своих нерадостных дум, отозвалась Дэнс, и через несколько минут они наконец-то пришли к консенсусу относительно песен «Лос Травахадорес».
Попрощавшись с подругой, Кэтрин плюхнулась на кровать и сама себе приказала:
– Ну давай же. Звони Джону. Хватит уже откладывать.
И задумчиво уставилась в окно, откуда в безоблачный денек – каких в сентябре раз-два и обчелся – должна была виднеться гора.
Кэтрин, машинально крутившая в руке телефон, вдруг остановилась. Она внимательно посмотрела сначала на заднюю стенку в чехле с фотографией довольных жизнью Мегги, Уэса и двух собак, а затем на экран, где в адресной книге уже был открыт контакт Боулинга.
Снова повернула телефон задней стенкой к себе, а затем подняла глаза на картину, изображавшую одну из калифорнийских гаваней.
«Интересно, о чем думал дизайнер, когда вешал сюда эту картину? – отвлеченно подумала Кэтрин. – Неужели он и в самом деле полагал, будто калифорнийцы, живущие в трех часах пути от побережья, все как один заядлые мореходы?»
– Звонить или не звонить? – Дэнс опять посмотрела на экран и рассеянно отбросила с плеча французскую косу, щекотавшую левое ухо.
Ей хотелось без обиняков, прямо в лоб, спросить Джона Боулинга, почему он, даже не поговорив с ней, переезжает в Сан-Диего. Но она никак не могла решиться.
«Странно, конечно, – хмыкнула Дэнс, – как нацепить свои „глаза хищника“ и с непроницаемым лицом допрашивать Мануэля Мартинеса, известного участника уличной банды, выясняя, где тот спрятал голову убитого Гектора Алонсо, так ты первая. А как задать простой вопрос своему мужику – так вся вдруг стушевалась!
И о чем Джон, черт подери, только думал, – негодовала Кэтрин, – когда был так любезен с детьми, делал буквально все, чтобы наладить с ними контакт?
Да, Джонатан Боулинг идеально вписался в семью, – справившись с гневом, продолжала рассуждать она. – Да и мне он подходит по всем параметрам. Подтянутый, привлекательный, добрый и веселый. Слова дурного от него не услышишь! Ни тебе ссор, ни фундаментальных разногласий во взглядах на жизнь… Чего никак не скажешь про О’Нила! Стоп-стоп-стоп! Майкла в этом уравнении быть не должно».
И Кэтрин задалась вопросом, почему они с Боулингом никогда не скандалили. Может, зря она радовалась, поскольку на самом деле это просто-напросто означало отсутствие любви как таковой?
«Как там говорится? И в горе, и в радости… Но возможна ли любовь исключительно в радости? Скорее нет, чем да».
И она снова принялась вертеть в руке мобильник: перед глазами мелькали то фотография, то адресная книга.
Звонить или не звонить?
Дети – Джон, дети – Джон, дети – Джон…
Кэтрин пришла мысль подбросить телефон, как монетку, и вверить судьбу воле случая.
Дети – Джон, дети – Джон…
Глава 69
Кейли встретила Шарпа у входа в закусочную. Ее преследователь едва переставлял ноги.
Выбор Эдвина певица оценила по достоинству – заведение пришлось ей по душе: местечко тихое, вряд ли кто будет приставать с просьбой дать автограф. Даже Кейли – по мировым масштабам звезда весьма скромная – перед каждым выходом на люди оценивала риски быть узнанной.
Широко улыбнувшись, Эдвин поприветствовал девушку и пропустил ее в залитый ярким светом зал ресторанчика, где работал кондиционер и было прохладно.
«Посетителей почти нет, – подумала Кейли, – и это большой плюс».
Официантка, правда, сразу узнала знаменитую землячку и расплылась в улыбке. Однако Кейли наметанным глазом тут же определила, что девушка относится к тому типу поклонников, кто при встрече с кумиром слишком нервничает, чтобы спросить больше, чем того требует ситуация. Так оно и оказалось: официантка, отпустив дежурную шуточку по поводу жары, выслушала пожелания гостей и удалилась.
Разместились они в кабинке. Кейли заказала чай со льдом и гамбургер, а Эдвин – молочный коктейль.
– Люблю их до ужаса! – пояснил он. – Все равно жевать пока не могу – больно. Кстати, это первый мой коктейль за долгие месяцы. Если бы не ты, то я бы ни за что не похудел! А я ведь много раз пытался!
– Ого! Вот это синяк!
Эдвин взял металлический держатель для салфеток и посмотрелся в него, как в зеркало.
– И в самом деле стал больше!
– Сильно болит?
– Ага. Но хуже всего, что я вынужден спать на спине – очень неудобно.
Тем временем принесли заказ, и они принялись за еду.
– Как твой дом? Сильно пострадал?
– Надо купить новые ковры, перебрать местами пол и заменить одну стенную перегородку. Но это все ерунда! Запах горелого – вот что меня огорчает. Кажется, все им насквозь пропиталось. Пришлось выкинуть половину своего гардероба. Избавиться от вони влетит мне тысяч в сто, не меньше!
– Да уж, не повезло тебе.
Воцарилось неловкое молчание.
«Похоже, ему не очень-то и хочется вспоминать все эти ужасные события, – подумала Кейли. – Тем лучше».
Эдвин, явно желая переменить тему разговора, принялся вспоминать женщин, изменивших кантри-сцену. А потом рассказал, что до сих пор собирает записи на виниловых пластинках и даже обновил недавно свой проигрыватель, приобретя какую-то баснословно дорогую модель. Кейли согласно кивала и поддакивала: она была искренне убеждена в преимуществе аналоговых записей перед цифровыми – пускай и самого высокого качества.
– Ты не поверишь, что я откопал в одном из комиссионных магазинчиков Сиэтла. Несколько синглов Китти Уэллс!
– Тебе она тоже нравится? – удивилась Кейли. – Я просто обожаю ее творчество!
– Ха, спрашиваешь! Да я почти всю ее дискографию собрал! А ты в курсе, что она сумела в шестьдесят лет написать песню, ставшую суперхитом?
– Ну конечно я это знаю. За кого ты меня принимаешь!
В пятидесятых годах Китти Уэллс стала первой женщиной, возглавившей хит-парад кантри-музыки США, а затем одной из первых была включена в Зал славы.
После этого Кейли с Эдвином обсудили различия в звучании кантри-музыки минувших дней: Нэшвилл – Техас – Бейкерсфилд. Эдвин процитировал Лоретту Линн, чем очень развеселил собеседницу. Когда Лоретта пробилась на вершину хит-парада, в то время всецело принадлежавшего мужчинам, она сказала следующее: «Что ж, ребята, теперь вам будет куда расти!»
По мнению Шарпа, кантри в целом был жанром более успешным, нежели попса или рэп. А все потому, уверял он, что к процессу сочинительства и записи кантри-музыканты относятся гораздо серьезней, чем их коллеги по индустрии. Эдвин даже предположил, будто это связано с тем, что многие кантри-исполнители – прирожденные ремесленники и руками работать не гнушаются. Не то что какие-то там звезды фолка, хип-хопа или рока!
– Мелодии выверены до мелочей – заслушаешься! А уж темы! Все сплошь жизненные! Семья, любовь, работа и даже политика! – воскликнул Эдвин. – А что касается музыкальной индустрии в целом, то меня
