Возвращаясь в девять часов вечера из магазина с пакетом в руке, я неожиданно услышала, что меня окликнули:
– Джульетта!
Голос был пугающе знаком, и я резко дернула головой. На лавочке между кустов сидел «Бандерас» и нагло ухмылялся.
– Куда торопишься?
Я сделала вид, что не слышала его слов, и прибавила шаг. Но он мгновенно спрыгнул со скамейки и настиг меня в двух метрах от подъезда.
– Ты, кажется, меня не узнала?
Я бросила взгляд в сторону. Как на грех, во дворе никого не было. Только совсем уж далеко какой-то бедолага валялся под изделием отечественного автопрома: были видны только его ноги в линялых джинсах.
– Узнала. – Я старалась, чтобы мой голос не выдал мое внутреннее смятение, и поэтому не смотрела на своего преследователя: мой взгляд был устремлен вправо – на край водосточной трубы.
– И как поживаешь?
– Нормально. Я могу пройти?
– Разговор есть один…
– Я уже все сказала.
– Все?
– Что ты хочешь? – не выдержала я.
– А вот голос повышать, Джульетточка, не надо.
Я с трудом оторвала взгляд от края водосточной трубы и посмотрела в лицо наглому типу. Чувственные губы, темные волосы. Яркий тип, по которому наверняка сохнут бабы и который от меня никак не отстанет…
– Я хочу… – он перехватил мою руку повыше локтя, – чтобы ты рассказала мне все, как было на самом деле.
Я поняла, что убедить его в том, что я больше ничего не знаю, очень трудно. И что мне сделать, чтобы этот тип мне поверил?
– Сколько раз можно говорить одно и то же!
– Много, пока не расколешься.
Я усмехнулась.
– А если не в чем раскалываться?
Он приблизил свое лицо к моему близко-близко. В наступающих сумерках я видела радужную оболочку его глаз, слышала частое прерывистое дыхание. Я чувствовала себя так, словно нахожусь рядом с диким зверем, опасным, непредсказуемым.
– Я думаю, что ты молчишь и не хочешь говорить. Но почему? – Он словно размышлял вслух. – Ты его давно знала?
– Тогда видела первый раз. Первый и последний.
Между нами было расстояние не больше трех сантиметров. Наверное, со стороны мы выглядели как парочка, которая собирается целоваться. На секунду мне показалось, что сейчас он вопьется в мои губы поцелуем, и я инстинктивно дернулась назад.
Мой преследователь усмехнулся.
– Боишься? Мне нужна пленка. Понимаешь, видеопленка, которую тебе передали. Может быть, ты хочешь продать ее? Подумай над моим предложением.
– Мне нечего думать, раз ее у меня нет. – Я старалась говорить спокойно, без дрожи в голосе.
– Я ведь от тебя не отстану. И не думай. – Он сжал сильней мою руку, я уже хотела врезать ему ногой в пах, чтобы вырваться и убежать, как хлопнула дверь подъезда, и перед нами выросли двое. Она – блондинка лет двадцати двух, и он – худой, выше ее на голову и старше на десяток лет.
«Бандерас» выпустил мою руку и сплюнул на землю.
Парочка все время хихикала и оживленно болтала друг с другом, визгливый голос блондинки резал уши.
– Я могу идти?
– Иди. Но мы еще встретимся, Джульетточка! И чем скорее ты освежишь свою память – тем лучше. Для тебя.
«Бандерас» ушел, не оглядываясь, а я стояла на месте, и меня била дрожь.
Дома я сразу прошла на кухню, бросила пакет с продуктами в угол и села за стол, подперев подбородок руками.
Почему «Бандерас» был уверен, что я об этой пленке знаю?
Что я могла знать и что на этой пленке, раз она представляет для него такую ценность?
Кто и почему убил Романа и куда делся труп?
Я набросала эти вопросы на листе бумаги, потом смяла его и отправила ловким броском в мусорное ведро.
Ответ ни на один вопрос я не знала. Но «Бандерас» вряд ли от меня отстанет, о чем он честно предупредил. Значит… мне остается только одно: попытаться самой получить ответы. А для этого сначала необходимо было ответить на один вопрос:
Кем был на самом деле Роман?
Когда эта мысль мелькнула у меня в голове, я поняла, что не готова ввязаться в сомнительную авантюру с непонятным исходом. Сидеть сложа руки я тоже не могу. Так уж складываются обстоятельства.
Ронька вился около меня.
– Слушай, я совсем забыла, что купила тебе клубнику.
Я поднялась с табуретки и взяла пакет с продуктами. Достала пластиковый контейнер с клубникой и открыла его.
– Лови!
Ронька поймал ягоду на лету.
– Скоро она пойдет у матери на даче. Там ты полакомишься вволю…
Хотя мне этого не хотелось, я принялась прокручивать события того вечера в голове: я вспомнила, что в «Золотом павлине» Роман довольно долго сидел за столиком не один, а с красивой черноволосой женщиной лет сорока. Правда, когда я потом спросила его о ней, он явно напрягся: мои расспросы были ему неприятны. Так что кто эта женщина и что ее связывало с Романом, остается неизвестным. Он назвал ее просто знакомой, но ежу ясно, что это – отговорка, придуманная на ходу. С таким же успехом он мог назвать ее соседкой или коллегой.
Я достала из мусорного ведра скомканную бумагу и расправила ее. На обратной стороне размашистым почерком написала: женщина, 40 лет, брюнетка.
Когда она ушла, какое-то время Роман сидел один, потом он направился к бару, но остановился и минут пять болтал со стриптизершей у шеста. Судя по непринужденности их беседы, они были знакомы. Я тряхнула волосами. Если найти сорокалетнюю брюнетку весьма проблематично, то встретиться с этой рыжеволосой стриптизершей – пара пустяков. Для этого только надо еще раз зайти в «Золотой павлин». Кажется, это заведение скоро станет мне родным домом.
Я легла спать, полная решимости раскрыть это дело, чтобы «Бандерас» отстал от меня раз и навсегда.
Первая половина cледующего дня была заполнена бытовыми хлопотами. Я наконец решила бросить питаться сухомяткой и приготовить себе полноценный обед. На приготовление рассольника у меня ушел примерно час. Еще час – на котлеты и пюре с жареным луком. Когда котлеты уже вовсю жарились на сковороде и я следила за тем, чтобы они не подгорели, позвонила мама.
– Чем занимаешься? – спросила она.
– Готовлю обед.
– Ты уже в отпуске?
– Да.
– А почему не заходишь?
Я замялась: сказать «некогда» было бы нелепостью. Моя мать могла задать резонный вопрос: «А чем таким ты занимаешься, что тебе некогда заглянуть к родным?»
– Отдыхаю.
– А зайти к матери это – труд?
– Зайду на днях, – пообещала я.
– Спасибо и на этом, – хмыкнула она. – У тебя все в порядке?
– Да.
– Ну тогда жду. Звони.
– Передавай привет Николаю Петровичу и Веньке.
– Почему бы тебе не позвонить вечером и не сделать это самой?
– Точно.
Повесив трубку, я подумала, что мать, наверное, считает меня полусвихнувшейся неудачницей. Отпуск взяла в неподходящее время, занимаюсь непонятно чем и даже не нахожу времени позвонить родным. Ужас, да и только!
Лариска не звонит, ну и ладно. Она обхаживает своего Серого, в любой момент они снова могут поцапаться и разбежаться в разные стороны, и тогда она будет обрывать мне телефон с жалобами на своего бойфренда.
Ближе к вечеру я занервничала. Одно дело – все гладко расписать в мыслях, другое – воплотить на практике. С этим было хуже. Какое-то время я сидела на диване и разрывалась между желанием остаться дома и провести спокойно вечер и необходимостью пилить в «Золотой павлин».
Ронька чуткой собачьей душой уловил мои терзания, подошел ко мне и лег рядом. «Я с тобой, – говорил его взгляд, – ничего не бойся».
Я нагнулась и потрепала его по холке. «Ладно, так и поступим». Со вздохом поднялась: надо было собираться.
Мое единственное платье, претендующее на звание «коктейльного», золотисто-бежевое на тонких лямках, висело в глубине шкафа. Одевала я его редко.
Нацепив на себя платье, я поняла, что прибавила пару-тройку килограммов с тех пор, когда надевала его в последний раз. Сидеть в зале в платье было прохладно, я решила накинуть на плечи мамину золотистую легкую шаль. Ну и, естественно, плащик сверху. На ноги – прозрачные колготки и туфли на шпильке. И макияж поярче. Когда я обзавелась шарфами и свитерами всех мастей и расцветок на распродаже в центральном супермаркете, тогда же я отоварилась новым комплектом теней. Макияж занял у меня довольно много времени: по полной программе я красилась нечасто и поэтому не имела сноровки. Тени были в стиле «смокинг айс», и требовалось их тщательно растушевать, чтобы не выглядеть клоуном на детском утреннике.
Когда же я наконец проделала эту ювелирную работу, то осталась довольна. Мои зеленые глаза утопали в серебристо-дымчатом мерцании – я даже понравилась сама себе. Вот только оценить мой новый имидж некому.
Но я не дала этой мысли укорениться в своей голове, в конце концов, у меня сейчас задача поговорить со стриптизершей насчет Романа, а не кукситься по поводу своей несостоявшейся личной жизни. Это всегда успеется.
Выходя из дома, я подержалась за дверной косяк – на удачу.
