Поэтому обычно каждый день, не стесняемый заметной синей формой, он тратил несколько часов свободного времени на обход территории участка, наблюдая и выслеживая и постоянно удивляясь, как много людей не узнают его в гражданской одежде.
Сегодня ему нужно было заняться другим делом, поэтому он не стал обходить участок, а сел на поезд и направился в Риверхед.
Для Клинга не составило труда найти клуб «Темп». Он просто зашел в один из тех клубов, в которых бывал еще мальчишкой, спросил, где находится «Темп», и получил нужный адрес.
Клуб «Темп» занимал весь полуподвальный этаж трехэтажного кирпичного дома на Клаузнер-стрит в стороне от Питерсон-авеню. Поднявшись по бетонной подъездной дорожке к гаражу на две машины, он повернул налево и оказался с задней стороны здания, перед входом в клуб и вывеской, украшенной вытянутой четвертной нотой с длинным черным хвостиком. На вывеске значилось: «Клуб „Темп“».
Клинг подергал ручку. Дверь была заперта. Где-то внутри клуба на проигрывателе крутили песню с текстом в сонетной форме, сопровождаемую звуками «ш-бум». Берт поднял руку и постучал в дверь. Продолжая стучать, он понял, что все эти «ш-бум» заглушают его стук. Тогда он дождался, пока закончится эта безмятежная, напоминающая мадригал мелодия, и постучал снова.
— Да? — раздался голос, принадлежащий молодому человеку.
— Откройте, — сказал Клинг.
— Кто там?
Он услышал приближавшиеся шаги, и уже рядом с дверью тот же голос повторил:
— Кто там?
Клинг не думал представляться полицейским. Собираясь задавать вопросы, он не хотел, чтобы находящиеся в клубе юнцы сразу же перешли к обороне.
— Берт Клинг, — ответил он.
— Вот как? — отозвался голос. — А кто такой Берт Клинг?
— Я хочу арендовать клуб, — ответил Клинг.
— Вот как?
— Да.
— Зачем?
— Если откроешь дверь, мы сможем об этом поговорить.
— Эй, Томми, — крикнул голос. — Какой-то парень хочет арендовать клуб.
Клинг услышал неразборчивый ответ, после чего замок щелкнул, дверь распахнулась, и Берт увидел перед собой худого светловолосого юношу лет восемнадцати.
— Входи, — сказал юноша. Правой рукой он придерживал стопку пластинок, крепко прижимая их к груди. На нем был зеленый свитер и рабочие хлопчатобумажные брюки. В вырезе свитера виднелась белая рубашка с расстегнутым воротничком. — Меня зовут Хад. Это краткий вариант для имени Хадсон. Хадсон Патт. С двумя «т». Входи.
Клинг вошел в комнату. Хад его рассматривал.
— Ты вроде староват, — произнес наконец Хад.
— Практически я дряхлый старик, — произнес в ответ Клинг и огляделся.
Те, кто украсил эту комнату, выполнили огромную работу. Трубы на потолке закрывала штукатурная плитка, покрашенная белой краской. Стены до середины человеческого роста были обшиты сосновыми досками, а выше оштукатурены. Грампластинки, покрытые лаком и прикрепленные к белым стенам и потолку, создавали впечатление необычных двухмерных шариков, сорвавшихся с ниток из рук продавца. В комнате стояли мягкие кресла и длинный диван. Рядом с аркой, через которую было видно вторую комнату, находился проигрыватель, покрашенный белой краской и разрисованный черными значками нот, скрипичного ключа и нотного стана. В обеих комнатах не было никого, кроме Хада и Клинга. Томми, чье имя произнес Хад, видимо, просто испарился.
— Нравится? — спросил, улыбаясь, Хад.
— Красиво, — признал Клинг.
— Все это мы сделали своими руками. Купили пластинки, которые ты видишь на стенах и потолке, по два цента за штуку. Это настоящая удача — парень хотел от них избавиться. Одну из них мы попытались проиграть. Но услышали одни скрипы. Будто попали в Лондон во время воздушного налета.
— Звуки которого ты, без сомнения, помнишь отчетливо, — съязвил Клинг.
— Чего? — спросил Хад.
— Ты член этого клуба? — задал встречный вопрос Клинг.
— Само собой. Только члены могут входить сюда днем. На самом деле посторонних сюда пускают лишь вечером по пятницам и воскресеньям. Когда у нас вечеринки. — Он посмотрел на Клинга большими синими глазами. — Танцы, понимаешь?
— Да, ясно, — кивнул Клинг.
— Иногда еще немного пива. Это здоровые развлечения. — Хад усмехнулся. — Здоровые развлечения — вот что требуется сильным и энергичным американским подросткам, я прав?
— Абсолютно.
— Так считает доктор Мортесон.
— Кто?
— Доктор Мортесон. Автор ежедневной колонки в одной из газет. Здоровые развлечения. — Хад продолжал ухмыляться. — Так для чего тебе нужно арендовать клуб? — спросил он.
— Я принадлежу к группе ветеранов войны, — сказал Клинг.
— Правда?
— Да. Нам… гм… нужно встречаться. Всем вместе, с женами, подружками, понимаешь?
— Да, конечно, — ответил Хад.
— И нам нужно место для встреч.
— Почему не использовать зал Американского легиона?
— Он слишком большой.
— Ага.
— Поэтому я подумал о каком-нибудь клубе в подвале. А в вашем клубе необычно уютно.
— Верно, — согласился Хад. — Мы все сделали своими руками. — Он подошел к проигрывателю, казалось собираясь поставить пластинку, но, передумав, повернулся к Клингу. — Слушай, а когда это будет?
— В субботу, — сказал Клинг.
— Это хорошо, ведь по пятницам и воскресеньям мы проводим свои вечеринки.
— Да, я знаю.
— Сколько ты хочешь платить?
— Смотря по обстоятельствам. Ты уверен, что хозяин не будет возражать, если мы станем приводить сюда девушек? Мы, конечно, не собираемся устраивать ничего неприличного. Половина наших ребят женаты.
— О, естественно, — сказал Хад, вдруг оказавшись посвящен в проблемы братства взрослых. — Все понятно, я и не думал ничего другого.
— Но девушки все-таки придут.
— Все будет нормально.
— Ты уверен?
— Да. У нас всегда бывают девушки. В наш клуб входят и парни, и девушки.
— Это точно?
— Факт! В клубе состоят двенадцать девушек.
— Они из этого района? — спросил Клинг.
— В основном. Из окрестных мест. Отсюда, оттуда. Но никто не ездит издалека.
— Могу я кого-нибудь из них знать?
Хад оценил возраст Клинга, окинув его быстрым взглядом.
— Сомневаюсь, мистер, — сказал он, в один миг разорвав узы, связавшие его с братством взрослых.
— Когда-то я жил в этом районе, — соврал Клинг. — Встречался со многими девушками отсюда. Если в твоем клубе окажутся их младшие сестры, разве это не будет удивительно?
— Да, такая возможность есть, — признал Хад.
— Назови какие-нибудь имена.
— Зачем они тебе, приятель? — поинтересовался голос со стороны арки.
Клинг резко повернулся. Через арку в комнату входил высокий парень, на ходу застегивая «молнию» на джинсах. Он обладал замечательным сложением, широкими плечами, которым было тесно в тенниске, и торсом, сужающимся к тонкой талии. Волосы у него были каштановые, а глаза — глубокого шоколадного цвета. В походке этого исключительно красивого юноши чувствовалось самоуверенное понимание собственной привлекательности.
— Ты Томми? — спросил Клинг.
— Да, это мое имя, — ответил Томми. — А твоего я не знаю.
— Берт Клинг.
— Рад познакомиться. — Томми внимательно посмотрел на Клинга.
— Томми — президент клуба «Темп», — сообщил Хад. — Он согласен сдать тебе помещение. Если, конечно, цена будет подходящая.
— Я был в соседней комнате, — сказал Томми, — и слышал все, что ты говорил. Почему тебя интересуют наши цыпочки?
— Они меня не интересуют. Мне просто любопытно.
— Твое любопытство, приятель, должно ограничиваться арендой клуба. Я прав, Хад?
— Само собой, — ответил Хад.
— Сколько будешь платить, приятель?
— Скажи, приятель, как часто приходила сюда Джинни Пейдж? — спросил Клинг. Он следил за лицом Томми, но его выражение абсолютно не изменилось. Из пачки в руках Хада выскользнула одна пластинка и ударилась об пол.
— Кто такая Джинни Пейдж? — спросил Томми.
— Это та девушка, которую убили в четверг вечером.
— Никогда о ней не слышал.
— Подумай, — сказал ему Клинг.
— Я думаю. — Томми помолчал. — Ты коп?
— А какая разница?
— Это чистый клуб, — заметил Томми. — У нас никогда не было неприятностей с полицией, и нам они ни к чему. У нас никогда не было никаких проблем даже с хозяином, а он старый сукин сын.
— Проблемы никому не нужны, — согласился Клинг. — Я тебя спросил, как часто сюда приходила Джинни Пейдж.
— Ни разу, — ответил Томми. — Я прав, Хад?
Хад, собиравший с пола куски разбившейся пластинки, поднял глаза:
— Да, ты прав, Томми.
— А если я полицейский? — предположил Клинг.
— У полицейских есть значки.
Клинг залез в задний карман и открыл бумажник. Томми посмотрел на бляху.
