нет оснований обвинять в том, чего я не только не совершала, но и не думала совершать. Почему? Потому что ты, Илья, половины не знаешь того, что должен был знать.
— Так объясните.
— Объяснить?
На доли мгновения потеряв контроль над концентрацией мыслей, Ольга, пожав плечами, перевела взгляд в сторону Ростовцева.
Тот, зная, насколько важно было для Ленковской получить благословление и начать, наконец, расставлять точки над «i», не стал ничего говорить. Вместо того чтобы успокоить, тем самым помочь снять напряжение, Ростовцев провёл рукой по поверхности стола так, будто смахивал нечаянно оброненные слова.
Ольга же, отыскав глазами глаза Ильи, впилась в них с таким остервенением, словно жаждала выжечь из сознания всё то недоверие, что Богданов продолжал испытывать до сих пор.
— Всё началось, когда ни тебя, ни меня не было на этом свете. В 1948 году, когда Иван Андреевич Соколов, считавший себя продолжателем учений Теслы, сделал главное в своей жизни открытие, смысл которого заключался в следующем: человечество не готово владеть «лучом смерти». Что последовало дальше, ты знаешь.
До того, как приговор привели в исполнение, учёному предстояло пережить арест жены, а также малолетнего сына, чего выдержать мог не каждый.
Помощь пришла оттуда, откуда Соколов не только не ждал, но и не предполагал, что такое возможно. Дело по исчезновению сверхсекретных документов было поручено вести майору НКВД Дмитрию Георгиевичу Ростовцеву.
Удивлённый в то же время не менее изумлённый взгляд Ильи метнулся в сторону Алексея Дмитриевича, что не могло и не должно было пройти мимо внимания Ленковской.
Пауза, длинною в пару секунд, и рассказ Ольги получил достойное тому продолжение.
— Так сложилось, что за полгода до ареста у майора НКВД Ростовцева умерла жена. Маленькому Алексею только — только исполнилось пять лет, ровно столько, сколько было Саше Соколову. Отцу было не до воспитания сына. Работа, учёба в академии отнимали столько времени, что домой приходил за полночь, а утром уже следовало идти на службу. Промучившись несколько месяцев, Ростовцев принимает решение отправить сына к сестре в Томск.
Вопрос, какая между майором НКВД и учёным Соколовым связь, когда у Ростовцева своя жизнь, а у Соколова своя? Связь есть, имя которой — судьба.
В своё время покидающий Россию Андрей Александрович Соколов, отец будущего учёного Ивана Соколова, не имел права оставлять сына без средств существования. Но как оказывать помощь, когда между заграницей и Россией пропасть потерянных надежд, рушились судьбы, в прах превращалось то, что создавалось веками.
Выход был найден в лице управляющего делами Георгия Ростовцева.
— Ростовцева? — вопрос Ильи прозвучал настолько громко и неожиданно, что плечи Алексея Дмитриевича непроизвольно дёрнулись. — Не хотите ли вы сказать, что управляющий делами прадеда Элизабет — отец майора НКВД?
— Да. Ростовцев- старший помогал юному физику, как мог, — продолжила Ольга, — деньгами, продуктами, оберегал от нападок чекистов, благо к тому времени тот занимал пост помощника министра финансов. Продолжалось это до исполнения Соколову двадцати пяти лет. Дальше Иван Андреевич мог идти по жизни сам. И тот шёл, время от времени навещая человека, столь вовремя подставившего своё плечо.
— Чудеса в решете, — произнёс Богданов, воспользовавшись тем, что Ленковская смолкла, чтобы перевести дух.
— Не знаю, чудеса или нет, но так сложилось, что отцы сами того не ведая, свели жизни единственно близких им людей так, что те стали друг другу братьями.
Спасти жизнь самому физику, как и его жене, майору НКВД Ростовцеву было не под силу. Что касается маленького Саши, то это оказалось возможным. Приняв решение отправить мальчишку вместе с сыном в Томск, Дмитрий Георгиевич начал готовиться к тому, что могло самого подвести под расстрел. Тем не менее он нашёл в себе силы переступить грань между страхом за свою жизнь и ответственностью за чужую. Сделав Саше свидетельство о рождении, в котором вместе с фамилией изменил и имя — Соколов на Соколовского, Александр на Анатолия, Ростовцев тем самым обезопасил судьбу мальчишки от нападок НКВД.
С именем этим Александр жил до совершеннолетия, пока не пришло время поступать в институт.
На тот момент майор уже был генералом, что не составило труда вернуть парню прежнее имя.
По исполнении семнадцати лет дорожки молодых людей разошлись надолго и, что самое неприятное, без права общения вообще. Александр уехал учиться в Москву.
Алексей подался в разведчики. Повторяя судьбу отца, сын генерала закончил пограничное училище, затем — высшую школу КГБ. Как судьба распорядилась жизнью Ростовцева — младшего покрыто мраком. По каким странам мотался, с какими людьми общался, знает только он и те, кто отдавал приказы.
Вернуться к нормальной жизни смог через год после гибели Александра Ивановича. Заслуги пред Отечеством, ордена, погоны полковника помогли получить такую же должность, какая числилась за Гришиным, только в ином ведомстве.
Закончив повествование жизней двух близких друг другу людей, Ленковская, развернувшись к Ростовцеву лицом, произнесла: — Я ничего не перепутала, Алексей Дмитриевич?
— Нет. Всё было именно так.
Поднявшись, Ростовцев достал из кармана сигареты, закурил. Какое-то время наблюдал за вырывающейся из пепла струйкой дыма.
— Всегда удивляло, почему в жизни так происходит. Человек умирает, а в это время всё, что его окружало, продолжает жить. Помню в детстве, рассуждая на тему, существует ли жизнь после смерти, до хрипоты спорили по поводу высших материй. Сашка на пальцах пытался объяснить, что смерть физиологическая и духовная есть единое, неподвластное воле человека явление. Так сказать, закон природы. Я же, наоборот, приводил факты, что душа есть душа, а кости и мясо, есть кости и мясо. Тогда мне казалось, что предметы, как и люди, имеют душу, а значит, умирая, человек забирает души близких ему вещей. Сейчас же, глядя на стол, за которым когда-то сидел Николай, начинаю понимать, насколько я ошибался. Умирая, человек оставляет часть души там, где ему было комфортнее всего.
Умер Александр. Мы, ныне живущие, говорим о нём так, словно человек вынужден уехать далеко и, что особо горестно осознавать, навсегда, оставив труды свои и ещё кучу всего, что не позволит нам забыть о нём никогда.
Ушёл из жизни талантливейший журналист, величайшей души человек, Николай Богданов. Вещи, окружающие жизнь человека, продолжают смотреть на нас его глазами.
Со стороны дивана послышался стон, и все, как по команде, повернули головы в сторону Веры Ивановны.
— Извини, Вера! Не подумал», — произнёс Ростовцев. — У самого душа тоской обливается.
Затушив окурок, Алексей Дмитриевич, отодвинув пепельницу, поднял глаза на Илью.
— Я, когда в Россию вернулся, на третий день после вступления в должность затребовал дело, связанное с гибелью Соколова. Афишировать,
