из трюма. Пропустил меня в коридор, тоже вошел. У них каюта там — в маленьком отсеке. Когда я обернулась, его уже не было. Это все, детектив. Иван лежал в кровати, читал книгу. Еще пошутил, что время как комар — его лучше всего убивать книгой. Я спросила, как дела с его давлением, он ответил, что бывало и похуже, к утру все будет в порядке… Нет, он точно никуда не выходил. Иван уснул раньше меня. Помню, как он храпел. А утром, когда я проснулась, он был уже бодр, чистил зубы, говорил, что пора вставать, иначе я просплю все море… О, боже! — губы ее снова задрожали. — А в это время Коленька мой уже…
Он не нашелся, что сказать, дабы отвлечь женщину. Ее лицо неудержимо превращалось в серую маску. Внезапно что-то осмысленное появилось во взоре. Она повернула к нему голову, уставилась широко открытыми глазами.
— А вы уверены, что он мертв?
— Простите, Ольга Андреевна? — он все сильнее чувствовал дискомфорт. Вот уж воистину — без иллюзий можно существовать, но жить нельзя.
— Ну, я не знаю… — она замялась. — Ведь бывают такие случаи… ну, когда человек кажется мертвым, а потом оказывается, что он не мертв… Кома или что-то в этом роде… Ведь бывают же?
