Конечно, в своих планах он просчитывал, как в шахматах, различные варианты, думал о том, что могут предпринять против него Бекходжаевы. Ему было яснее ясного, что они постараются обязательно, любым способом дискредитировать его -- это верняковый, многократно подтвержденный жизнью путь против тех, кто добивается правды. Но как бы строго он ни подходил к себе, "пятен" не находил, -- сколько помнил себя, всегда старался жить честно, достойно. Прокурору казалось, что здесь Бекходжаевым и их советчикам придется туго.
Неожиданно ему подумалось: хорошо, что осуж-денный Азат Худайкулов находится в заключении далеко, не под рукой клана Бекходжаевых и пол-ковника Иргашева. Ведь случись с ним какая беда, несчастный, например, случай, все бы в планах Амирхана Даутовича рухнуло; тогда бы его действия уж точно показались бы только личной местью сту-денту-юристу Анвару Бекходжаеву. И Амирхан Да-утович на всякий случай пометил в бумагах, что на приеме у прокурора надо попросить, чтобы осуж-денного Азата Худайкулова на время доследования взяли на особый режим охраны. Пойдя на комп-ромисс с совестью, задавленный обстоятельствами, парень теперь уже собственной рукой стягивал петлю на своей шее -- могли ведь Бекходжаевы разыграть и такую карту.
5
Недели через две после памятного разговора в административном отделе рано поутру в кабинете Амирхана Даутовича раздался звонок по особому телефону -- звонил первый секретарь обкома. Прокурор после выхода на работу виделся с ним несколько раз, а однажды они провели вместе четыре часа -- так много накопилось важных дел за время болезни областного прокурора; первый рассматривать их с за-местителем, исполняющим обязанности, не стал.
Виделись они и накануне, поэтому Амирхан Даутович удивился звонку. Удивил его и сухой, сдер-жанный тон первого секретаря, который просил Амирхана Даутовича непременно зайти в обком в первой половине дня. О чем предстоит разговор, какие бумаги следует захватить с собой, ничего не сказал, как бывало прежде. Удивило и время -- "в первой половине дня" вместо привычного "сейчас же" или "во столько-то". Он словно предоставлял Амирхану Даутовичу возможность подготовиться к разговору или, наоборот, изрядно поволноваться.
Долгая работа в должности областного прокурора научила Амирхана Даутовича многому, прежде всего выдержке, хладнокровию, -- впрочем, едва ли слабо-нервный долго продержится на такой работе, -- и Азларханов не комплексовал оттого, мило или не-мило говорит с ним секретарь обкома, у того тоже работа: что ни день -- сюрпризы, на каждого улыбок и хорошего настроения не напасешься. Но какое-то чувство подсказывало, что дело все-таки касается его лично.
Незадолго до истечения назначенного неконк-ретного времени прокурор вошел в приемную. Сек-ретарша, по-видимому, была предупреждена о визите прокурора и потому, едва он появился, кивнула на обитую добротной кожей дверь: "Ждет, уже спра-шивал дважды".
Едва Амирхан Даутович вошел в кабинет, секретарь обкома поднялся из-за стола и направился ему на-встречу -- так он поступал всегда, когда был в на-строении. На Востоке вопросов сразу, в лоб не задают, даже самые деловые люди и на самом высоком уровне, таковы давние традиции: вначале пусть мимоходом, но справятся о здоровье, о семье, а уж потом -- разговор о деле. И хотя они виделись только вчера, секретарь обкома все равно спросил о здоровье, самочувствии, о том, не нужно ли чем помочь. Потом вызвал секретаршу и попросил чаю, и она, словно предугадав желание хозяина кабинета, тут же внесла чайник с пиалами. Амирхан Даутович понял, что разговор предстоит долгий.
Секретарь, поблагодарив расторопную секретар-шу, разлил чай по пиалам, но усаживаться не стал. Взяв пиалу, подошел к окну. Окна кабинета выхо-дили на внутренний двор, в настоящий сад, тща-тельно спланированный и любовно ухоженный. Сей-час в обкоме был перерыв, и в летней столовой и чайхане обедали сотрудники. Из окна третьего этажа старинного особняка, построенного некогда для рус-ского генерала -- наместника, было хорошо видно, чем потчуют сегодня повара, -- впрочем, запахи пло-ва, жарящегося шашлыка, тандыр-кебаба, горячих лепешек, ангренского угля под баком кипящего трех-ведерного самовара, подарка делегации из Тулы, долетали и до распахнутого окна. Но сегодня ап-петитные запахи не привлекали ни секретаря обкома, ни областного прокурора, а прежде они не раз обедали вместе там внизу, в саду.
Сейчас первый молча стоял у окна, словно вы-глядывая кого-то или не решаясь начать разговор, который, видимо, тяготил его -- такой нерешитель-ности прокурор за ним раньше не замечал. Затем он подошел к своему огромному столу, взял бумагу, лежавшую на видном месте, отдельно, и вернулся за другой стол, где стоял чайник. Жестом пригласил Амирхана Даутовича сесть и протянул ему письмо, ради которого, наверное, и пригласил прокурора.
На фирменном бланке -- дорогая вощеная фин-ская бумага -- сразу бросалось в глаза крупно на-бранное название учреждения на трех языках: араб-ском, английском, русском. Амирхан Даутович не-доуменно прочел: "Духовное управление мусульман Средней Азии и Казахстана" и на миг усомнился, не перепутал ли свои бумаги на необъятном столе хозяин кабинета, но первый, перехватив его удив-ленный взгляд, сказал с сожалением:
-- Не ошибся, не ошибся, читай дальше. Дума-ешь, только к тебе стекаются жалобы и анонимки на всех и вся. Пришла вот и на тебя, в первый раз за десять лет, да так некстати, словно кто-то задумал добить тебя после того, что ты перенес...
Письмо было направлено по двум адресам: в ЦК компартии республики и копия -- первому секретарю обкома. "Круто начинают", -- подумал Амирхан Даутович без особого волнения, но письмо его заинтриговало.
"Духовное управление мусульман Средней Азии и Казахстана обращается к Вам за помощью. В частной коллекции керамики областного прокурора Азларханова А.Д. вот уже несколько лет находятся предметы, изъятые из Балан-мечети селения Сардоба, представляющие особую религиозную цен-ность для мусульман этих мест. В 1867 году торг-овый человек, уроженец Сардобы, Якуб-ходжа, на чьи средства и построена Балан-мечеть, совершил тяжелый караванный хадж в святую для мусульман Мекку. По возвращении он прожил недолго, уми-рая, все свое немалое состояние завещал мечети. Среди многих предметов, доставшихся сельской мечети, особую ценность для верующих представ-ляли два дорогих сосуда, инкрустированных се-ребром, внутри сосуды были обработаны особой серебряной эмалью -- для хранения воды в долгой дороге. Сосуды, по завещанию Якуб-ходжи хра-нившиеся до недавних пор в Балан-мечети, из-готовил известный гончар двора эмира бухарско-го -Талимардан-кулал. Сосуды эти, представляю-щие, безусловно, и эстетический интерес, совер-шили долгий путь с Якубходжой в Мекку и вер-нулись в Сардобу и потому стали предметами, освященными в самых святых местах. После смер-ти ходжи они приобрели в глазах верующих му-сульман еще большую ценность.
В подтверждение прилагаем к письму цветной снимок предметов из Балан-мечети. Фотография из художественного альбома, изданного в 1978 году в Локарно, Швейцария, под снимком подпись на ан-глийском языке: керамика из частного собрания Л.П. Тургановой (жена областного прокурора).
Просим восстановить справедливость и вернуть святые реликвии мусульман в Сардобу.
С уважением..." -- и далее следовала хорошо из-вестная в крае подпись.
Удар был нанесен тонко, ловко, вовремя -- Амирхан Даутович понял это, как только прочитал первые строки жалобы. В ком не вызовет возмущения и протеста подобное кощунство по отношению к вере? Такого варварского поступка, как изъятие из мечети святых реликвий, не одобрили бы даже атеисты. А чей справедливый гнев призван в союзники? Духовного управления, ЦК партии, обкома... Да, слаб оказался Азларханов в стратегии против клана Бекходжаевых -- о таком ударе он и подумать не мог. Искал какие-то "пятна" в своей жизни, а, оказывается, здесь не просто "пятна", тут и зло-деем предстать недолго, если кому-то уж очень надо. Конечно, Амирхан Даутович ни на секунду не поверил, что клан Бекходжаевых подобрал клю-чи к Духовному управлению, а тем более -- к сек-ретарю обкома, они просто использовали извест-ный прокурору прием: умелую подтасовку фак-тов -- в данном случае ход просто изощреннейший, иезуитский. Да, они сделали ход, на который от-ветить было совсем не просто, оттого Азларханов сидел некоторое время молча, ничего не отвечая озадаченному первому секретарю обкома.
Нарушил затянувшееся тягостное молчание сам хозяин кабинета:
-- Не пойму, Амирхан Даутович, кому и зачем все это понадобилось? Кому-то необходимо свалить тебя? Понадобился кому-то твой пост? Но я пока этого не замечал, и если это так, узнаю. Тут, ко-нечно, не эти черепки важны, что-то другое, но я никак не возьму в толк, что именно? Мы тут решали с заведующим административным отделом... Да ты и сам понимаешь: без разбирательства не обойтись, письмо на контроле в ЦК партии, и ответ туда мы обязаны представить. Случай с Ларисой Павловной вызвал огромный общественный резонанс, ты лежал в больнице и не можешь вообразить, что тут тво-рилось. Мы очень благодарны начальнику милиции полковнику Иргашеву и тамошнему прокурору Исмаилову: они оперативно провели расследование и суд, сурово наказали убийцу, тем самым успокоив народ. И когда пришло предложение поощрить их за оперативность, я не возражал, и теперь оба они работают в области. Им я и поручил расследовать историю с Балан-мечетью.
