и вообще, ну такая она из себя.
– Довольно, – прервал его следователь. – Редькин, вы свободны.
– Так как же насчет Пелагеи? – не отставал Амфитрион Ферапонтович. – Я как на духу…
– Вы свободны! – гаркнул Макушкин так, что очки на носу подпрыгнули.
Редькина ветром сдуло.
– А что, – заметил Скворцов, – может и впрямь вызвать Цепкину? С ней поговорить стоит.
– Ну что ж, – пожал плечами следователь, – можно и допросить.
Скворцов отправился за Пелагеей Егоровной, предвкушая интересный разговор.
Цепкина пришла хмурая, ее оторвали от стирки.
– Ну, – нелюбезно бросила она Макушкину. – Задавайте свои вопросы. Только покороче, меня дела ждут.
– Подождут, – буркнул следователь. – Вы были знакомы с Антоном Петровичем Дубковым? Отвечать по существу.
– Была.
– Разговаривали?
– Разговаривала.
– О чем?
– Да так, он помог мне подняться, когда я упала.
– Где это случилось?
– Я бежала по берегу реки и свалилась.
– Зачем вы там бежали?
– За зятем гонялась.
Макушкин даже отложил протокол.
– Вы что выпивши были?
– Не я, а он.
– Ну знаете ли, делать вам тут нечего, дурь, видать, так и прет.
Цепкина смерила Макушкина презрительным взглядом.
– Каждый Еремей про себя разумей, – грубо бросила она следователю.
– Вон! – рявкнул Макушкин, нависая над столом.
Цепкина с удовольствием выполнила его просьбу.
В тот же день Макушкин вознамерился допросить Шельму.
Старуха как раз зачем-то пришла в деревню и Макушкин тут же воспользовался подвернувшейся оказией.
– Вы знали, что Антон Петрович Дубков погибнет? – без обиняков спросил Макушкин.
– Знала, что что-то случится, – ответила Шельма.
– Откуда?
– От верблюда.
– Свидетельница Шельма! Не хулиганьте, – рассердился Макушкин.
– Да, чего вам объяснять. Все равно не поймете.
– Отвечайте! Откуда вы об этом знали?
– Птичка на ухо наболтала.
– Все! – не выдержал следователь. – Я вас арестую.
– За что? – спокойно поинтересовалась Шельма.
– За утаивание важных сведений.
– Каких?
– Откуда я знаю каких, когда вы их утаиваете. Все разговоры прекращаются! Лейтенант Скворцов позвоните в Утесово, пусть приедут и отвезут ее в Лугу. Олег Константинович с ней живо разберется.
Скворцов встал и отправился выполнять поручение.
«Ну и ну! – подумал он. – Что же будет дальше?»
Дальше ничего особенного не произошло, Макушкина заинтересовал вопрос о конском волосе.
– Ядовитое что-то, – заявил Михаил Антонович Симагин, главный специалист в деревне по обитателям водной стихии. – Не то водоросль, не то гусеница. Я сам его не видел. Им только пугают. Говорят, вопьется как клещ, потом не вытащишь.
– Ну а кто-нибудь видел это нечто? – устало спросил следователь.
– Не ведаю, – ответил Симагин.
– Ну и что вы обо всем этом думаете? – поинтересовался вечером Скворцов.
– А ничего, – ответил следователь, – пусть прокурор себе голову ломает, он у нас самый умный.
С этими словами следователь поднялся и ушел спать. Скворцов взглянул ему вслед с долей восхищения.
«Молодец, мужик, – подумал он. – Знает, что Ермолкин все равно охает его выводы. Интересно, как он там с Шельмой договорится?» – подумал Скворцов уже засыпая.
Эта мысль была ему настолько приятна, что он тут же заснул крепким беспробудным сном.
На следующее утро лейтенант Скворцов проснулся в необычайно бодром настроении. Узнав, что следователь еще дрыхнет, Скворцов отправился к реке. По дороге он встретил Арсеньевых, выводивших гулять своего внука Ленчика.
Ольга Павловна сразу вспомнила лейтенанта.
– Ой, да ведь это вы к нам приезжали прошлым летом! – обрадовано воскликнула она.
– Приятно, что вы меня помните, – улыбнулся Скворцов.
Борис Юрьевич Арсеньев был настроен по-деловому.
– Слушайте, лейтенант, – сказал он. – Дудкин-то опять хулиганит.
– И верно, – присоединилась к мужу Арсеньева, – опять так бьет в барабан, что уши вянут.
– Совершенно неуправляем, – хмуро сказал Арсеньев.
– С ним можно что-нибудь сделать? – с надеждой спросила Ольга Павловна.
– Попробуем, – ответил Скворцов, – хотя судя по всему, он неисправим.
– Пелагея его все бьет, бьет, – сердито произнес Арсеньев, – а он все пьет да орет.
– Что-нибудь придумаем, – повторил Скворцов, не желавший портить себе настроение мыслями о пьянице-музыканте.
Через некоторое время его настигла Кира Борисовна Авдеева. Девушка прямо-таки пылала от энтузиазма.
– Задание выполнено, шеф, – заговорщически прошептала она.
– И что же вы узнали? – понизил голос Скворцов.
Ей понадобилось пятнадцать минут, чтобы изложить, – кто что думает о Морозовых. Все сходились на том, что люди они порядочные, и как выразилась Пелагея Егоровна Цепкина, с головой дружат.
– Как вы все это узнали? – подивился лейтенант Скворцов.
– Сказала, что пишу статью о молодой паре приехавшей на лето в деревню, – похвасталась начинающая журналистка.
Часам к одиннадцати следователь Макушкин, наконец, раскочегарился и объявил, что они идут к Павлу Ильичу Кречетову.
– Поговорим пока со всеми обитателями дома вместе, – решил Макушкин.
Лейтенант предложил взять с собой Таисия Игнатьевну Сапфирову.
Макушкин взглянул на него с сомнением.
– Мы, что так и будем таскать за собой эту старушенцию?
– Ну, учитывая официальный характер визита и то, что следствие начато по инициативе Таисии Игнатьевны, я думаю, мы можем взять ее с собой, – растекся по древу Скворцов.
– Пусть идет, – уступил Макушкин.
Кира Борисовна Авдеева навязываться не стала, справедливо полагая, что ей все равно откажут.
В доме они застали всех, кроме хозяина – Павла Ильича Кречетова.
Следователь представился сам, представил своих спутников и объяснил цель визита.
– Я пойду позову хозяина, – вызвался Александр Иванович Сорокин.
Через десять минут он привел Кречетова и следователь приступил к делу.
– Прежде всего, я хочу выразить вам свои соболезнования, особенно матери погибшего, – начал он. – Мой первый вопрос будет такой: у Антона Петровича Дубкова были враги?
Все присутствовавшие, немного подумав, покачали головами.
– У него были, конечно, недоброжелатели, – сказал Александр Иванович Сорокин, – но, конечно, никто их них не мог способствовать его смерти.
– Расскажите о своем сыне, – попросил Веру Васильевну Макушкин.
– Он был не очень хорошим человеком, – прямо заявила мать. – Я считаю, что он скверно обошелся со своей женой.
– Вера Васильевна, – укоризненно заметил Сорокин, – не кажется ли вам, что вы создаете, как бы это выразиться, отрицательный образ?
– Я не собираюсь мазать Антона елеем, – сухо отрезала Дубкова.
– Что вы можете сказать о его бывшей жене? – зацепился за упоминание Макушкин.
– Хорошая женщина, – сразу же ответила Дубкова. – Мы с ней всегда ладили.
– Вам известно, что она сейчас здесь? – задал вопрос Макушкин.
– Нет, – удивилась Дубкова. – Она, что специально приехала, узнав о его смерти?
– Нет, она и ее новый муж купили здесь дом. Вы знакомы с ее новым мужем?
– Нет, не знакома.
– Как рассказала нам Таисия Игнатьевна, присутствующая здесь, Алла Владимировна в разговоре с мужем угрожала убить Антона Петровича.
– Неудивительно, – поджала губы мать, – он просто замучил ее своими преследованиями.
– Право же, Вера Васильевна, вам стоит быть полояльнее, – недовольно вмешался Сорокин. – Антон
