Я прошептал ему на ухо:
— Возьми домой, чётко запомни всё, скопируй собственной рукой. Не рви его, а передай мне обратно при следующей встрече. Каждый вечер изучай его, пока от зубов отлетать не будет. Как-нибудь ночью пройди так, как там сказано и приметь все ориентиры. Свяжусь с тобой дней через десять. Намеченная дата — двадцать пятое ноября, ночь понедельника.
Затем я ушёл. Вам следует понимать, что в то время не было легкодоступных копировальных машин. Ксероксу ещё только предстояло покорить мир, факсов тоже не было, так что единственными копирами были крайне дорогие фотокопировальные машины, производящие негативное изображение, до которых Алек в силу ограниченности своих возможностей никак не смог бы добраться. Сделать копию было выше его сил.
Оставив его в театре Техаса, где глупые калифорнийские девчонки на экране танцевали фраг и дурачились, я исчез в ночи. Поскольку я теперь был экспертом по общественному транспорту Далласа, я прошёл несколько кварталов и сел на автобус до окраины, а на следующий день улетел в Бостон и оттуда в Вашингтон DC. Моей следующей задачей было узнать, до чего додумался Лон.
Обратный путь из Далласа занял почти целый день. За перелёт в Бостон я заплатил наличными, взял такси в Кембридж, поднялся по лестнице отеля наверх, снова спустился вниз и выписался из отеля, взяв другое такси до Логана,[198] откуда и вылетел в Национальный.[199] На выписке случилась заминка, потому что клерк спросил меня:
— Всё ли было в порядке, сэр? Мы заметили, что вы не спали в кровати.
Я ответил:
— Да, всё отлично. Слушайте, если кто-то и будет обо мне спрашивать — это будут частные детективы моей жены. Так что возьмите, — я протянул ему две двадцатки, прикинув перед этим, во что обойдётся перелёт в Бостон. Двадцати долларов было маловато и могло вызвать неудовольствие, а пятьдесят было бы излишне щедро и некстати запомнится, — и не забудьте забыть, что я простыни не помял.
— Конечно, сэр, — ответил он с улыбкой. — Уверен, что отчёты горничной тоже исчезнут.
В те дни все «волки» охотились вместе: всем мужчинам была знакома культура измены, вероятно, под влиянием журнала «Плэйбой», сделавшего подобную активность чем-то вроде хобби, такого же как джаз и хай-фай. Я никогда не изменял Пегги, но много раз прикидывался подобным образом, чтобы выпутаться из сложной ситуации.
Из аэропорта я позвонил Пегги и сообщил, что вернулся и еду домой, но сперва забегу в офис. Логично, поскольку я был на мемориальном шоссе Джорджа Вашингтона, и всего после нескольких съездов от Ключевого моста я оказывался в нашем новеньком большом сверкающем кампусе.
Наш офис наполовину пустовал, поскольку я случился около пяти вечера. Тут я быстренько набрал придуманный отчёт о «Павлине»— с какими молодыми пищущими дарованиями я побеседовал, какие из них, скорее всего, пойдут в журналистику, а кто потратит жизнь на киносценарии, чтиво или, помоги им господи, на телевидение. Мне следует сказать, что после Далласа «Павлин» перешёл из сочинённой маскировки в реальность и стал одним из долгосрочных успехов Агентства. Через «Павлина» я завёл друзей, которые служили мне весь остаток лет, проведённых в Лэнгли, особенно во Вьетнаме, где я руководил «Фениксом» и излагал ситуацию глазами Агентства в правых газетах. «Павлин», слегка изменившись, существует до сих пор.
Также я проверил статус ещё трёх операций, которые вёл: оказалось, что немедленного вмешательства они не требуют. Детали их лишь утомят читателя так же, как они утомили бы и автора. Потом я разослал нескольким коллегам внутриофисные документы с дополнениями, вопросами и запросами, чтобы вернуться в курс дела и убедиться, что моё отсутствие не было замечено.
Дома я оказался к девяти. Пегги ждала меня с коктейлем в высоком стакане, но перед тем как хлебнуть, я зашёл к каждому из мальчиков чтобы убедиться, что здесь всё по прежнему: Джек скучал обо мне и заключил меня в объятья, Питер — мой средний — никогда особо не нуждался во мне и, как обычно, проявил безразличие (хоть мне и говорили, что он произнёс самую страстную речь но моих «похоронах» в 1993 году), а Уилл вообще ничего не заметил, поскольку он был на играх или практике всё то время, что я отсутствовал. Пегги и я поужинали, после чего она пошла спать, я же обещал присоединиться к ней после того, как проверю почту.
Очень хорошо, что я так решил. Главным образом счета, но был тут и странный большой конверт без обратного адреса. Прикинув его на вес, я решил, что там какой-то журнал: вес был похож на плотную стопку бумаги. На почтовой отметке значилось: Роанок, это было недалеко от местожительства Лона в юго-западной Вирджинии.
Я вскрыл конверт. Там был номер журнала «Оружие и боеприпасы», полного картинок с различным оружием и статей типа «Новый Ремингтон 700: вызов модели 70?» или «Большой магнум.44 от Ламы чётко и ясно заявил о себе»— что бы ни значили все эти вещи. Пролистав его, я ничего не заметил. Пролистав второй раз, я обратил внимание, что одна из страниц в середине ощутимо тяжелее и менее гибкая, нежели остальные. Присмотревшись, я понял, что страницы сорок два и сорок три склеены. Из разлепленных страниц на пол выпало письмо. Я невольно рассмеялся: Лон, чтобы повеселить меня, играл со мной в шпионские штучки плаща-и-кинжала. Подняв письмо, я увидел шапку:
Кому: коммандеру Бонду 007
От кого: технический департамент
Тема: убийство доктора Но
Диспозиция: сжечь после прочтения.
Старый добрый Лон. Вечный затейник, с самого начала.
«Коммандер Бонд, я крепко поразмыслил и провёл эксперименты по вашим требованиям. Мне видится, что решение найдено. Поставь кофейник, потому что впереди долгая ночь или день, в основном скучная, если только ты (как и я) не находишь очарования в загадках огнестрельного оружия и баллистики. Но поскольку таких людей среди всего населения всего лишь 0,0001 процент, то удачи тебе!»
Мне следует пожелать того же читателю. Экспликация повествовательной прозы Генри Джеймса — «драматизируйте, драматизируйте, драматизируйте!»— будет отставлена прочь и замещена на «объясняйте, объясняйте, объясняйте!» Так что тем из вас, кто захочет понять, каким образом мы полвека дурили мир, следует подготовить себя к штурму множественных подробностей.
Прочитав письмо Лона, я сжёг его в камине. В последующие пятьдесят лет и недели не проходило без того, чтобы я не вспоминал о нём — к чему оно привело и что сделалось возможным из-за него. Письмо было краеугольным камнем случившегося. Я прекрасно помню его, так что поведаю вам всё, что получил от своего великого и трагичного двоюродного брата Лона.
«Вкратце обрисую технические требования. Тебе, Джеймсу Бонду, поручено уничтожить доктора Но за его многочисленные злодеяния. Однако, недопустимо чтобы тебя схватили либо остались следы причастности как твоей, так и британской „Секретной Службы“. К счастью, у тебя есть марионетка, Феликс Лейтер из американского ЦРУ — бестолковой якобы разведывательной службы. Бедный Феликс: ты можешь втянуть его во что угодно, поскольку он так и мечтает быть похожим на обходительного и учтивого коммандера Бонда. Но увы: ему доступно лишь одно оружие, старая итальянская армейская винтовка из складских запасов, карабин „Манлихер-Каркано“ М38 6.5мм с унылым оптическим прицелом из Японии, пригодность которого под вопросом. Вследствие сомнений в способности Феликса совершить требуемый выстрел ты организовал присутствие второго, гораздо более способного стрелка на месте убийства. Если Феликс, что вероятно, промахнётся, более ловкий страхующий стрелок поразит цель через секунду-две, однако все баллистические улики должны вести к Феликсу, который будет козлом отпущения всей операции.
Я не буду принимать во внимание углы выстрела, пути отхода, размещение и всё тому подобное. Это твой отдел. Также не уделю внимания размещению Феликса, это также на тебе. Моё дело — техника. Как Стрелок Х может прострелить голову доктору Но, не оставив никаких следов своего существования с тем, чтобы задержанный Феликс Лейтер понёс ответственность за выстрел, учитывая, что все баллистические улики будут исследованы экспертами? Для этого нужно сделать так, чтобы от пули ничего не осталось.
Этим я и займусь. Во первых, снабдим Феликса патронами, которые он будет использовать, предварительно сохранив такие же для себя (это я уже сделал — инстинктивно, наверное, так что опережаю события). Дадим ему коробку „Манлихер-Каркано“ 6.5 мм, реализуемых „Западной патронной компанией“ по контракту с итальянским правительством, скинувшим их как избыток, проданный американским оптовикам и упакованный в белые коробки. Пуля, которой выстрелит Стрелок Х, изначально идентична пуле Феликса и сошла с той же производственной линии завода „Западной компании“ в Сент-Луисе.
