Щетинин замялся, пытаясь вспомнить содержимое собственного холодильника.
— Вроде сырок был плавленый…
— Ясно, — проронил мордатый. — Я куплю чего-нибудь. Давай иди к себе, я отоварюсь — и через пять минут у тебя. Номер квартиры какой?
— Эта… — Коля назвал номер, но от двери не отступил. — Я подожду, помогу донести…
Он мысленно приготовился принять в объятия бутылку. Не мог уйти.
— Иди, иди, — подтолкнул мужик. — Не отсвечивай здесь. Приду, не обману. Иди, а то передумаю.
После этих слов Колю от дверей магазина как ветром сдуло. Он бросился к подъезду, дрожа от нетерпения. Молодое, но уже землистое, одутловатое его лицо, прорезанное морщинами, все дергалось. Он сосредоточенно пытался вспомнить, куда жена поставила чистые стаканы. Не вспомнил. «Ничего, на месте разберусь, найдется чего-нибудь. Хороший человек, золотая душа… Что-то я его раньше не встречал. Хорошо бы две взял. „Стрелецкой“ там или „Завалинки“… Кирюху надо позвать с седьмого этажа, если мужик не против. Везуха! А эти… Стервы… Три рубля не могут поверить…» Но душа Коли все равно уже пела в ожидании выпивки.
Ближе к двенадцати в комнатах притушили свет, оставив гореть только светильники на полу и стенах.
В гостиной топтались пары. А одна пара, видимо, в молодости баловавшаяся профессиональными танцами, выдавала под восторженные вопли окружающих какое-то немыслимое попурри из всех существующих на свете па. В данный момент они выполняли нечто из рок-н-ролла. Перед носом Киры просвистела шелковая юбка дамы и совершенно невообразимым образом пролетел, задев прядь Кириных волос, ее острый каблук. Кажется, это было сальто.
— Не повышайте мне бытовой травматизм! — возопила хозяйка дома, лучшая подруга Тая.
Про травматизм — это у нее профессиональное, Тая — классный невропатолог. Сегодня она была именинница и уже хорошенько разогрелась по поводу славного события. Нехуденькая Тая кинулась в гущу танцующих, стремясь разбить опасную для окружающих пару, а может быть, вздумала вместе с чужим партнером продемонстрировать головокружительный кульбит уже в собственном исполнении.
Выпив, лучшая подруга становилась лихорадочно весела.
Кира сидела с бокалом шабли в кресле и ждала, когда приедет Сергей. Она не могла отделаться от ощущения, что сегодня что-то не так. «Ну, что же, что?» — спрашивала она себя и не находила ответа.
В сознании сидела какая-то противная заноза, какое-то смутное напоминание о чем-то неприятном, опасном. Откуда появилось это чувство тревоги, когда?
Кира мысленно прокрутила в голове прошедший день. Утром все было как обычно — Сергей ушел, пока она спала. Как и всегда, проснувшись, обнаружила, что он оставил ей горячий кофе в термосе. Так повелось давно. Днем она приехала к нему в контору — он просил ее посмотреть последнее издание Фаулза. Увидеться с ним толком она не успела — у него в кабинете шли одно за другим какие-то совещания, заходили посетители. Она пила чай в комнате для гостей на диванчике, наблюдая в дверь за происходящим в приемной, — вдруг Сергей выйдет. Лица в приемной мелькали непрерывно. В конце концов Кира попросила секретаршу Милу передать мужу, что она будет ждать его вечером у Таи, и уехала домой. У Таи день рождения. Конечно, не очень удобно, что празднуют его во вторник, но Тая никогда не переносила празднования своего дня рождения и созывала гостей день в день.
Впрочем, чего голову ломать! Еще вчера, когда Сергей сообщил ей о Булыгине, под сердцем заныло, и появилось какое-то нехорошее предчувствие. Должно быть, в исчезновении Булыгина все дело, именно поэтому ей сегодня не по себе. Хотя что за проблемы, что за переживания! Обнаружится этот Булыгин, куда он денется — загулял, наверное, пока Элеоноры нет, на него это похоже.
Кира с удовольствием наблюдала за подругой. Тая, как ребенок, обидчива, любит шумное веселье и подарки. День рождения для нее — главный праздник в году, что вообще-то удивительно. Многие подруги Киры после 35 переставали праздновать дни рождения — чтобы не расстраиваться… А для Таи день рождения не отметить — все равно что год жизни попусту прожить.
Все-таки Булыгин нам по-настоящему не друг, оправдывала Кира свое равнодушие к исчезновению Булыгина. Честно говоря, он ей никогда не нравился.
Непонятно почему, но не нравился. Ей казалось, без всяких видимых на то оснований, что однажды он их всех неприятно удивит — особенно Сергея. Она намекала мужу, чтобы вел себя с Булыгиным поосторожнее. Но Сергей на эти «женские сопли» слабо реагировал. «Малыш, — говорил он, — мы работаем с Мишкой уже много лет. Я вижу его насквозь, и он это прекрасно знает». Внешне они поддерживали с четой Булыгиных самые милые отношения, регулярно приглашали друг друга в гости, ходили вместе на тусовки… Они с булыгинской Элеонорой слыли чуть ли не подругами. Ну, не совсем подругами… С его расфуфыренной Элеонорой, боже мой! Она, даже отправляясь на пикник в лес, надевала люрекс, шпильки и бриллианты. Но Булыгина обмануть Кира не могла — он чувствовал ее настороженность, ее холодность, несмотря на внешнее радушие, и — она могла поспорить — очень ее за это недолюбливал. Почему-то Кира была уверена, что Булыгин за спиной Сергея говорит про него и про нее гадости. Так и представляла — где-нибудь среди «своих», за стаканом виски, осклабившись… Например, сплетничает про Сергея и Регину.
Про Регину она знала давным-давно, еще, пожалуй, раньше, чем о своем интересе к ней догадался сам Сергей. Служащие его холдинга относились к Кире своеобразно — они почему-то полагали, что это она вывела Губина в люди, что она до сих пор «ведет» его по жизни, и потому считали своим долгом наушничать. Звонили, пересказывали сплетни, докладывали, куда Сергей поехал и что сказал… Тетушка Сергея, которую он взял в буфет при приемной, чуть ли не каждый день предоставляла ей подробный отчет, что происходило в президентском отсеке. Она любила племянника — своей семьи у нее не было, любила Киру, как ее любила вся его родня, и считала, что все делает им обоим во благо.
Сообщение о Регине в свое время не взбудоражило Киру — так, кольнуло чуть-чуть. За двадцать пять лет она привыкла к тому, что муж ее обожает, и не могла придумать, что могло всерьез навредить их отношениям. Она знала, что Губин навеки ее, — знала, и все.
Поэтому Кира предпочитала сохранять спокойствие.
Хотя та же Тая, посвященная в тайну, уговаривала ее не смотреть на роман Губина так уж благодушно. Подруга была не очень высокого мнения о мужиках и убеждала Киру принять меры просто в целях профилактики. "Дура! — твердила она. — Дождешься, что останешься одна. Мужики в этом возрасте перестают головой соображать при виде смазливой бабешки — особенно если та еще изобразит, что от них без ума.
На себе проверяла — мужик на подходе к пятидесяти низом думает. Им перед старостью непременно надо самоутвердиться — мол, они еще ого-го!" Уж Тая-то, можно не сомневаться, устроила бы своему Вовику театр одного актера, вздумай он сходить налево.
Кира советам подруги не внимала. Она видела, как Сергею трудно… И между прочим, права Тая, оба они ухе в критическом возрасте. И если Регина может добавить ему тепла в жизни — что же она-то, Кира, будет ему нервы трепать. Хотя все чаще Кира ловила себя на том, что внимательно наблюдает за мужем, ищет в нем признаки перемены к ней… Нет, она решительно не хотела сомневаться в Сергее и мысли ни о чем не допускала. Вернее, уговаривала себя, что не допускает.
Самое удивительное, что Регина ей нравилась. Она была сдержанна, умна, изысканно-насмешлива и совершенно не пыталась использовать Губина. И это Кире импонировало, она даже находила, что они с ней в чем-то похожи. Сергея всегда притягивали волевые, не поддающиеся укрощению женщины. Недаром говорят, что мужчинам всю жизнь нравится определенный тип женщины, только в разных обличьях. Они внешне совсем не похожи — Кира вызвала в своей памяти облик Регины. Нет, не похожи.
Они с Региной одного поля ягоды, люди одного склада, хотя Регина лет на десять моложе. Изредка они болтали о современной прозе — оценки Регины были любопытны, она знала все новости литературной среды. А Сергею — что-то фантастическое! — нравилось видеть их вместе. Иногда, когда Кира заходила в контору, а у него не было времени и он не мог уделить ей внимания, он звал Регину поболтать с женой.
Раздался бодрящий звук разбиваемого стекла и пронзительный визг — веселье у Таи продолжалось.
Кира сидела и ждала, когда подъедет Губин — он уже звонил с дороги. Его присутствие всегда ее успокаивало.
В кресло рядом плюхнулась разудалая Тая с очередным бокалом в руке. «Нет, ну ты видела, как с мы с Вовиком танцевали танго?» — начала допытываться она. То, что они вытворяли вдвоем на всклокоченном паласе, и отдаленно не напоминало танго, но Кира не стала разочаровывать подругу и просто кивнула. Тая тут же переключилась и возопила: "А твой-то где?
