Даже Макс не попытался что-то изобразить.
— Нет, детектив, — ответил за всех Сидней Белтам. — Никто здесь уже ничего не понимает.
— Яд попал в торт уже после смерти Гарри Детлога, вот что я хотел сказать.
Он снова обвел всех взглядом…
В лицах сквозило недоумение, в том числе и у полицейских, стоявших поодаль. А в глазах Макса появилась тоска.
— Вы хотите сказать, что несчастный погиб не от яда? — морща с натугой лоб, переспросил он.
— От яда.
— Час от часу не легче, сэр.
Блейк указал на тарелку Гарри.
— Только не от того яда, которым потом посыпали начатый торт. — И, предотвращая сумбурные вопросы, поднял вверх руку. — Сейчас я все объясню. Итак, оба погибших имели определенную склонность к алкоголю. Это значит, находившееся перед ними спиртное вполне располагало к дальнейшему употреблению. Убийца правильно рассчитал: если глава концерна, Эрни Детлог, просидит минут десять в своем кабинете в вынужденном безделье, то почти наверняка нальет себе еще рюмку хереса. И, конечно, не разглядит заранее брошенную в нее крошечную крупинку циана. Следовало, таким образом, лишь заблокировать телефон известного нам финансиста, что и было исполнено. Однако зачем же отказываться от хорошего и очень надежного, с точки зрения алиби, приема? — Блейк, с видом человека, готового проделать подобное преступление лично, посмотрел вокруг. — Яд в торт попал позже, как я уже заявил. Он был сначала не там, а в рюмке погибшего.
Макс ошалело тряхнул головой:
— Сэр, эксперт установил, что в рюмке нет никакого яда.
— Потому что это не та рюмка, лейтенант. Вы, мистер Белтам, переставили рюмки, когда бросились к трупу и отвлекли дам. Та, полная — ваша. А якобы вами отпитая, принадлежит Гарри Детлогу.
Макс рысцой подбежал и, нагнувшись над рюмкой Белтама, поводил ноздрями…
— Сэр, никакого запаха горького миндаля, — разочарованно произнес он.
— Не сомневался в этом. Для химика такого высокого класса здесь нет проблемы. Как не проблема — протереть потом руки салфеточкой с каким-нибудь нейтрализующим препаратом.
Белтам улыбнулся, подумал… и приблизился к своему бывшему за столом месту.
— Значит, вы утверждаете, что здесь, в отпитой мной рюмке, яд, детектив?
— Да, сэр. Наши эксперты это легко обнаружат. И заявление о том, что вы пили из нее — чистая ложь. Вам нужно было убрать этих двух людей, сэр. Потому что Джулия Паркер во главе концерна — это фактически вы.
Белтам взглянул на него и коротко и очень зло рассмеялся.
— Придется вас слегка разочаровать, детектив, просто допив эту рюмку. Позвольте, лейтенант.
Тот растерянно отступил.
— Не давай ему этого сделать!
Макс понял сразу и бросился наперехват, но, словно нарвавшись на что-то в воздухе, застыл вдруг и рухнул. И Блейк не заметил со стороны стремительный встречный удар.
Только рука человека сразу же подняла рюмку ко рту…
* * *
— Может быть, все-таки вас довезти до дома? И я бы мог посидеть с вами, если хотите.
— Не беспокойтесь, Артур, — Джулия Паркер открыла дверку своей машины, — я ничего с собой не сделаю. — Она посмотрела на длинную тонкую незакуренную сигарету, которую перебирала пальцами, сломала ее и бросила. — Я не такая сильная, как он.
* * *
Блейк стоял и смотрел на удаляющиеся огни ее автомобиля.
Кто-то сзади тронул его за плечо.
— Макс? Как себя чувствуешь?
— Уже нормально. Но я так и не понял, рукой он мне врезал или ногой?
— Я тоже не понял.
Еще кто-то оказался у них за спиной. Блейк повернулся.
— Спасибо вам, сэр, — тихо и очень благодарно проговорила Лиза.
— Один вопрос, мэм, если захотите на него ответить.
— Спрашивайте, сэр, я отвечу.
— Почему вы согласились на такой слабо защищавший вас брачный контракт?
— Потому что Эрни вложил очень крупную сумму в ресторан отца. Фактически, на безвозвратной основе.
— Я что-то в этом роде и думал.
Она очень невесело улыбнулась:
— Наши национальные традиции, сэр. Девушек часто воспитывают так, что они прежде всего должны помогать семье.
Блейк уже хотел попрощаться…
— Простите, еще одно, мэм. Ваша бывшая подруга, официантка из ресторана, у нее сейчас очень неблагополучная жизнь.
— Как? Я же говорила с отцом, чтобы ее обязательно вернули на работу.
— Это не было сделано, мэм.
Она зло сцепила руки и произнесла что-то по-итальянски. Потом уверенно кивнула ему:
— Я приму меры.
Блейк сел за руль, а Макс, размещаясь рядом, все-таки покряхтел и потрогал живот. Потом, помолчав, грустно проговорил:
— Не будь вас, накидал бы я тут пеньков, патрон.
— Ничего-ничего, в отдельных моментах ты вел себя очень профессионально. Выйдет из тебя толк, я еще буду гордиться.
— А ну, как он из меня весь выйдет?
— Не балагань, пожалуйста. Не очень от всего этого весело.
— Так может, заедем куда-нибудь по дороге и посидим?
— Не возражаю.
Макс с полминуты смотрел на пустую освещенную фонарями дорогу, а потом процитировал:
«Уже не зреть им светлых дней
Весны обманчивой своей,
И скольких нет теперь в живых
Веселых прежде, молодых»…
— Это опять твой школьный товарищ? Которого поместили в психушку?
— Это Томас Мур, патрон. Мой любимый поэт.
Блейк повторил:
— «Уже не зреть им светлых дней… И скольких нет теперь в живых»… Я не понял, а о чем стихотворение?
— Как о чем? Ясное дело, о тех несчастных, которые стали жертвами полицейских ошибок.
Во второй половине осени, когда на лесных склонах за городом появлялись ярко-красные пятна кленов, а хвойная зелень становилась темней и спокойней, наступал тот единственный, долгожданный уикенд, который с годами приобрел для них некое культовое значение. Макс начинал задолго готовиться и досаждать Блейку излишними напоминаниями, а за несколько дней нервически реагировал на все, что, по его мнению, могло угрожать будущему мероприятию.
Они оба любили ловить рыбу, и оба делали это только раз в году в этот самый уикенд, когда открывался короткий сезон лососевых.
Ехать нужно было около сорока миль по шоссе, а затем еще несколько миль по совсем уже дикой местности, поэтому они брали напрокат «джип-лендровер», который взыскательно подбирал Макс, напрягая персонал прокатных фирм так, будто речь шла об участии в месячном африканском сафари.
Строго говоря, Макс производил больше суеты, чем пользы, потому что снаряжение, снасти, провиант, палатку и всевозможные бытовые мелочи полностью обеспечивал Блейк. И конечно, по-другому быть не могло — нельзя же доверять такие серьезные вещи этому баламуту.
Вот хотя бы продукты для будущей ухи. Надо купить не просто хорошее, а именно нужное: картошка должна быть обязательно белой, с тонкой полупрозрачной шкуркой, лук — желтым, из тех некрупных сортов, у которых шелуха, если сильно потереть ей о кожу, оставляет плохо смываемый водой след, морковь нужна местная поздняя, а не сладкая, привезенная с юга. Укроп, перец, лавровый лист… Когда они семь лет назад отправились в первый раз, Макс перепутал половину покупок, однако дополнил список маслинами, дорогим острым сыром и, разумеется, купил ананасовый компот. Все эти ненужные штучки так и вернулись потом с ними в город. Дикая природа признает только себя, не любит чужую географию, изыски и выдумки.
Они будут есть уху, пить водку, а потом черный чай с настоящим, как сто лет назад, грубым сахаром, и природа им скажет что-нибудь, что-нибудь с тем смыслом, который понятен только своим.
Блейк посмотрел на часы — было без четверти пять. В половине шестого Макс заедет к нему домой, где уже все готово и ждет лишь погрузки в джип, а еще через час они будут на месте.
И с работой все получилось удачно. Блейк захлопнул папку с отчетом, в понедельник он отдаст эти материалы клиенту. Дело оказалось совсем нетрудным — элементарное наблюдение. А заработок неплохой.
Богатые клиенты вообще плохо себе представляют, что такое небольшие деньги. Эти «небольшие» для них очень чувствительны для среднего человека.
Опять помогли связи и клуб «Леопард» — Джулия представила его странной даме, а та, узнав, что он частный сыщик, сразу обратилась за помощью.
Джулия изменилась после тех трагических дней. Хотя была оживленной и даже смеялась. Но с какой-то грустной точкой в конце.
Почему он называет про себя эту даму странной?
Ну да, весь ее разговор неделю назад состоял из ужимок и оговорок.
Или недоговорок? Какие-то подозрения она до конца не высказывала?
Возможно, но он теперь не полицейский, и давить на клиента нельзя. Главное — работа заказчика выполнена.
