Антон сдержанно усмехнулся, прячась за чашкой кофе, но сам с любопытством разглядывал двух нарушительниц спокойствия. Что-то в их общении переменилось с вечера. Может, всему виной была сонливость, но хакерша, душа компании, совсем не хлестала эмоцией и казалась более нежной, чем от нее можно было ожидать. Елена рядом с ней выглядела расслабленнее, чем раньше. Невольно даже думалось: случился ли в конце концов их поцелуй?.. Впрочем, больше Горячев высмотреть и нафантазировать ничего не успел. Заметив излишнее внимание, Настя и ему поддала:
— Ну а ты чего? Что, тебе тоже интересно, было ли где шалить?
— Нет, я уверен, что ты сама сдержанность и забота, благородная защитница и спасительница Елены Прекрасной… — увильнул Горячев, миролюбиво улыбаясь. Настя внушала непроизвольный трепет.
— По-моему, крайний раз, когда Елену Прекрасную кто-то откуда-то спасал, случилась Троянская война, — заметил Леха.
— Ха! Ну, на «троянских» войнах я собаку съела, так что не переживайте, ребятки, — Настя захихикала и тут же болезненно поморщилась. Глотнув воды, она уронила голову Елене на плечо и лениво смежила веки. Богданова определила ей в рот ягодку, когда хакерша продолжила: — Но вообще-то я просто ей сказку рассказала и спать уложила, как и обещала. Жду награды самому ответственному сотруднику.
Лев улыбнулся, запивая кашу стаканом прохладной воды. Рома просто на разный манер напевал свое «девочки» всеми противными голосами, которые мог изобразить. Под конец заинтересовал этим даже Влада, что впоследствии превратилось в песню про бабонек да их лихих коней, а затем хулиганы начали швыряться едой. Все прекратилось тогда, когда перекрестный огонь из взглядов Льва и Лехи накрыл их виноватые макушки.
— Лена легла позже всех, но уже накрашенная и красивая, — уныло протянула Алена, протирая кулачком заспанные глаза. — Кошмар, мне было лень даже жить сегодня, честное слово.
— Профессиональная привычка, — улыбнулась Богданова, поправляя домашнюю перчатку на левой руке. Она была сегодня в светлом платье с запахом и аксессуарами в тон, отчего утро становилось еще более уютным. — Я всегда должна быть готова. Враги за каждым поворотом.
— Больше похоже на посттравматический синдром, Елена Денисовна, — хихикнул Роман и заложил себе рот едой, чтобы не выплюнуть что-нибудь еще. Богданов тем временем под шумок собрал в тарелке Антона все виды лакомств, которые были на столе: горсть орехов и ягод, три куска каждого фрукта, финики, изюм.
— Антон, ешь, — фыркнул он в конце концов, погладив Горячева по спине. — Мало ешь.
Горячев вздрогнул, на секунду до боли в деснах закусив остановившуюся на полпути ложку с кашей, и потупился. Ему нравилось, когда Лев прикасался, но по дурной привычке это казалось чем-то, что относилось к сугубо интимной, секретной жизни. А они теперь решили открыться… Тут-то Антон и растерял всю непринужденность, тут и застрял в процессе принятия и откровения. Нет, для него легко было ненавязчиво трогать друг друга, прикидываясь друзьями. Легко — бесконечно страстно ласкать, оставаясь наедине. Но эта нежная забота, которой Горячев не был научен, которая до сих пор властвовала лишь в предрассветных объятиях и на закатных питерских крышах, пугала. На глазах у всех Антон мучился редким для него стеснением, смущением. Он не хотел, чтобы Лев обращался с ним как с маленьким. Потому что, думалось ему, друзья перестанут воспринимать его всерьез, решат еще, будто он опустился, стал каким-то «сладким», пассивом.
«Я же крутой, блин».
— Я ем нормально. Просто не спешу, — буркнул Антон и захрустел орехами. Резко нахмуренным взглядом он обвел окружающих. Настя, Леха и Алена смотрели на него с неприкрытым любопытством и умилением. Даже Влад спустился с небес на землю, пристально вглядываясь в непривычную картину. Лев, словно не обратив внимания на перемену в настроении, отвернулся, отвлекся на что-то неважное.
— А! — внезапно встрепенулась Алена, выискивая по карманам плюшевого спортивного костюма телефон. — Забыла же вам показать, мы с Еленой сняли интервью. Вот дура-дурская, блин, я же так хотела… Сейчас! Я пока еще нигде не публиковала, это так, на будущее. Елена сказала, пока нельзя, но потом же можно будет.
Когда поиски увенчались успехом, на стол с той стороны, где сидели Богданов с Горячевым, лег смартфон с открытым на нем видео. Все сгрудились поближе, а Рома просто и без претензий лег на плечо Льва. Видеоряд состоял из вопросов и ответов, которые Богданова давала с выдержкой настоящей акулы бизнеса: и тебе поставленная речь, и правильные паузы, и улыбки, и даже образ, повышающий лояльность клиента к продукту — светлый, ровный, с бордовыми вставками в виде помады и перчаток. Елена даже щедро отреагировала хохотом на несколько шуток и ввернула в разговор парочку своих. Все смотрели с интересом. Лев иногда поглядывал на сестру, а та выражала искреннее смущение и недовольство от того, что так просто показали всю ее подноготную. Она сама себя еще не видела — жаловалась Елена — и не оценила, а все уже раскрыли.
— Да это черновой вариант. Я так не выставлю, конечно, не то качество. Это потом все будет в текстовом виде, — пояснила Алена.
— А Елена хороша в кадре! Да и тебя вон как раскачивает сама… Может, видеоблог начнешь вести, Ален? — заметил Леха.
— Да Ленин кого только не раскачает, — заулыбалась Настя, которая смотрела черновик вместе со всеми, но усевшись у Богдановой за спиной. Руками она держала руки Елены и успокаивающе их гладила. Последняя вздыхала и прятала взгляд в убранство стола, не в силах сопротивляться.
Антон, к своему стыду, никак не мог сконцентрироваться на видео. Вроде, поддержать надо было девушек, только всю их работу заглушали собственные мысли, а взгляд нет-нет да впивался в прильнувшего к Богданову сисадмина, в чужие нежности и объятия. А возвращался в конце концов в собственную тарелку. Горячев зло пережевывал завтрак.
— Да, действительно хорошо получается у вас, Алена. У тебя — тоже. Прекрасный интервьюер! — Лев улыбнулся и одним движением руки смахнул с себя Романа. Тот недовольно поморщился, лениво отлип и вернулся на свое прежнее место, бросив умеренно едкую, но похвалу.
— Засмущали! — пискнула Алена и прижала ладони к пылающим щекам. — Не знаю, никогда не думала о себе в такой роли. Это только с Леной, может, так вышло, а на самом деле все не очень. Не знаю, не знаю, не знаю. Все, не говорите мне ничего такого!
За столом прокатился смех, и все вернулись к еде. Влад лениво поглощал пищу и рассказывал Роме, что его город — точно где-то в Голландии. Алена прижималась к Лехе и успокаивала раскрасневшееся лицо, а Богданова что-то нашептывала Насте на ухо, прикрываясь ладонью. Она интимно почти касалась чужой мочки своими красными губами, которые двигались излишне медленно для шутливого разговора. Елена флиртовала и в этом похожа была на сытую ленивую львицу, нагретую жарким африканским солнцем. В какой-то момент это заметили и Влад с Романом. Один другого ткнул, захихикали, кинули в девушек «заигрывают!», но Вовин добавил, что в Амстердаме такое на каждом шагу. «Да и вообще там измену с бабой мужику за измену не считают!» — добавил он со значением, а Рома округлил глаза и покачал головой в несогласии. Антон почувствовал, как под столом на его колено легла Львовская рука и сжала, а потом так и осталась. Бедро сразу же непроизвольно напряглось, и Горячев взволнованно пошевелил ногой, сдвигая теплую ладонь повыше.
— Антонидос? А ты чего такой кислый сидишь? — спросила Настя, довольно щурясь. После Елениных шепотков она совсем уж расплылась — и бесило это до одури.
— Ну, раньше Антоша психовал, когда перед ним парочки миловались, а ему хотелось… Того, — смешливо щурясь, вставился Леха. — А еще он не любит, когда девочки…
— Не любил, — поправил Горячев, обрывая обсуждение.
— В смысле, теперь понравилось?
— Нет, мне просто все равно.
Антон фыркнул и резко отвернулся в сторону. Все тело сломило от желания уткнуться в шею Льва, умиротвориться его запахом, обмазаться им: «Мое». Но нельзя было. Горячев не мог себе сам объяснить, почему; просто нельзя. Кипя от неразряженной эмоции, он резко снял руку Богданова со своего колена, но вместо того чтобы оттолкнуть — до боли смял в собственной ладони там же, под столом. Алена наругалась на Леху и требовательно попросила никого не обижать и в чужую душу не лезть. Лев скосился на Горячева, задумался ненадолго и подождал, пока окружение увлечется выходками Романа и Влада, а потом потянул Антона на себя, вынуждая наклониться поближе.
