— Снова выходим на Леонида, официанта. Убийца и грабитель.
— Арестуем немедля? — спросил Рябов.
Максим Андреевич пожал плечами:
— Сейчас не время. Сделаем чуть позже. А пока установим за ним наблюдение. В общем, так. В новогоднюю ночь ты оцепишь ресторан. Возьмешь с собой человек сорок. С другим отрядом войду я… внутрь.
Уходя, Белоусов подумал:
«Что же, пожалуй, оформление заявлений о всяких грабежах и правда можно поручить кому-либо из подчиненных, а самому начальнику осуществлять, так сказать, общее руководство. Но, с другой стороны, разве сегодняшний прием не дал мне более точное представление о положении дел в городе?..»
Связной предупредил Николая Кривоносова, что Столицын вернулся с прогулки и вошел к себе в номер. Большие настенные часы показывали около шести вечера. Гостиница в этот час пустовала, к тому же больше половины комнат не были заняты. Нельзя сказать, чтобы Николай не чувствовал опасности. Он был осторожен. В то же время знал: сейчас обстановка сложилась благоприятно. Если бы за ним следили, он бы это понял. По его просьбе горничная Шура пригласила подругу Лизу к себе в хозяйственное помещение. И Николай беспрепятственно пройдя по длинному коридору, вошел в номер к Тихону. Они обнялись. И хотя времени было немного, молодые люди с минуту, молча, улыбаясь, разглядывали друг друга.
Наконец Николай начал:
— Приказано передать тебе все, что я собрал за девять дней. Я расшифрован. Это без сомнения. Если тебя увидят со мной, считай — и у тебя все пропало. Садись и слушай. Пока от тебя требуется только это. Мог бы не встречаться с тобой в гостинице, да не терпелось своего увидеть.
Тихон неодобрительно покрутил головой и попытался предостеречь друга:
— Тебе сейчас же следует вернуться в номер, а затем вовсе покинуть гостиницу. Так передал Белоусов.
Минуту помолчав, Николай горячо начал:
— Приказ изменен, дружище. Не хочу быть в стороне. Тем более сейчас. Бандиты вряд ли подозревают, что я в городе. Считают меня на том свете. Затянули в ловушку и на радостях перепились. В хате возник пожар. У меня на глазах многие сгорели. Если кто жив, наверняка считают, что я сгорел. Спасло чудо. Пожар-то сделал я! Ногой ведро с керосином опрокинул, а на полу пьяный цигарку смолил, ну и вспыхнуло.
— Зачем тебя туда понесло? — не сдержался Тихон.
Николай огрызнулся:
— Поживешь — узнаешь. Рад был любой информации. На мели сидел. Хорошо, что ты приехал. Вдвоем легче работать.
— Ближе к делу, — торопил Столицын.
Но Кривоносов не слушал его:
— Хорошо, что именно ты. Как там наши ребята? Настюша, Витька, Юрка Круглов, Маша? Одичал я. В поисках друзей встретил горничную. Конечно, проверил ее. И сделал своей помощницей. Шура — золото. Не будь ее — с ума сойти можно. Она догадывается, что я не Порука. Я чуток приоткрылся. У меня не было другого выхода. Доверился ей. Она сказала, что подслушала разговор швейцара про меня: «Он из Москвы приехал, Советам и комиссарам помогать. К нам приставлен. Розыск атамана ведет».
— Это все твоя неосторожность, мог бы и не спешить с этой Шурой, — укоризненно буркнул Тихон, потом согласился, — хотя, конечно, без связей мы нули.
— Вот именно, — подтвердил Кривоносов и продолжал свой рассказ: — Поздно узнал о Леониде. Вот с этим, действительно, проморгал. Обрадовался, что своего человека в ресторане нашел. Клюнул на его крестьянское происхождение. «Десять детей у матери. Отец за революцию погиб». И так искренне, правдоподобно у него получалось, что я уши развесил.
— А между тем, он — опаснейший бандит, — подтвердил Тихон. — А ты к нему в объятия.
— Подожди критиковать. Покрутишься здесь сам, увидишь кузькину мать. Я подольше тебя в угрозыске. Попробуй с ходу пойми: кто здесь свой, а кто чужой. На лбу не написано. Швейцар — каналья. Его остерегайся.
— Это я понял. Продолжай, что еще выяснил?
Кривоносов нахмурился:
— Мне кажется, половина в сгоревшем притоне — заблудившиеся пацаны. Их удалось Бьяковскому околпачить. Вот они ему и служат.
— Это все ясно. Когда банду выловим — разберемся, кто в чем виноват. Говори о деле.
— Многие увлеклись романтикой ночных приключений, — упорно продолжал Николай и застонал. Уперся рукой в бок. — Кожа до мяса содрана, надо сменить повязку, — пояснил он.
— Горемыка!.. Ты знаешь о нападении на родственников Лизы?
— Слышал. Опять, говорят, Ленька Осоков.
— Да. А ты ему доверился!
Николай положил себе на колени мускулистые руки:
— Согласен. Поторопился я с ним. Но подойдем к главному. В оркестре восемь мужчин. Двоих я видел в лесу. Если не сгорели, в новогоднюю ночь придут. Один из них конферансье. Приметы — экзема на лице. Бандит отъявленный. Официантов вообще всех подчистую надо брать.
— Есть такая Зося, певица, что о ней знаешь? — заинтересованно спросил Столицын.
Николай оживился:
— Певичка эта очень заносчивая. Неразлучна с ароматом французских духов. Слезкин сватал за нее племяша. Не согласилась. Никогда никому не разрешает себя провожать. Живет на отшибе, в одиночестве. Путь к ней заказан. Ломаю голову, почему? К Бьяковскому отношения, наверное, не имеет. Но многое знает. Ею тебе с руки заняться.
— Почему?
— Начни с нее, добьешься многого. Солидные сведения имеет. С этого угла и мне надо было плясать, но поздно сообразил. Есть еще один нужный нам человек. Помощница Леонида Настя. Бандит пристает к ней. Сам видел. Она отбивается, но заступиться за нее некому. Кое-что и она может тебе рассказать. Недовольна Слезкиным.
— Так, а что за публика в гостинице?
— У меня швейцар, как я уже сказал, вызывает подозрение. По-моему, он из банды. Распорядительница и управляющая — скупщицы краденого. О них я уже дал информацию Белоусову. Со швейцаром у дамочек общие дела.
— Однако ты проделал большую работу.
— Ха! А со слов Белоусова — неудачник. Ему подай адреса всех бандитов. Один адрес на свой страх и риск узнал, эту самую лесную берлогу, да и ту по ветру пеплом развеял. Ты думаешь, мол, из мальчишества Николай, очертя голову, принял предложение пройтись в лес? Плохо меня знаешь. Не мог больше ждать. Мне тоже сроки давались. Хлеб зря есть не желаю. Нам не с руки здесь засиживаться. Надеюсь, понимаешь.
— Разумеется… Ты очень многое сделал, — повторил Тихон, — а то, что в губмилиции предатель, мы не виноваты. Если Белоусов хочет иметь результаты, пусть поработает со своими кадрами.
— Точно. Итак, до завтра, — Николай встал.
Пробраться тайком в свой номер ему, однако, не удалось. У самой двери номера господина Беккера его остановила Лиза. В руке у нее был утюг. Лицо вытянулось от удивления:
— Вы зачем сюда заходили? — ей показалось, что жилец чужого номера пробрался в комнату Германа Карловича со злым умыслом, и она чуть не закричала.
Но Тихон успел распахнуть дверь и втащил девушку к себе. Это еще больше удивило Лизу.
— Тише, никому ни слова! Так надо, — приложил палец к губам Столицын. — Со временем все поймешь.
Это было так неожиданно, что Лиза растерялась. Ошеломленная, она вырвалась из рук постояльца и опрометью бросилась к Шурочке:
— Знаешь, у твоего Порука какие-то дела с моим Германом! Боюсь, они оба не те, за кого себя выдают. О, господи, еще новость! Я так расстроена. Может, сказать управляющей?
— Ты с ума сошла! Эти люди для нас с тобой стараются. Ищут преступников, в том числе и тех, что твою бабку задушили. Они честные, наши, красные. Держи язык за зубами! Мой тебе совет!
Лиза уважала, любила Шуру, поэтому сразу поверила ей. Лишь еще долго качала головой. Наконец, решилась:
— Пойду, извинюсь перед Германом Карловичем.
— Правильно, иди, волнуется, небось, боится, не к управляющей ли ты помчалась.
Лиза постучала в дверь к Тихону:
— Извините меня… — девушка покраснела, вытерла платком глаза. — Не думайте обо мне плохо. Я кое-что сообразила, хоть и поздно. Да и подруга подсказала. Ваша власть… большевистская. Верно ведь?.. Это же тоже и наша власть! Я понимаю, простите…
— Я был уверен в том, что ты умница! А если дам маленькое задание, выполнишь?
— Конечно! Не сомневайтесь. Будет шито-крыто. Никто ничего не узнает…
— Присмотритесь к швейцару.
— Дяде Степе?
— К нему. Понаблюдай, с кем встречается. Куда и когда уходит. И мне скажи.
— Сегодня к нему приходил официант Ленька. Спрашивал, приехал ли вот этот молодой человек, что к вам заходил. Порука его фамилия.
— А швейцар что?
— Сказал, что не видел. Еще ко мне опять Осоков приставал. Сватался. Да я его видеть не могу.
— Будь с ним осторожна. Избегай его — это подлец.
— Я так и делаю. Я вам буду рада помочь.
— Запомни, чтобы до конца победила народная власть, все простые и честные люди должны подняться против врагов революции. А бандиты — враги. Еще какие! Сама видишь, сколько от них горя.
