– Судя по твоему вопросу, милый, ты в этом далеко не уверен, – ровным голосом произнесла она, делая шаг к двери. – Я не хозяйка твоим мыслям, так что ты имеешь право думать все, что угодно. Но не нужно этим правом злоупотреблять.
Кричевец остался в комнате один, кляня себя последними словами за несдержанность. Он, безработный бывший каскадер, живет на деньги своей любовницы и еще смеет в чем-то ее упрекать!
Через несколько минут из другой комнаты послышались бархатные звука саксофона. Анита играла старое танго «Маленький цветок». Она всегда играла именно эту, свою любимую, вещь, когда была расстроена словами или поступками Антона. Не рассержена, а именно расстроена, то есть опечалена и готова к примирению, если у него хватит ума сделать первый шаг.
Ума у него всегда хватало. Любовник Аниты Станиславовны Волковой был не особенно удачлив в делах, но уж дураком-то он точно не был. В противном случае не удержался бы рядом с ней на протяжении целых пятнадцати лет.
* * *
Все-таки она позвонила Чистякову. Боролась с собой долго, уговаривая саму себя, что Лешка работает, он занят и нет никакой нужды гонять его из Жуковского в Болотники – чай, не ближний свет! – только из-за того, что ей, видите ли, страшно. Охрана есть, сигнализация есть, чего трепыхаться попусту?
В Насте истово боролись рассудочный и хладнокровный сотрудник уголовного розыска и слабая испуганная женщина, которая не может ни убежать, ни постоять за себя. Оттого ли, что болезнь из ноги умудрилась пролезть в душу и плотно осесть в ней осознанием собственной слабости, оттого ли, что ей, Насте, вдруг ужасно захотелось увидеть мужа, но женщина в ней победила милиционера. И она позвонила.
Чистяков вовсе не отнесся к просьбе жены как к капризу, он знал, что капризы и истерики – не Настин репертуар, пообещал немедленно разгрести все дела, перенеся все, что можно, на завтра и отменив все остальное, что перенести нельзя, и приехать.
Попытки поспать ночью оказались малоудачными, то и дело Насте удавалось задремать, но от малейшего звука она вскакивала и начинала напряженно прислушиваться, раздражаясь оттого, что колотящееся где-то в ушах испуганное сердце бухает так громко, что мешает ей слышать и она не может понять, действительно ли кто-то пытается открыть дверь или окно, или это ей только кажется.
Промучившись часов до семи, она встала, убрала постель, сложила диван и поплелась в ванную. Потом долго сидела на кухне, наливая себе попеременно то кофе, то чай и с отвращением глядя на пушистые булочки, которые ежедневно с огромным удовольствием поедала на завтрак, намазывая маслом и джемом.
Будь благодарна всему, что с тобой происходит… За что бы поблагодарить вчерашнее происшествие? За то, что она удосужилась наконец прояснить вопрос с охраной и сигнализацией? А что, вполне подходяще. Ведь вчера, в сущности, ничего особенного не случилось, зато, если теперь опасность нагрянет в полный рост в виде какого-нибудь оборзевшего бомжа, наркомана или вора, Настя будет в полной готовности. Теперь-то уж она не забудет, где расположены кнопки сигнализации и какой рычажок нужно дернуть, чтобы включился ревун. Так что спасибо тебе, неизвестный человек, подслушивавший под окном и неуловимой тенью скрывшийся в темноте, отныне ты Настю врасплох не застанешь.
А еще спасибо тебе, вчерашнее происшествие, за то, что ты напомнило мне как-то подзабытую истину: ближе Лешки у нее никого нет. Ночью, во время длинных перерывов между короткими периодами дремы, она думала только о том, как хорошо было бы, если бы он приехал и немного побыл с ней. И о том, какая она бессовестная и своей нервозностью и трусостью готова создать ему проблемы. И о том, что ей сейчас очень нужно его присутствие, его тепло, его насмешливость, уверенность, забота. И о том, что ей хочется поговорить с ним.
Ей нужно, чтобы Чистяков приехал и побыл с ней. Не Павлик Дюжин, хозяин этого дома и носитель какой-то странной, но притягательной мудрости. Не Юрка Коротков, такой надежный и проверенный, который уж наверняка в сложной ситуации окажется куда лучшим защитником, нежели Леша или тот же Дюжин. Юрка и стреляет отлично, и самбо владеет, и вообще он оперативник от бога, ни в какой переделке не растеряется. Можно было бы даже позвонить Татьяне Образцовой и попросить «одолжить» на время Ирочку, сослаться на то, что скучно и одиноко, Ирочка бы с радостью приехала, и ее муж Миша Доценко наверняка возражать не стал бы. Но Насте не нужны были ни Дюжин, ни старый верный друг Коротков, ни милая и веселая заботливая Ирочка.
Ей нужен был Леша Чистяков. И она позвонила, кляня себя за малодушие и истеричность. Почему-то совершенно естественное желание видеть мужа Настя расценила именно так.
Позвонила, вымыла чашки, старательно протерла стол на кухне, подмела пол, притащила стул в просторную прихожую-холл, где рядом с входной дверью находится окно, и заняла позицию. До кнопки сигнализации можно дотянуться рукой. И вообще, если кто-то подойдет к двери, она сразу увидит.
«Буду вот так сидеть, как бабушка в окошке, и наблюдать за жизнью, – с улыбкой подумала Настя. – Нет чтоб почитать или кино посмотреть, вон целая сумка с кассетами стоит. Точно, старость не за горами».
Первым в поле зрения появился смуглый вертлявый паренек, который каждое утро приносил свежие молочные продукты – кефир и йогурт. Настя расплатилась с ним и попросила ближе к обеду принести кусок телятины, посимпатичнее.
– Гостей ждете? – понимающе кивнул магазинный курьер, уже усвоивший, что для себя хромоногая жиличка дюжинской дачи берет только полуфабрикаты, которые достаточно просто поставить в микроволновку.
– Муж приедет. Да, и еще хлеба, «Бородинского», полбуханки. Ладно? Остальное вроде все есть.
– Если что забыли – позвоните! – крикнул парнишка уже на бегу.
Еще через полчаса на горизонте возник обещанный накануне специалист по охранной сигнализации. Увидев его, Настя пожалела, что не позвонила в охрану. Ведь собиралась же и забыла. Растяпа! Она еще вчера, вспомнив указания Дюжина, нашла все кнопки, зачем же человека попусту гонять. Теперь, чтобы он не чувствовал себя напрасно вызванным, придется таскаться с ним по всему дому и изображать внимательную заинтересованность, разглядывая каждую кнопочку и слушая его подробные объяснения. А ведь из пяти кнопок две находятся на втором этаже, в детской и в хозяйской спальне. Вот радость-то!
Специалист по охране, назвавшийся Иваном, с первого взгляда оценил стул у окна в холле, но даже не усмехнулся.
– Ну, кнопку у двери, я смотрю, вы сами нашли. Пойдемте, я покажу вам остальные.
Настя на всякий случай взяла палку, хотя по дому ходила уже без нее. Пусть этот обстоятельный Иван не сильно увлекается своей обстоятельностью, пусть видит, что женщине трудно ходить, и побыстрее сворачивается.
На Ивана, однако, палка не произвела ровным счетом никакого впечатления. И на второй этаж тащиться все равно пришлось. Впрочем, какая разница? Так или иначе, а два подъема по лестнице у Насти стоят в плане, вот и выполним один пункт. Правда, она не сможет сразу же двинуться в обратный путь, ей нужно будет посидеть минут десять, чтобы унять боль. Добравшись до последней кнопки в самом дальнем углу второго этажа, Настя собралась было открыть рот, чтобы объяснить Ивану, что ей нужна передышка и пусть он спускается вниз один, но внезапно поняла, что вполне может проделать обратный путь. Может. Ей больно, нет слов, но не так, как вчера, не до такой степени, чтобы непременно отдыхать. А что, если рискнуть? В конце концов, она не одна в доме, и если боль вдруг станет такой нестерпимой, что она не сможет больше идти, есть кому ей помочь.
Охранник оказался человеком деликатным и по лестнице шел впереди Насти медленно, держась всего на две ступеньки ниже. Видно, подозревал, что хромая дамочка может-таки оступиться.
Но она не оступилась. Только расстегнула замок-«молнию» на спортивной куртке, потому что от боли бросало в жар. Старательно поблагодарила Ивана за ознакомительную экскурсию, извинилась за беспокойство и свою бестолковость, закрыла за ним дверь и снова уселась у окошка, подперев подбородок кулачками.
Ну, кто следующий? Лешка? Или неизвестный человек, который накануне отирался возле дома с неустановленными намерениями? Хорошо бы все-таки Лешка.
Конечно же, это оказался Чистяков на немыслимо грязных «Жигулях». А ведь когда он приезжал на выходные, машина была только-только из мойки и радостно сверкала беленьким кузовом. Что же это за дороги у нас такие?!
Настя схватила с вешалки куртку, отперла дверь и вышла на крыльцо. И с удивлением увидела, что следом за Лешкиными «Жигулями» подъехала еще одна машина, точно такая же грязная, только синяя. И вышел из нее совершенно незнакомый мужчина. Вид у него был едва ли получше, чем у «Жигулей». Хотя, похоже, когда он выходил утром из дому, выглядел этот незнакомец очень даже ничего: светлая куртка, светлые брюки, и ботинки наверняка сияли глянцевым блеском. Как же это его так угораздило?
