— Иногда бывает, — возразил Валландер. — Зато когда он начинается, то идет бесконечно.
— В доме ждет завтрак, — сказал Меландер. — Моя жена работает в поликлинике. Но она все приготовила.
— Здесь очень красиво, — сказал Валландер.
— Это правда. И красота не исчезает. Уже сколько лет.
Они сели за стол. Валландер ел с аппетитом. Все было очень вкусно. Меландер к тому же оказался хорошим рассказчиком. Валландер понял, что он зарабатывает на жизнь чем придется. Зимой, к примеру, он проводит курсы народных танцев. Только когда они начали пить кофе, Валландер заговорил о своем деле.
— Мы и сами удивились, — ответил Меландер. — Сто тысяч крон это большая сумма. Особенно, когда их дарит незнакомец.
— Значит, никто не знал, кто такой Хольгер Эриксон?
— Нет. Какой-то торговец автомобилями из Сконе, которого убили. Очень странно. Я и мои коллеги из церкви начали расспрашивать людей. Мы даже поместили объявления в газетах. Писали, что собираем о нем любые сведения. Но никто не откликнулся.
Валландер не забыл захватить с собой фотографию Хольгера Эриксона — ту, что они нашли в его письменном столе. Роберт Меландер изучал ее, набивая трубку. Не спуская с фотографии взгляда, закурил. Валландер уже начал было надеяться. Но в конце концов Меландер покачал головой.
— Этот человек мне незнаком. У меня хорошая память на лица. Его я никогда не видел. Может быть, кто-нибудь другой узнает его. Но я его вижу в первый раз.
— Я назову вам два имени, — сказал Валландер. — Первое — Ёста Рунфельдт. Оно вам ничего не говорит?
Меландер задумался. Но ненадолго.
— Этот человек не отсюда, — сказал он. — И не похоже, что это выдуманное имя или псевдоним.
— Второе имя — Харальд Бергрен, — сказал Валландер.
Трубка Меландера погасла. Он положил ее на стол.
— Может быть, — ответил он. — Подождите, я позвоню.
На широком подоконнике стоял телефон. Валландер волновался. Больше всего в эту минуту ему хотелось найти человека, написавшего дневник из Конго.
Человека, с которым говорил Меландер, звали Нильс.
— У меня тут гость из Сконе, — сказал ему Меландер. — Его зовут Курт, и он полицейский. Он ищет человека по имени Харальд Бергрен. Кажется, в Свенставике никого с таким именем нет, но, возможно, он похоронен у нас на кладбище.
Валландер огорчился, но не очень — ведь даже мертвый Харальд Бергрен мог им помочь.
Меландер молча слушал. Потом в конце разговора спросил, как чувствует себя после несчастного случая некий Артур. Валландер не понял, что именно с ним произошло, но состояние его здоровья, судя по всему, было прежним. Меландер вернулся к столу.
— Нильс Энман ухаживает за кладбищем, — сказал он. — Плита с именем Харальд Бергрен там есть. Но Нильс еще молодой. Смотритель, который работал до него, уже сам там покоится. Может, пойдем посмотрим?
Валландер встал. Меландер удивился его поспешности.
— Говорят, что люди из Сконе медлительны. Но по вам этого не скажешь.
— У меня есть свои недостатки, — ответил Валландер.
Они вышли. Осенний воздух был прозрачен. По дороге Роберт Меландер со всеми здоровался. Они подошли к кладбищу.
— Его могила ближе к лесу, — сказал Меландер.
Валландер шел за ним между могилами и думал про сон, который приснился ему ночью. То, что его отец умер, вдруг показалось ему нереальным. Как будто он еще не сумел до конца понять это.
Меландер остановился и указал на вертикальное надгробие с желтой надписью. Валландер прочитал и тут же понял, что это совершенно не то. Человек, которого звали Харальд Бергрен, и чья могила была перед ним, умер в сорок девятом году. Меландер заметил его реакцию.
— Это не он?
— Нет, — ответил Валландер. — Совершенно точно. Тот, кого я ищу, был жив по крайней мере до шестьдесят третьего года.
— Тот, кого вы ищете? — с любопытством переспросил Меландер. — Тот, кого ищет полиция, наверно, совершил преступление.
— Я не знаю, — ответил Валландер. — Объяснять, к тому же, слишком сложно. Полиция часто разыскивает людей, которые не сделали ничего противозаконного.
— Выходит, что вы приехали сюда зря? — спросил Меландер. — Нашей церкви подарили большую сумму денег. Но мы не знаем, почему. И кто этот Эриксон, мы тоже не знаем.
— Этому должно быть объяснение, — сказал Валландер.
— Хотите посмотреть церковь? — неожиданно спросил Меландер, словно хотел подбодрить его.
Валландер кивнул.
— Она красивая, — сказал Меландер. — Мы в ней венчались.
Они пошли в сторону церкви. Когда они входили, Валландер обратил внимание, что дверь не заперта. В боковые окошки падал свет.
— Красиво, — сказал Валландер.
— Но не думаю, что вы особенно религиозны, — заметил Меландер и улыбнулся.
Валландер не ответил. Он сел на одну из деревянных скамеек. Меландер остался стоять в проходе. Валландер мысленно пытался нащупать какой-нибудь путь. Ответ был, это он знал точно. Хольгер Эриксон не стал бы делать подарок церкви в Свенставике без причины. И причины весомой.
— Хольгер Эриксон писал стихи, — сказал Валландер. — Он был тем, кого обычно называют сельским поэтом.
— Такие есть и у нас, — ответил Меландер. — Правда, говоря по совести, пишут они не так уж хорошо.
— Еще он был любителем птиц, — продолжил Валландер. — По ночам он стоял и смотрел на улетающих на юг птиц. Он не видел их. Но знал, что они там, над его головой. А может, он слышал, как шелестят тысячи крыльев?
— Несколько моих знакомых держат голубятни, — сказал Меландер. — Но орнитолог у нас, кажется, был только один.
— Был? — переспросил Валландер.
Меландер сел на скамью напротив.
— Это очень странная история, — сказал он. — История без конца. — Он засмеялся. — Почти как ваша. Ведь у вашей истории тоже нет конца.
— Думаю, мы найдем преступника, — ответил Валландер. — Я почти уверен. А что за история?
— Однажды в середине шестидесятых сюда приехала полька. Откуда — кажется, не знал никто. Она работала в пансионате. Снимала комнату. Всегда была одна. Несмотря на то, что шведский она выучила очень быстро, друзей у нее, кажется, не было. Позже она купила себе дом. Ближе к Свегу. Я тогда был совсем молодым. Таким молодым, что часто думал о том, какая она красивая. Хотя она ни с кем не общалась. И интересовалась птицами. На почте говорили, что она получает письма и открытки со всей Швеции. Открытки со сведениями об окольцованных филинах и бог знает еще о чем. И сама рассылала кучу открыток и писем. Она посылала больше всех писем в коммуне. В магазине для нее дополнительно заказывали открытки. Ей было неважно, что на них изображено. И они скупали открытки, которые оставались непроданными в других городах.
— Откуда вы все это знаете? — спросил Валландер.
— Когда живешь в небольшом городе, то волей-неволей узнаешь обо всем. Тут уж ничего не поделаешь.
— Что произошло потом?
— Она исчезла.
— Исчезла?
— Как там говорят? Испарилась. Пропала.
Валландер не был уверен, что правильно понял.
— Она уехала?
— Вообще она ездила довольно много, но всегда возвращалась. Перед тем как исчезнуть, она никуда не уезжала. Однажды, дело было в октябре, она вышла пройтись. Она часто гуляла. С того вечера ее никто не видел. Об этом много писали. Ее вещи не были сложены. Когда она не пришла на работу, начали волноваться. Пошли к ней домой. Ее там не было. Стали искать. Но так и не нашли. Это случилось уже лет двадцать пять назад. Не нашли ничего. Но ходили разные слухи. Что ее якобы видели в Южной Америке или в Алингсосе. Или что видели привидение в лесу около Рэтансбюн.
— Как ее звали?
— Криста. Криста Хаберман.
Валландер смутно припоминал это дело. О нем тогда много говорили. В какой-то газете был заголовок: «Красивая полька».
Валландер задумался.
— Значит, она переписывалась с другими любителями птиц? — спросил он. — И иногда к ним ездила?
— Да.
— Эти письма сохранились?
— Прошло довольно много лет с тех пор, как ее стали считать погибшей. Вдруг приезжает какой-то ее родственник из Польши и предъявляет требования на ее имущество. Вещи ее пропали. А дом снесли и на его месте построили новый.
Валландер кивнул. Конечно, глупо было надеяться, что письма и открытки сохранились.
— Я очень смутно помню это дело, — сказал он. — Но разве тогда не возникло никаких подозрений — что это, например, самоубийство или преступление?
— Ходило, разумеется, много слухов. Полицейские, проводившие расследование, хорошо потрудились. Люди они были здешние и могли отличить болтовню от дела. Говорили о каких-то загадочных машинах. И что якобы к Кристе Хаберман по ночам кто-то приезжал. Никто не знал, зачем она отправлялась в свои путешествия. Выяснить это так и не удалось. Она исчезла. Ее так до сих пор и не нашли. Если жива, то она уже, соответственно, на двадцать пять лет старше. Все стареют. Даже пропавшие люди.
