сжимал трость с набалдашником в виде головы льва, а другой — пистолет в кармане. И оба ждали развязки.
— Здесь мы с вами расстанемся, господин полковник, — сказал Велико после краткого отдыха, как будто та передышка ему понадобилась лишь для того, чтобы принять решение.
Полковник молчал, продолжая растирать раненую ногу и думая о странностях этого молодого человека. Он не скрывал, что многого ждал от этой встречи, которая так внезанио закончилась. Она не принесла результата, и все же Велев ни о чем не сожалел. Сердце билось размеренно, свежий воздух ободрил его. Вдали виднелся ярко освещенный дом в имении Делиевых. Ветер раскачивал голые ветви дуба, и они жалобно поскрипывали.
— Люблю вот так сидеть на каком-нибудь холмике под деревьями и смотреть на широко раскинувшийся перед тобой мир, любоваться им, — заговорил Велико, но вскоре умолк и закурил сигарету. — Господин полковник, испытывали ли вы когда-нибудь желание остаться в полном одиночестве, чтобы вокруг был только необъятный простор? Да еще птицы, множество птиц...
— Слишком рано вам надоели люди, господин капитан.
— Дело не в том, что надоели, речь идет о настроении. Вон в той деревушке, что за холмом, моя мать имела несчастье произвести меня на свет божий, — показал рукой Велико.
— А я родился в городе, в самом городе.
Полковник едва заметно улыбнулся. Зачем же они пришли сюда: поболтать или делом заниматься? Он уже не понимал, кто кого проверяет, но почему-то успокоился. И душа обрела покой.
— Отец работал в имении, — продолжал Велико, — но меня туда не пускали, боясь, что я сотворю какую-нибудь пакость или сорву какой-нибудь недозревший плод, ведь все, что посажено, должно принести доход. Однажды вечером мужики с криком прибежали к матери: «Иди, Елена, забери своего, на нем живого места не оставил поручик, жених Стефки Делиевой! Из-за конской подковы избил его до полусмерти. Забери его, и пусть пребудет над ним милосердие божье». Отца принесли и положили в комнате, а он приоткрыл глаза и прошептал чуть слышно окровавленными губами: «Бодуров... поручик... из-за одной подковы, из-за потерянной подковы... Откуда я могу знать, когда его конь потеряет свою подкову?» Отец мучился еще день или два, а потом скончался.
— И Бодурова нет, погиб на фронте. В газетах писали. И кое-кто в городе носил по нему траурные ленты, — немного помолчав, проговорил полковник. Чем дальше, тем труднее становилось ему понимать подлинную сущность Велико. Он никогда еще не видел капитана таким грустным. А может быть, за его грубостью скрываются такие человеческие качества, которыми мало кто обладает? Полковник оживился. Он твердо знал, что на этом свете ничто не бывает случайным.
— Дальше я пойду один, господин полковник, — внезапно переменил тему разговора Велико. — Простите меня, но я хотел знать именно сегодня, когда ваш сын в опасности, можете ли вы встать рядом, плечом к плечу, со мной, с нами? Не враги ли мы с вами, господин полковник?
— Это плохая игра.
— Я никогда не играю, я проверяю себя, — не уступал Велико. — Вместо того чтобы сомневаться в вас, я решил, что нам надо побыть рядом, почувствовать, чем дышит каждый из нас, и вспомнить кое о чем, господин полковник. Зашла речь о майоре Бодурове. Вы, вероятно, знаете, что он оклеветал вас перед старыми властями, в результате чего вам было отказано в доверии.
— Мертвых не судят. — Рука Велева задрожала, и трость соскользнула на траву.
— Но все дело в том, что майор Бодуров жив! Совершив ранее ряд преступлений, Бодурову удалось скрыться. А сейчас он здесь, в имении своей прежней невесты.
— Бодуров жив?.. — не смог сразу осознать эту новость полковник.
— Когда-то Бодуров был для вашего сына кумиром. Нрав майора известен. Он ни перед чем не остановится и, пока жив, будет убивать. Профессия... Но я хотел сказать о другом, господин полковник. Если бегство солдат из батареи — дело рук Бодурова и подпоручик Велев замешан в этом, то вполне вероятно, что сейчас вашего сына уже нет в живых. Если, разумеется, он настоящий мужчина и дорожит своей честью. Я предоставил ему возможность сделать выбор. Не хотел второй раз ранить его душу. Чувство — это одно, а долг — совсем другое. Я счел нужным сказать все, как бы жестоко это ни было. Уверен, что вы меня поймете.
Полковник Велев слушал приглушенный голос капитана и никак не мог прийти в себя. Его поражала бесхитростная сила этого человека, который напрямик заявил отцу, что посоветовал его сыну покончить жизнь самоубийством.
«Почему эти люди так отличаются от нас? Какая сила объединяет их, делает единомышленниками, всегда готовыми к самопожертвованию? А где наши принципы, добродетели? Ведь мы вынашивали их годами...»
Велико отправился в сторону имения, даже не простившись с полковником. Велев встал. Слова Велико все еще звучали у него в ушах. Он завидовал Велико, завидовал тому, что капитан выбрал себе дорогу в жизни и верит в то, за что борется.
«А если Венцемир в самом деле виновен и теперь уже мертв? Бодуров, Стефка... На что они рассчитывают? Найдутся ли на земле более заблуждающиеся люди, чем мы? Да было ли у нас отечество или мы только разглагольствовали о нем?.. Во имя только одной чести. Лучше не иметь сына, чем... Нет, нет!» — Полковник Велев нащупал свою трость и отправился обратно. Город лежал перед ним как на ладони, но он видел лишь казарму. И еще представил себе Ярослава, который, возможно, ждал его.
Жасмина и Павел в полном изнеможении брели по дороге в имение. Они повсюду искали Велико, но напрасно. В казарме его не было. Не было Велико и у него на квартире, где они прождали до рассвета.
— Вероятнее всего, он тоже разыскивает тебя, — сказал Павел, когда они присели на скамейку в саду военного клуба.
Жасмина молчала. Она все еще не опомнилась после всего случившегося с ней за последние сутки, продолжала метаться, никак не могла привести в порядок свои мысли. Голос Павла доносился до нее как через слой ваты.
— Когда он задумает что-нибудь, то его уже ничто не может остановить, — продолжал Павел. — Совсем сошел с ума!
«А может быть, именно поэтому я
