от дороги. Ждал, когда они заговорят, но они молчали.
— Вы хотели поговорить о чем-то, — нарушил я молчание.
— Не знаем, с чего начать, — откликнулся Марков. — История длинная и, как говорят у нас в Габрово, насколько она сложная, настолько и простая. Даже как-то неловко об этом говорить.
— Что-нибудь случилось во взводе? — Я не скрывал своего недоумения.
На сей раз отозвался ефрейтор, которого я в тот вечер посылал в больницу к Венете.
— Мы виноваты, товарищ подпоручик. Оказались в тупике. Наткнулись на плохих людей и едва не совершили непоправимое.
— Говорите прямо. Чем вы встревожены? Раз пришли ко мне, значит, на то есть причина. Если вы меня боитесь, то лучше не начинать разговор.
— Нет, мы не боимся... — продолжал ефрейтор. — Дело в том, что после того вечера в трактире нам стали понятны многие вещи. Оттуда все и началось. Тот мужчина, которого вы выставили, предложил нам деньги, чтобы мы провели его и еще несколько человек через границу. Он знал, что вскоре мы отправимся туда. И мы пообещали. Потом пришли вы, и все поставили на свои места. А то, что было в сосновом лесу, заставило нас испытать жгучий стыд. Тогда мы решили собраться вместе и подумать. Нет, мы не пытаемся избежать ответственности, хотим лишь предотвратить переход тех людей на ту сторону.
Ефрейтор говорил нервно, и казалось, что каждое слово причиняет ему душевную боль. Остальные молчали, уставившись в землю. Вероятно, в последний раз размышляли над тем, правильно ли они решили этот вопрос.
— Сколько их? — спросил я после паузы.
— Двое мужчин и одна женщина. Насколько я понял, женщина — Стефка Делиева.
— А как вы с ними договорились?
— На следующий день после того, как мы прибудем на границу, я скажусь больным и отправлюсь в пограничный городок на медицинский осмотр. В больнице меня будет ждать их человек. Пароль — «Карабин».
— И ничего больше?
— Они будут ждать в городе, пока мы не встретимся.
— Значит, Стефка Делиева? — задумчиво проговорил я, и ефрейтор вздрогнул.
— Неужели вы ее знаете?
— Нет, нет, но это имя мне знакомо.
— Товарищ подпоручик, мы готовы... — поднялся Марков, но я его прервал:
— Не торопись! Все это не так просто, как кажется на первый взгляд. Вы — лишь один из вариантов, на котором они остановились. А сколько их вообще у них, никто не знает.
— От нас требовалось только одно — чтобы мы их перевели через границу.
— Попросили вроде о пустяке. Перевести их через пограничную линию, которая, к сожалению, существует только на карте. Они хорошо сориентировались и выбрали неплохое направление.
— Да, мы... — снова вмешался Марков, но я не дал ему договорить до конца.
— Вот он, унтер-офицер, — ефрейтор посмотрел на Маркова, — как только понял, в чем дело, предложил самим арестовать их и привести к вам, но мы испугались, да и времени у нас было мало...
Я его не слушал, так мне стало хорошо и легко на душе.
— Марков, ты умеешь ездить верхом?
— И еще как, товарищ подпоручик, — вышел он вперед.
— Возьмешь мою лошадь и отправишься в село Вырбовку. Сегодня в десять часов командир дивизии будет там. Доложишь ему все так, как вы рассказывали мне. В нашем районе мы справимся сами, но речь идет о других батальонах. Никто не знает, может быть, эти перебежчики установили связь не только с вами.
Марков привел лошадь. Лицо его стало строгим, сосредоточенным.
— Можете рассчитывать на меня, товарищ подпоручик, — сказал он и вскочил в седло.
— А с нами вы что будете делать? — спросил ефрейтор.
— Как это что?.. Нужно сделать все возможное, чтобы не допустить перехода этих людей через границу. Ничего больше от вас я и не требую.
— Поняли, товарищ подпоручик! — сказал он и поправил ремень автомата на груди. — Разрешите вернуться в строй?
Солдаты батальона уже отдохнули и готовились к следующему переходу. Может быть, и перебежчики в этот момент совершали свой последний переход. Стефка и Чараклийский — прекрасное сочетание, ничего не скажешь! А если и третий такой же, как они... Мне стало грустно. Драган потерял веру в нас и постоянно подвергал нас испытаниям, а настоящие враги шли себе своей дорогой, и их никто не тревожил.
Я ускорил шаг. Где-то в середине колонны догнал Дишлиева. Он тоже слез с лошади и теперь шел с солдатами. Как хорошо, что он рядом! Дишлиев нужен мне и как сослуживец, и как товарищ.
А колонна двигалась вперед, к границе. И это наша колонна, его и моя. А по какой-то другой дороге шла Стефка Делиева со своими людьми. Они тоже шли к границе. И мы непременно должны были встретиться...
Венета. Сестра сказала, что ночью я бредила. Все время произносила чье-то имя, но она его не запомнила. Я уверена, что в бреду звала Павла. В последнее время я так много о нем думала, что даже стала злиться на себя.
Уговорила доктора снять с меня бинты. Теперь осталось лишь несколько пластырей и кое-где почерневшая, обожженная кожа.
Доктор — симпатичный молодой человек — ничуть не смущался, слушая мою болтовню. Спросила его, женат ли он, а он посмотрел на меня и в свою очередь спросил:
— Разве я похож на глупца?
— Нет! — ответила я. — Но вы начинаете лысеть, а плешивость отталкивает женщин, тем самым сокращая ваши шансы на выбор.
— Это меня не пугает, — рассмеялся он. — Никого не интересует голова, когда кошелек не плешив. Милая девушка, глупость — привилегия женщин. И пусть она будет присуща им до конца света. Нет смысла даже спорить с вами по этому вопросу.
Он смеялся и лукаво посматривал на меня. Неужели они все еще считали меня сумасшедшей, которой однажды изменил разум?
Вообще все в больнице радовались моему хорошему настроению. И считали, что оно объясняется их методами лечения, а я даже не задумывалась над всем этим. Меня больше волновало то, что происходит за стенами
