Затем, после небольшой паузы, отхлебнув глоток чая, он спросил, разглядывая цветной снимок, при-ложенный к письму:
-- А сосуды эти -- пропади они пропадом -- где: у тебя дома или в нашем краеведческом музее -- я помню, Лариса Павловна устраивала там свою выставку?
-- Дома, -- ответил Амирхан Даутович.
-- Вот и хорошо, очень хорошо, я беспокоился, что они пропали, а это уже был бы скандал. По-жалуйста, пусть твой шофер немедленно привезет их сюда, ко мне. А я попрошу, чтобы пригласили имама Балан-мечети, и верну ему их лично. Главное, появится возможность дать лаконичный ответ в Ду-ховное управление и в ЦК партии: реликвии воз-вращены мечети -- может, тем и отделаемся. -- И, считая, что разговор окончен, секретарь обкома под-нялся.
Амирхан Даутович ничего объяснять не стал. Он понял, что ему предстоит это делать не один раз, и устно, и письменно, потому что клан Бекходжаевых неожиданно получил еще один козырь. Комиссия во главе с полковником Иргашевым и прокурором Исмаиловым, конечно, постарается раз-дуть историю с сосудами из Балан-мечети: уж ко-му-кому, а им проигрывать единоборство с проку-рором было нельзя.
Подавленный новостью, прокурор медленно спу-стился вниз и долго сидел в машине, раздумывая: потом, вспомнив просьбу секретаря обкома, велел ехать на Лахути. И тут Амирхан Даутович благодарно оценил прозорливость первого: еще не зная всей ситуации, тот почувствовал, что за сосудами из ме-чети что-то кроется и пропажа их может неблаго-приятно отразиться на судьбе прокурора. Азларханов впервые с ужасом подумал: а ведь действительно, пропади, не дай Бог, эти чертовы плошки, какую бы только напраслину не возвели на Ларису, вплоть до того, что она не привезла их обратно из Швей-царии. Тем более что они были главным экспонатом ее последней выставки и вызвали там пристальный интерес у коммерсантов, как отмечала пресса.
Сейчас, осознав это все, Амирхан Даутович усом-нился и в правильности своего ответа секретарю обкома, потому что в комнаты, где располагалась коллекция Ларисы, он не заходил ни разу после своего возвращения домой. Но то, что Лариса привезла свои любимые сосуды обратно из Швейцарии, он помнил точно. Не без волнения переступил Амирхан Даутович порог комнаты, где Лариса со-брала керамику XIX века. Сосуды Якубходжи стояли на обычном, отведенном им с первого дня месте, фоном служила деревянная панель из трех старых резных створок дверей. Прокурор и сейчас некстати отметил, что сосуды смотрелись прекрасно и без ухищрений фотографа, без огромной шкуры гиссарского волка и кремневого ружья. Он вспомнил, как любовался, не скрывая восхищения, этой фо-тографией секретарь обкома.
Снимая тяжелые сосуды с полки, Амирхан Да-утович горько усмехнулся: теперь ему нужно думать вовсе не о том, как смотрятся эти сосуды или какое они произвели впечатление на секретаря об-кома, а что следует ему предпринять в связи с жалобой -- ведь он ясно представлял, кто стоял за всем этим. Но как бы ни гнал он от себя эти мысли, перед глазами отчетливо стояла страница из альбома, изданного в Локарно. И вдруг сам собой выплыл такой логичный вопрос: "Откуда у них появилась эта страница, где они взяли альбом, изданный в Швейцарии?" Ведь альбом выпускался специально к выставке, небольшим тиражом, и даже Ларисе удалось добыть всего три экземпляра. Один они подарили по возвращении в Москву дальним родственникам, рьяным поклонникам Ларисиных увлечений, а два других находились у них дома. И вряд ли даже при большом желании можно было так скоро отыскать столь редкое издание. Азларха-нов, оставив сосуды, прошел в кабинет, который он делил с женой и где у них была библиотека. Книги по искусству, репродукции занимали отдель-ную полку, и альбом, изданный в Локарно, сразу бросился в глаза -- он стоял не торцом в ряду, а был развернут обложкой.
Прокурор снял альбом с полки и торопливо пе-релистал страницы -- снимок керамики из Балан-ме-чети был на месте, цел. Амирхан Даутович поставил альбом на полку и начал искать второй экземпляр. Посмотрел на полках, в ящиках стола... И вдруг он вспомнил, что брал его в прошлом году на службу, когда рассказывал о поездке в Швейцарию, о последней выставке Ларисы. Вспомнил, что видел его недавно среди бумаг в сейфе, когда интересовался, целы ли его амбарные книги по каждому району, что вел он в течение последних десяти лет.
Отправив машину с сосудами Якубходжи в об-ком, Амирхан Даутович пешком вернулся к себе в прокуратуру. Он думал, может, прогулка по весен-нему городу наведет его на мысль об ответном ходе, который ему следовало сделать без промед-ления. Но мысли приходили какие-то вялые, раз-розненные, и, только вспомнив про альбом в ка-бинете, прокурор оживился -- многое могло прояс-ниться, если снимок взят из альбома, хранившегося в сейфе. Эта мысль и заставила его ускорить шаг.
В приемной его никто не дожидался, не нужно было никуда срочно звонить, и Амирхан Даутович открыл сейф. Альбом лежал в глубине, на второй полке, и яркий его корешок заметно выделялся сре-ди тяжелых, уже потрепанных амбарных книг. Про-курор достал альбом, почему-то машинально пере-считал амбарные книги и, закрыв сейф, подошел к столу.
Открыл альбом наугад -- получилось как раз там, где была керамика из Балан-мечети, но от страницы остался лишь корешок -- обрезали весьма аккуратно. "Значит, предчувствие не обмануло меня. -- Амирхан Даутович захлопнул альбом. -- Так вот какой, выра-жаясь шахматным языком, оказалась домашняя за-готовка Бекходжаевых. Что ж, зря они времени не теряли, пока я кочевал из больницы в больницу, прямо-таки гроссмейстерский ход придумали. А сколько у них таких ходов про запас приготовлено или уже сделано, а я еще не знаю?"
Прокурор размышлял, что же ему теперь пред-принять. Конечно, он мог наперед рассчитать кое-какие их ходы, да что толку: Бекходжаевы не сидели полгода сложа руки и каждую попытку прокурора, конечно, готовы встретить во всеоружии. Амирхан Даутович снова вернулся к сейфу и достал книгу по району, где находилась Балан-мечеть. Прочитав пять-шесть записей по Сардобскому району, не стал листать дальше и положил ее обратно в сейф. Даже этих беглых, наугад взятых записей, с фактами, а главное, с его предположениями, вполне хватало, чтобы Бекходжаевы, торгуя этими сведениями, за-получили из района любую угодную для них версию исчезновения сосудов из Балан-мечети. И станови-лось ясно, что комиссия во главе с полковником Иргашевым и прокурором Исмаиловым представит секретарю обкома документ, где он будет выглядеть совсем не лестно и, может, даже подведут его дей-ствия под Уголовный кодекс -- в том, что Бекход-жаевы не будут придерживаться никаких правил, Азларханов теперь не сомневался.
Оценивая положение, Амирхан Даутович проси-дел, не выходя из кабинета, до позднего вечера, но ответа, равного ходу Бекходжаевых, так и не при-думал. Все сходилось на том, что необходима встреча с прокурором республики, где он должен был вы-ложить теперь все как есть: и о Ларисе, и о мо-гущественном клане Бекходжаевых, и о сосудах из Балан-мечети, и об исчезнувшей из сейфа странице альбома, и о своих амбарных книгах, за которыми уже давно охотятся, и о полковнике Иргашеве, и о прокуроре Исмаилове, неожиданно получивших повышение, и о заключенном Азате Худайкулове, которого следовало перевести куда-нибудь подальше и взять под особый надзор. И встреча эта, наверное, выглядела бы убедительнее, если бы на ней при-сутствовал и капитан Джураев.
Конечно, рассчитывая только на встречу с про-курором республики, Амирхан Даутович, по сути, расписывался в собственном бессилии, но какие бы он ни строил планы, он понимал, что Бекходжаевы имели огромный выигрыш во времени и готовы теперь ответить на любой его ход.
Поздно вечером того же дня на Лахути раздался неожиданный междугородный телефонный звонок. Звонил из Ташкента прокурор республики. Расспро-сив о здоровье, житье-бытье, он так же, как и сек-ретарь обкома, долго не переходил к главному, ради чего позвонил в столь поздний час. И Амирхан Даутович, как и утром в обкоме, почувствовал это.
-- Ты, конечно, догадался, что неспроста я звоню тебе среди ночи, да еще домой. Но с работы мой звонок тебе могли бы и не понять -- такая уж у меня должность. Впрочем, тебе ли об этом гово-рить, -- наконец-то решился он. -- Но я знаю тебя уже больше десяти лет и по-человечески, думаю, про-сто обязан поставить тебя в известность. Тут в по-следние три недели пошли потоком на тебя анонимки. Первые откладывал в стол, а вот последние не могу придержать и я, потому что направлены они в два адреса, в ЦК и к нам, в республиканскую прокуратуру. Чушь вроде бы, а реагировать мы обязаны. Одна пришла из Ялты, оттуда один отдыхающий из санатория, где ты лечился, сообщает, что ты предлагал за семьдесят пять тысяч интересную коллекцию ке-рамики XVIII и XIX веков, которая неоднократно выставлялась за рубежом и указана в большинстве известных в Европе каталогов по искусству. Якобы в поисках клиентов ты ежедневно ходил в модное и дорогое кафе "Восток", где просиживал долгие часы. Тут даже написано, что официанты нашли тебе кли-ента за шестьдесят тысяч, но ты не уступил, и есть намек, что анонимка -- в отместку за твою жадность и неуступчивость в цене.
