— Пару раз в год к Рунфельдту обращались предприниматели, подозревающие своих сотрудников в хищениях. Несколько раз ему поручали слежку, в связи с чем — пока непонятно. В целом картина достаточно однообразная. Подробную документацию он не вел. Но платили ему хорошо.
— Вот вам и ответ на вопрос, откуда он брал деньги на свои дорогостоящие поездки, — сказал Валландер. — Несостоявшееся путешествие в Найроби обошлось ему в тридцать тысяч крон.
— Когда его убили, он вел какое-то дело, — сказала Анн-Бритт.
Она положила на стол ежедневник Рунфельдта. Валландер опять вспомнил, что не заказал себе очки. И не стал в него смотреть.
— Дело было самое обычное, — продолжала Анн-Бритт. — Некая дама, которую он называет «госпожа Свенсон», подозревает мужа в неверности.
— Здесь, в Истаде? — спросил Валландер. — Или он работал и в других местах?
— В 1987 году у него был клиент в Маркарюде, — ответил Сведберг. — Дальше на север он не забирался. В основном вел дела здесь, в Сконе, и, кроме того, в 1991-м дважды ездил в Данию и один раз в Киль. Я еще не все успел посмотреть подробно. Но речь идет о каком-то машинисте, у которого были шуры-муры с официанткой, работавшей на том же пароме. Похоже, подозрения его жены подтвердились.
— Значит, большая часть его клиентов проживает в районе Истада?
— Не совсем так, — уточнил Сведберг. — Скорее, в южной и восточной Сконе.
— Хольгер Эриксон есть в его списках?
Анн-Бритт посмотрела на Сведберга. Тот покачал головой.
— А Харальд Бергрен?
— Тоже нет.
— Удалось ли найти что-нибудь, указывающее на связь между Ёстой Рунфельдтом и Хольгером Эриксоном?
Ответ снова был отрицательным. Они ничего не нашли. «А должны были, — подумал Валландер. — Вряд ли эти два преступления совершили разные люди. И вряд ли жертвы выбраны случайно. Есть связь, наверняка есть. Только мы ее пока не видим».
— Что он за человек — не понимаю, — произнесла Анн-Бритт. — Вроде бы помешан на цветах. И при этом занимается частным сыском.
— Люди редко соответствуют мнению о них, — ответил Валландер, успев подумать, что данное утверждение, наверное, относится и к нему самому.
— Агентство приносило ему доход, — добавил Сведберг. — Но, если не ошибаюсь, он не декларировал свои заработки. Может, он держал эту деятельность втайне, чтобы о ней не проведали налоговые службы?
— Вряд ли, — ответил Валландер. — Просто в глазах многих частный сыск — занятие весьма сомнительное.
— Или ребяческое, — сказала Анн-Бритт. — Игра для мужчин, которые так и не повзрослели.
Валландеру захотелось возразить ей. Но он не знал, что сказать, и решил промолчать.
На пленке появилось изображение мужчины. Его сфотографировали где-то на улице. Но где — они понять не могли. Мужчине было лет пятьдесят. Волосы редкие, коротко подстриженные. Нюберг сказал, что фотографировали с большого расстояния. Некоторые кадры оказались смазанными. Возможно потому, что Ёста Рунфельдт пользовался камерой с очень чувствительным телеобъективом.
— Госпожа Свенсон обратилась к Рунфельдту девятого сентября, — сказала Анн-Бритт. — Четырнадцатого и семнадцатого Рунфельдт сделал отметки о выполнении поручения.
— За несколько дней до предполагаемого отъезда в Найроби, — добавил Валландер.
Они вышли из фотолаборатории. Нюберг сел к письменному столу и стал изучать папки с фотографиями.
— Кто был его последним клиентом? — спросил Валландер. — Кто такая «госпожа Свенсон»?
— Списки его клиентов и документация очень невразумительны, — сказал Сведберг. — Наш частный детектив на редкость немногословен. Нет даже адреса этой госпожи Свенсон.
— Как частный детектив находит себе клиентов? — спросила Анн-Бритт. — Значит, он все-таки где-то сообщает о своей деятельности?
— Я видел объявления в газетах, — сказал Валландер. — В городской, по-моему, нет. А вот в центральных — точно. Как бы нам все-таки установить, кто такая эта госпожа Свенсон?
— Я говорил с консьержем. Он всегда думал, что у Рунфельдта в подвале склад. Во всяком случае, при нем к Рунфельдту сюда никто не приходил.
— Значит, он встречался с клиентами где-то еще, — сказал Валландер. — Не хотел, чтобы они знали про этот офис.
В молчании все размышляли над словами Валландера. Он же пытался решить, что́ в данный момент является самым главным. Одновременно мысли его то и дело возвращались к пресс-конференции. Его беспокоил разговор с репортером из «Наблюдателя»: неужели в стране действительно создается координационный центр для руководства деятельностью народных дружин? Если это правда, то дальше его члены попытаются взять на себя отправление правосудия. Валландеру очень хотелось рассказать Анн-Бритт и Сведбергу о том, что случилось на пресс-конференции. Но он решил пока подождать. Лучше обсудить это всем вместе на следующем совещании. И, в принципе, сделать это надлежит не ему, а Лизе Хольгерсон.
— Нужно найти госпожу Свенсон. Вопрос только, как это сделать, — сказал Сведберг.
— Да, найти ее нужно, — повторил Валландер. — И мы ее найдем. Посадим на телефон человека — отвечать на звонки. Заново просмотрим бумаги. Где-нибудь она должна всплыть. Я уверен. Вы займитесь этим делом, а я поеду поговорю с сыном Рунфельдта.
Оставив позади Харпегатан, Валландер выехал на Эстерледен. Ветер не утихал. Улицы были пустынны. На Хамнгатан Валландер повернул и припарковался у почты. Он вышел из машины, ветер снова ударил ему в лицо. Образ показался Валландеру весьма символичным: осень, вымерший город и полицейский в тонюсеньком джемпере борется с ветром. «Это и есть шведское правосудие, — думал Валландер. — Вернее то, что от него осталось. Так оно и выглядит: продрогшие, не по погоде одетые полицейские».
Он повернул возле банка налево и пошел по улице, ведущей к гостинице «Секельгорден». Здесь он надеялся найти сына Ёсты, Бу Рунфельдта. За стойкой администратора сидел молодой человек и читал. Валландер кивнул.
— Здравствуйте, — сказал юноша.
Валландер подумал, что знает его. Однако потребовалось еще несколько секунд, прежде чем он вспомнил, что перед ним старший сын его бывшего шефа, Бьёрка.
— Давно не виделись, — сказал Валландер. — Как отец?
— Ему не нравится Мальмё.
«Ему не Мальмё не нравится, — подумал Валландер. — Ему не нравится быть начальником».
— Что читаешь?
— Про фракталы.
— Фракталы?
— Книгу по математике. Я учусь в университете, в Лунде. А здесь просто подрабатываю.
— Молодец, — сказал Валландер. — А я здесь, конечно, не потому, что ищу номер в гостинице, мне нужен один из ваших гостей, Бу Рунфельдт.
— Он только что вернулся.
— Есть здесь место, где мы можем спокойно посидеть и поговорить?
— Гостиница сейчас пустует, — ответил молодой человек. — Вы можете расположиться в столовой. Вот там, прямо по коридору.
— Я буду в столовой, — сказал Валландер. — Позвони Бу Рунфельдту в номер и передай, что я его жду.
— Я читал в газетах обо всем, что случилось… — начал юноша. — Скажите, ведь раньше такого не было?
Валландер с интересом посмотрел на молодого человека.
— Что ты имеешь в виду?
— Таких жестокостей. Что еще я могу иметь в виду?
— Не знаю, — ответил Валландер. — Не знаю, почему такое происходит. И не знаю, верю ли я в то, что сейчас говорю. Наверное, в глубине души все мы знаем ответ на эти вопросы.
Сын Бьёрка хотел продолжить разговор. Но Валландер остановил его движением руки и указал на телефон. А сам пошел в столовую. Мысленно он продолжал вести неоконченный разговор. Почему раньше не было такой жестокости? Почему ему самому так не хотелось обсуждать эту тему? Он же прекрасно знал ответ на вопрос молодого человека. Стабильность послевоенной Швеции, Швеции его детства и молодости, оказалась мнимой. Она строилась на зыбучих песках. Еще тогда, когда только-только начали появляться первые районы новостроек, были специалисты, называвшие их «антигуманными». Как можно было ожидать, что жители этих районов сохранят свою «гуманность»? Люди очерствели. Страна проявила к ним безразличие или даже пренебрежение, люди в ответ проявляют злобу и агрессию. «Бессмысленного насилия не бывает, — думал Валландер. — Тот, кто его осуществляет, видит в нем смысл. Лишь признав это, мы можем надеяться что-то изменить в обществе». Валландер размышлял о том, что с каждым годом работать в полиции становится все труднее. Он знал: многие его коллеги всерьез подыскивают себе другое занятие. Мартинсон часто об этом говорил. Хансон тоже как-то раз обмолвился, когда они вместе пили кофе. Да и сам Валландер несколько лет назад вырезал из газеты объявление о вакантной должности начальника охраны на крупном предприятии в Треллеборге.
