в своей норе.
Ярослав поднял трубку телефона:
— Это снова я. Мы напали на верный след. Драган, выслушай меня. Завтра будешь говорить ты. Так, как мы условились. Полная блокада... Да... Этой ночью!
Он положил трубку и посмотрел на Павла.
— А если их там нет? — сам того не желая, высказал сомнение Павел.
— Дыма без огня не бывает. Если кто-нибудь что-то увидел или услышал, значит, надо досконально все проверить, — сказал Ярослав.
— Хорошо бы нанести внезапный удар, чтобы у них не было времени опомниться, — произнес Павел.
— Их карта бита. Если прольется кровь, мы им предъявим счет, — добавил Ярослав, закрывая на ключ ящик письменного стола. — Вот только Велико меня беспокоит. Опять куда-то запропастился. Ты разыщи его, где бы он ни был. Сегодня ночью Велико должен быть рядом с тобой и как можно дальше от имения. Умри, но удержи его возле себя. Это крайне важно...
Павел не разобрал последних слов. Но он понял, что происходит нечто очень важное, однако не мог определить масштабы событий, пока сам не стал их свидетелем и участником.
Фаэтон грохотал по булыжникам центральной улицы. Покачнувшись, отец и сын Велевы коснулись плечом друг друга, но тут же отпрянули в разные стороны.
— Они великодушны потому, что сознают свою силу, — заговорил полковник.
— Сильный всегда сыт, а они — голодные, — ответил Венцемир.
— Мне необходимо знать, какую веру ты исповедуешь? Скажи, кому ты служишь?
— Только себе самому.
— А погоны? А присяга?
— Это мне подарок от таких, как ты.
— Но я не хочу, чтобы ты умер.
— Мне тоже не хочется умирать. Будет трудно, но я знаю, как бороться. Я стыжусь тебя, отец. Ты очень дешево продался.
— А ты?
— Единственный мой недостаток — это то, что я люблю только себя. А вы из львов превратились в зайцев.
— Но ведь ты вернешься, не так ли? — спросил полковник.
— Ты обещал вернуть меня обратно в целости и сохранности? Этим новоявленным властителям!.. Не беспокойся. Мне все равно, где находиться. Повсюду одно и то же. Под нашими ногами пылает огонь, а мне холодно.
— Ты болен! — сказал полковник.
— Возможно. А иногда кажется, что я здоровее всех вас... Разбежались во все стороны искать виновников «потопа». Даже если вы убьете сотни людей, все равно ничего не найдете. Вина кроется в вас самих, в ваших душах. Жаль, что ты все еще не понял, в чем смысл жизни. Я знаю, что ты рассчитываешь на Жасмину, а не на меня. А я рассчитываю только на самого себя. Иду к ней, потому что она мне нужна, потому что она — ключ к сделке, к деньгам. На ее деньги я куплю всех вас вместе с вашими принципами. И ее куплю... Не прерывай меня! И не торопись умирать от разрыва сердца. Ненавижу вас, потому что вы стоите дешево и все еще, как дети, забавляетесь рогаткой. Из ста попыток — одно попадание в цель, причем никаких эффективных результатов.
— Чудовище! — прошептал полковник Велев, невольно прижав руки к сердцу.
— Ты можешь говорить все, что тебе взбредет в голову, но не жди для себя ничего от этой встречи. Я буду диктовать условия, а не она. Я на пороге бессмертия, а она — простая смертная. Сохрани самообладание, отец. Солдат должен всегда оставаться солдатом. Это я слышал от тебя, — улыбнулся Венцемир. Он встал и, хотя фаэтон еще не остановился, соскочил на землю.
Полковник Велев молчал. Почему-то вместо Венцемира он видел перед собой Велико. Вспомнил его вопрос: «Готовы ли вы защищать солдатскую честь, до конца бороться за наш полк, за батарею?»
«Честь... Полк... Вся моя сознательная жизнь...» Полковник еще раз бросил взгляд на освободившееся рядом место. Только что здесь сидел его сын. Может, это все ему приснилось? Замерли его мысли и сердце, и он бессильно опустил руки.
Венцемир забыл об отце сразу же. Он думал только о себе. Записку Жасмины он прочитал всего один раз, и его ничуть не задел ее ироничный тон. Важно лишь то, что она придет и они увидятся. А там...
На каменном крыльце, перед входом в дом Делиевых, никого не оказалось. Ковровую дорожку убрали, и дом стал похож на казарму. Дверь была заперта.
«Знаменитая дверь в дом Делиевых... Даже звонок и тот не как у других людей», — подумал Венцемир и оттянул язычок колокольчика, отполированный многократными прикосновениями.
Ждать пришлось недолго. К двери подошла Жасмина. Она открыла и впустила его. В столовой было мрачно, но к себе в комнату она не пригласила его.
— Ты похудела. — Венцемир как зачарованный смотрел на Жасмину. От заранее задуманного им плана не осталось и следа. Она была все такой же грациозной и обаятельной. Только тени под глазами выдавали, что она проводит ночи без сна и внутренне напряжена до предела, хотя умело скрывает это. — Я хотел тебя видеть. Страшно, когда... — едва начал Венцемир, как Жасмина сразу же его прервала:
— Я узнала в Софии. Никакая особенная опасность тебе не грозит.
— Ты позаботилась обо мне? — спросил Венцемир.
— Меня попросили об этом твой отец и тетя Стефка. Я разговаривала с военным министром. Насколько я поняла, там довольны твоими действиями. Не оставят тебя в беде.
— Я не просил об этом, — попытался протестовать Венцемир, не отрывая взгляда от красиво изогнутой шеи Жасмины. Он отдал бы все, лишь бы только прикоснуться к Жасмине, но она стала для него далекой, недосягаемой.
— В своем письме ты утверждал, что близок твой конец, а это означает, что тебе нужна помощь. Теперь ты будешь жить. Думаю, что это для тебя самое важное.
Жасмина разговаривала с ним стоя и не глядя на него.
— Я написал так только из-за тебя, — понизил голос Венцемир.
— Почему из-за меня?
— Если ты останешься одна, все пути будут для тебя закрыты. Сиротка ты моя, сиротка! Я не имею права оставить тебя на улице. И еще... Я не могу без тебя!
—
